Выборы-2021: финишная кривая

Предвыборный период завершается, что скорее радует, чем огорчает. Подводя итоги, комментаторы обычно говорят о беспрецедентном уровне напряженности, насилия, поляризации, хотя все это было и раньше – кровавые раны, заполошные вопли, мат, компромат и ощущение безысходности. Но превратившаяся в бездарное жесткое порно грузинская политика лишилась всего остального: идеи покидают ее, словно перепуганные беженцы, коллективное сознание чувствует себя так, будто его сутки напролет насилуют мародеры. Многие воспринимают происходящее как кошмар, навязанный безвинному населению аморальными политиками, но они избраны нами, делают лишь то, что позволяем им мы, чтобы понравиться (опять же) нам. И усыпляющее бормотание о том, что простые избиратели являются несчастными жертвами, размывает ответственность и звучит так же двусмысленно и неубедительно, как фраза «Мы всего лишь солдаты и выполняли приказы» в середине XX века. На самом деле такая политика в ее уродливой наготе – коллективное творение и зеркально точно отражает уровень развития общества.

Смех вытесняет стыд. 23 сентября председатели двух ведущих партий – «Грузинской мечты» и «Нацдвижения» – устроили скандал у представительства ЕС в Грузии, крыли друг друга последними словами и даже порывались перейти в рукопашную (правда, без фанатизма, так, чтобы их гарантированно удержали). Днем позже, обсуждая этот инцидент, замечательные профессионалы и уважаемые преподаватели вузов смеялись и предлагали выдать Ираклию Кобахидзе и Нике Мелия звериные шкуры и дубинки и даже ведра с навозом, чтобы впечатления наблюдавших за ними дипломатов стали более насыщенными. Они говорили о ведущих политиках своей страны как булгаковские профессор Преображенский и доктор Борменталь о Шарикове, и ирония магическим кругом ограждала их от мыслей о связи с инцидентом. Они ощущали себя наблюдателями, которые находятся по ту сторону стекла, рядом с западными дипломатами. Вот уже тридцать лет (хотя и до восстановления независимости, по сути, происходило то же самое) каждый раз, когда случается что-то постыдное, сливки столичного общества поступают именно так – это своего рода моментальная эмиграция во «внутреннюю Европу», в упорядоченный, отгороженный от хаоса сеттльмент. Интересно, что итальянская экранизация «Собачьего сердца» подводит зрителей к размышлениям об ответственности интеллектуалов, о генезисе фашизма и т. д., а советская, при всей художественной привлекательности, более поверхностна и, возможно, закрепляет пагубные установки, во всяком случае, не мешает потешаться над ограниченным «быдлом» и его вождями с социал-дарвинистской колокольни.

Ничего принципиально нового в тот день не произошло. Ведущие партии постоянно используют инструмент, который можно назвать «символической эскалацией». Примерно за 2-3 недели до выборов они сближаются, как два боксера на ринге, и обмениваются ударами – на телеэкранах чередуются яростные перепалки и кровавые столкновения, укрепляя биполярное восприятие политики. Избирателям начинает казаться, что они обязаны сделать выбор между черным и белым, добром и злом. Истеричная мобилизация отбрасывает на обочину рациональные доводы, и в итоге две ведущие партии получают примерно три четверти голосов – именно так закончились парламентские выборы 2016-го и 2020-го.

За день до столкновения с Ираклием Кобахидзе Ника Мелия покинул теледебаты кандидатов в мэры столицы, вероятно, в том числе и потому, что в их рамках было непросто выставить себя единственным (!) реальным противником лидирующего в опросах градоначальника Кахи Каладзе, и председатель «Нацдвижения», скорее всего, увяз бы в формате «Каха и остальные». А с Кобахидзе он столкнулся «один на один», к тому же тот, в отличие от Каладзе или премьера Гарибашвили, нравится меньшему количеству респондентов IRI, чем Мелия (июньский опрос). Таким образом, избегание в одном случае и сближение в другом выглядело вполне логично.

Михаил Саакашвили также стремится подчеркнуть, что «Нацдвижение» является единственной «безальтернативной альтернативой» «Мечте», что на днях разгневало лидера лейбористов Шалву Нателашвили. Он написал в Facebook: «Заявление экс-президента о том, что у других партий не прощупывается пульс и фактически есть только он сам и Бидзина [Иванишвили], открыто насаждает ту биполярность, благодаря которой уступленная им олигарху 10 лет назад власть не возвращается к законному владельцу страны, грузинскому народу». Впрочем, разговоры о пульсе и давлении вряд ли приведут к столь же сильной поляризации, как обещание Михаила Саакашвили вернуться в Грузию – оно мобилизует как его сторонников, так и противников, и, если он все же решится его выполнить, почти наверняка превратит их масштабные виртуальные столкновения в реальные, но ничего не изменит по существу, так как линия фронта уже обозначена, и сотни тысяч избирателей считают, что необходимо выбрать одну из сторон.

Нащупав эмпирическим путем барьер «Три четверти на двоих» следует признать, что он делает биполярную модель несокрушимой. В роли ее могильщика в 2016-м видели партию Пааты Бурчуладзе (название «Государство для народа» сегодня мало кто помнит), а в 2020-м, прежде всего, «Лело» и в меньшей степени другие партии – свежие игроки порождают больше иллюзий. Но в итоге ни одной из них не удалось набрать и 4%. Затем общественное мнение закрепило ту же роль за партией бывшего премьера Георгия Гахария. Между кампаниями перечисленных объединений есть как сходства, так и различия; в случае Гахария у нее три основные опоры – т. н. ограниченная рациональность электората в условиях нехватки времени и желания/возможности анализировать ситуацию, иллюзорная корреляция и эвристика доступности. Проще говоря, ее краеугольным камнем стало утверждение: «Гахария является проектом Иванишвили» – оно создавало впечатление, что, помимо голых амбиций и обнаженного самолюбия, за бывшим премьером стоит самая мощная сила в грузинской политике, и провоцировало споры на тему «является – не является». Мнения налетали друг на друга как заряженные частицы в недрах психологического двигателя, который выводил новую партию на орбиту (один уважаемый человек в ходе спора так разгорячился, что его едва спасли от инфаркта). На самом деле, ни «Да», ни «Нет» не стоит считать правильным ответом на вопрос «Работает ли Гахария на Иванишвили?» Он звучит скорее, как «Ровно настолько, насколько это выгодно обоим» – политика не любит недвусмысленности. Но вопрос, по большому счету, не предусматривал ответа и, вероятно, был сформулирован лишь для того, чтобы вокруг него сталкивались мнения, придавая значимость обсуждаемой фигуре. Эта уловка с созданием ресурса из пустоты выглядела достаточно изящной, к тому же электорат помнил об отделении новых правителей от обреченной «партии власти» (конфликт будущих мятежников с Гамсахурдия, уход «младореформаторов» из «Союза граждан», ряд сюжетов времен правления Саакашвили). Но после многообещающего старта кампания Гахария будто бы просела (что с какой-то фатальной неизбежностью случается со всеми партиями «третьего пути»). К тому моменту, когда ведущие объединения, эти «монстры биполярности», как и в прежние годы, непосредственно перед выборами принялись притягивать внимание к себе, она начала превращаться в совокупность блеклых фраз и шаблонных приемов, характерных скорее для растерянных бюрократов, чем для уверенных в себе победителей.

– Грузины не умеют работать системно, – сказал пару лет назад один профессор-экономист.

– А как умеют? – быстро спросил его молодой коллега, надеясь блеснуть.

– Как повезет! – парировал ветеран.

Раздосадованный Шалва Нателашвили сопроводил свой комментарий примечательным постскриптумом: «Между прочим, в 2012-м бархатный приход Иванишвили [к власти] был вызван именно отсутствием пульса у тогдашних политических партий, которые правительство Саакашвили ослабляло и уничижало по заказу олигарха». Можно оставить в стороне недоказуемые утверждения о заказе и вспомнить результат тех выборов – почти все голоса достались «Мечте» и «Нацдвижению», «остальные партии» не набрали и 5%. Получи они (условно) 10 и тем более 15 процентов, пришлось бы создавать коалицию, и политическая история Грузии стала бы иной, если бы повезло – не столь неприглядной. Но перепуганные многосерийным кризисом 2007-09 годов власти действительно хотели видеть даже самые предсказуемые политические объединения слабыми. Хотя относительно сильная, но разделенная по идеологическим признакам оппозиция могла стать своеобразным «стратегическим предпольем», передовой полосой обороны, которая защищает основные позиции «партии власти» от внезапных угроз. По мнению лидера лейбористов, Саакашвили уничтожил ее собственными руками. Сегодня на ту же проблему с разных точек (!) смотрят лидеры «Грузинской мечты» и ее создатель Бидзина Иванишвили, вновь переместившийся в тень. Как и 10 лет назад, режим слабеет, и Гахария парадоксальным образом защищает его от Саакашвили (и наоборот), и оба могут помешать продвижению новых оппозиционных сил в будущем. Однако тот же инстинкт, который заставлял «Нацдвижение» давить на относительно слабую оппозицию, подталкивает «молодогвардейцев» «Мечты» к аналогичным действиям. Иванишвили же, судя по его январским интервью, видит необходимость возникновения крепкого оппозиционного объединения и даже его грядущей победы над «Грузинской мечтой».

Есть нюанс, на который редко обращают внимание. Последние десятилетия изменили Грузию, многие семьи адаптировались к рыночной экономике, встроились в нее, научились зарабатывать и мечтают о спокойной жизни и «оптимизации политики». Им не нужны рудименты феодальной и социалистической эпох, попытки мелких князьков и их прислужников доминировать, отнимать собственность, влиять на процессы, не имеющие к ним никакого отношения, все эти драки, вопли и постоянная угроза гражданского противостояния. Их численность и раздражение растут, и – что намного важнее – они укрепляются в своих воззрениях и, если их энергия не будет введена в русло демократической политики, они найдут себе каудильо и приведут его к власти. В истории есть немало печальных поучительных примеров, показывающих, что происходит, когда мысли о процветании, порядке и четких правилах не дают покоя мелкой буржуазии (если использовать проверенный временем термин).

«А интеллектуалы наденут черные рубашки первыми. Вы их плохо знаете» (спорное утверждение из одной старой бесплодной университетской дискуссии).

Если что и является беспрецедентным в нынешнем предвыборном процессе – то это вовлеченность Церкви. После тяжелого кризиса, связанного с Tbilisi Pride, «Грузинская мечта» стремится представить дело так, что с одной стороны стоят враги веры и отечества, а с другой – духовные и светские власти. Их предвыборный альянс не поколебал даже скандал вокруг предполагаемой прослушки священнослужителей, и, раскручивая его, оппозиционные партии вряд ли предполагали, что на выходе получат следующий комментарий пресс-спикера патриархии и соответствующее отношение ее руководителей – 25 сентября в эфире ТВ «Эртсуловнеба» протоиерей Андрия Джагмаидзе сказал: «Я спрашиваю тех, кто стоят за этими [оппозиционными, активно освещающими скандал] телекомпаниями. Вы действительно хотите, чтобы Церковь говорила обо всем и перед выборами разжевала все своей пастве и сказала, что мы думаем о вас? Вот мы посмотрим несколько дней, понаблюдаем, какая будет риторика, какой пафос и, возможно, после этого никто не удивится, если Церковь четко скажет своей пастве, что ей делать на выборах». Раньше ничего похожего в грузинской политике не было. Угроза частично осуществлена, так как многим верующим хватит и этого, плохо замаскированного намека. Но важнее другое – вне зависимости от конкретных интересов вступивших в альянс политических лидеров и епископов (удержание власти, борьба вокруг патриаршего престола и т. д.), одним из его плодов почти наверняка станет усиление клерикальной составляющей в политике слабеющего, ищущего опору режима, который, несмотря на накопленный спецслужбами компромат, будет подсознательно опасаться, что перед следующими выборами прихожанам «разжуют» противоположную мысль. И те, кто вчера рассуждал о назревших реформах в Церкви, заговорят о неизбежных контрреформах в государстве.

Пока же, как обычно и бывает на первом этапе, ощутимо меняется риторика. Например, на днях премьер-министр рассказал в эфире ТВ «Имеди» о своей поездке на Афон и беседе с греческим монахом о возвращении к активной политической деятельности: «Я боролся с собой, будто бы убеждал себя, что не желаю политики, что она больше не интересует меня, и в то же время знал, что тем самым обманывал себя, и желание с интересом все же наличествовали. Я рассказывал монаху о своих переживаниях, и он сам спросил: «Хочешь ли ты вернуться в политику? И я ответил: «Если будет на то воля Божья». Он рассмеялся и сказал: «Оставь Бога в покое (!). Ты должен определиться. Если ты хочешь и если твое сердце говорит, что это то, чем ты должен заниматься, сделай такой шаг». Внедрение в политический дискурс сюжетов и языка средневековых летописей, возможно, делает диалог более поучительным и характерным, чем кажется Ираклию Гарибашвили.

В браузере открыты всего две вкладки – на одной председатели «Грузинской мечты» и «Нацдвижения» поносят друг друга, на другой выделены слова Мераба Мамардашвили: «Многим грузинам сейчас кажется, что самыми красивыми и самыми лучшими являемся мы. На самом деле, в глазах современного мира мы даже не существуем, так как у нас нет самого главного – реальности присутствия в том, что происходит в современности, что происходит с нашими навыками, нашим капиталом, нашей культурой. И это хвастовство никому не нужно. Все, что сплетается в мире и обрушивается на нашу голову, – решается в Париже, в Лондоне, центрах мирового развития. И если иногда наш голос где-то и слышен, то только в качестве комедии, фарса. Дорога к миру идет через деревню, маленький город, то есть местную жизнь в Грузии. Там находится точка, в которой мы что-то можем эмпирически, конкретно, хотя пока не знаем, как это сделать, так как не существует общей формулы, как конкретно, эмпирически восстановить свободное хозяйство. А свободное хозяйство – это оплот, источник независимости и свободы Грузии. Другого пути не существует. Этот путь начинается из Чхороцку и заканчивается в Париже». Казалось бы, выборы в органы местного самоуправления (пусть безденежного, пусть связанного центром по рукам и ногам) приближают нас к обозначенной цели, но политики превратили их в эрзац-референдум о доверии Иванишвили или Саакашвили, инструмент для (не)назначения новых выборов, способ достижения меркантильных целей, орудие мирских и церковных интриг – во все, что угодно, кроме средства улучшения жизни «деревни, маленького города», которые сегодня генерируют нечто совершенно противоположное свободе и независимости.

Часто пишут, что грядущему голосованию сопутствует высокая степень неопределенности – финальной битвой Добра и Зла объявлены не сами выборы, а то, что последует за ними. Если правящая партия не наберет 43% голосов, «националы» и их союзники потребуют проведения внеочередных парламентских выборов, опираясь на компромиссное соглашение Мишеля из которого «Грузинская мечта» вышла и теперь заявляет, что ничего не назначит, даже если наберет 1%. Но воображаемый барьер не имеет большого значения: если ГМ его преодолеет, партии вскоре найдут новый повод и вновь заговорят о внеочередном голосовании, как они неоднократно делали это в 2018-2020 годах, хотя им вряд ли удастся надавить на «Грузинскую мечту» вне зависимости от ее результата, если их митинги по-прежнему будут столь малочисленными. О том, что внеочередные выборы «все равно пройдут», говорил и Георгий Гахария, но не углублялся в детали. А премьер-министр Гарибашвили, наоборот, обещал избирателям «три года без выборов» (до парламентских в 2024-м). Возможно, все эти позиции следует свести к одной фразе – «Не ждите стабильности», поскольку и борьба за назначение новых выборов, и принуждение оппозиции к отказу от нее в любом случае проведет страну через кризис. И за неопределенностью на самом деле скрыта предопределенность.

Что интересовало нас в большей степени, когда Мелия и Кобахидзе сцепились перед представительством Евросоюза, – «фарс» или «реальность нашего присутствия в современности»? Что присовокупила эта сцена к нашей культуре, политической мысли, навыкам, капиталу, опыту? Но боль, вероятно, причиняют не безответные вопросы, а мысль о том, что политики вели себя именно так, чтобы понравиться нам, и коллективное сознание не ищет сложных дебатов: они побегали по авансцене, поколотили себя в грудь, мы поохали, посмеялись – и ладно. Тем временем лень и невежество ведут страну под ярмо нового, скорее всего, еще более глупого и жестокого режима. А куда еще они могут вести?

Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции