Ахра Аристава: «Власть каждый день теряет электоральное доверие»

После ареста участников оппозиционного митинга 21 декабря в Сухуме общественно-политическая ситуация в Абхазии лишь обострилась. О причинах сегодняшнего тупика в отношениях власти и оппозиции, а также о путях выхода из сложившегося кризиса с корреспондентом «Эха Кавказа» беседует наш «Гость недели» – сотрудник Института экономики и права Академии наук Абхазии экономист Ахра Аристава.

– Ахра, как вы оцениваете ситуацию, которая сложилась в Абхазии в связи с арестами участников оппозиционного митинга?

– Когда власть что-то предпринимает, она ждет какие-то результаты. Я не вижу, какие могут быть положительные результаты для власти от этих арестов. Протесты будут только расширяться за счет сочувствующих.

– Считаете ли вы эти процессы политическими, а арестованных участников митинга – политическими заключенными?

– Последствия политического митинга, последствия столкновений привели к арестам. Естественно, если это последствия политического митинга, то это – политические процессы. Если бы эти столкновения произошли на концерте или на свадьбе, они бы носили обычный характер. А после митинга они не могут никак иначе трактоваться.

Гость недели – Ахра Аристава

– Описывая свои впечатления после Сухумского городского суда, где избиралась мера пресечения для участников оппозиционного митинга, вы говорили о том, что пора остановиться, чтобы потом не жалеть и чтобы не было стыдно. Что вы имели в виду?

– Я имею в виду, что со стороны выглядит неприятно, что идут политические процессы. У нас за политические взгляды последний раз судили, по-моему, когда был Советский Союз. И в ситуации, когда в стране нет борьбы с коррупцией, нет внедрения принятого закона о декларировании доходов, кидать нашу правоохранительную систему на борьбу с оппонентами власти – это не даст эффекта, это еще больше расколет общество. И обществу непонятно, почему чиновника, который не сдал декларацию и незаконно занимает свою должность, даже с работы не увольняют, а за то, что парень, пусть даже на эмоциях, нарушил законодательство во время митинга, почему власть берется сначала за него? Зачем углублять проблему, зачем усугублять ситуацию, если надо в первую очередь объявить повестку, предложить ее обществу и оппозиции, предложить ее депутатам и дать пищу для диалога.

– Как провести черту между желанием власти пресекать противоправные действия во время митингов и свободой выражения для людей несогласных с действиями власти? Как должна действовать власть, как вы считаете?

– Стране нужны реформы. Реформы должны касаться и правоохранительной системы. Правоохранительная система, которая будет защищать закон по всему перечню уголовного кодекса, будет более последовательной и понятной. И тогда любой гражданин, будь то министр, нарушивший закон, или молодой парень, который пытается физически тягаться с сотрудником правоохранительной системы, будут привлекаться, но закон должен быть для всех. Правоохранительная система должна работать автономно и не должна зависеть ни от власти, ни от оппозиции, чтобы прокурор мог сегодня арестовать министра за коррупцию. И вот, когда прокурор сможет надеть наручники на министра, тогда он сможет надеть наручники и на гражданина, который не так ведет себя на митинге. И общество к этому будет относиться положительно, тогда такого резонанса не будет. То есть к чему мы пришли? К реформам!

– Для политического пространства Абхазии митинговая активность достаточно характерна. На ваш взгляд, почему эти митинги так часто возникают?

– Предлагаю вам посмотреть на все это со стороны. Есть власть, и есть оппозиция. Если ты кого-то хочешь понять, поставь себя на место оппонента, так гласит народная мудрость. Если бы те, кто сегодня руководит государством, были в оппозиции, представьте себе, как бы они сегодня критиковали действующую власть, когда от коронавируса погибли почти 600 человек, когда возникли такие проблемы в энергетике с майнингом! Если власть поставит себя на место оппозиции, ей будет легче понять этот протест. Нынешняя оппозиция тоже была у власти, там есть люди опытные, они понимают свои минусы и плюсы.

И третий момент, который вытекает из этой ситуации, касается отсутствия диалога. Когда нет диалога, когда нет плана выхода из той или иной ситуации, без одобрения всех политических сил вносить системные и глобальные поправки, скажем, в Конституцию по выборной системе невозможно. Новые правила должны принять все. А когда нет диалога, остается только такой метод политической борьбы, как митинг. В обществе есть запрос на перемены. Если мы посмотрим со стороны на повестку власти и оппозиции, мы увидим, что в оппозиции молодые лидеры, а власть представлена людьми, которых я бы назвал политическими долгожителями. Оппозиция активно предлагает реформы, системные изменения, а власть делает ставку на иностранных инвесторов. Естественно, власти надо расширять повестку. Если власть не предлагает системных реформ, она остается в проигрыше. И тем, что кого-то арестовали, она протест остановить не сможет.

Протест можно остановить, только заполнив пространство своей идеологией и реформами. А просто тем, что какой-то иностранец построит в Абхазии гостиницу, проблемы решить невозможно. Абхазы не будут этим гордиться, думаю, что не только абхазы, а все, кто в Абхазии живет. Есть запрос на успех, но успех может быть связан только с жителями Абхазии. Все гордятся Хиблой Герзмава, все гордятся Денисом Царгуш, это успешные люди, мы же не говорим о них, что они провластные или оппозиционные? Давайте вспомним успех курорта Пицунда, который из дотационного объекта превратился в крупнейшего налогоплательщика, и все признавали, что это успех, его обеспечил коллектив и местные жители вместе с Дауром Курмазия, который стал руководителем курорта. Вот таких успехов нам не хватает сегодня. И, конечно, оппозиция свою работу делает, они пользуются этим вакуумом. А у власти доминирует продвижение идеи приглашения иностранных инвесторов. Практически во всех районах были проведены собрания, и везде продвигалась эта идея, что надо привлекать иностранных инвесторов, и они вытащат экономику Абхазии. Но это же будет успех инвестора, даже если он пятизвездочный отель построит. Это не будет прорывом в экономике, он не связан с нашими людьми. Например, проект Ткачева – это будет успех России в Абхазии, а не успех наших граждан. Все это надо продвигать с учетом предложений по реформированию всей системы управления государством.

– Сейчас усилия оппозиции направлены на создание условий для диалога. Они обращаются в Общественную палату, они пытаются встречаться с представителями разных общественных организаций, как вы оцениваете эти попытки, как должен выглядеть этот диалог?

– Дело в том, что повестку в любом случае формирует не оппозиция, а власть, так как власть имеет все рычаги для ее реализации. У оппозиции нет особых рычагов для реализации своих идей. Но то, что делает в эти несколько дней оппозиция, конечно, правильный шаг – увести ситуацию от конфронтации и привести к диалогу, создать условия для того, чтобы в стране начались реформы. Но прошло уже два года, как нынешняя команда пришла к власти, но никаких реформ нет, и остается все меньше времени для того, чтобы задать этому процессу импульс.

Практика показывает: если власть с самого начала на пике доверия населения не начинает реформы, то потом, чем дальше от дня выборов, тем сложнее эти реформы проводить. Очень много граждан, которые поддерживали нынешнюю власть, голосовали за нее, а сейчас публично пишут и говорят: «Мы не за кого – ни за власть, ни за оппозицию», особенно это касается молодых людей. И здесь оппозиция, возможно, не приобрела сторонников, но власть-то их потеряла. Власть каждый день теряет электоральное доверие. И если не делать практических шагов, если не предложить обществу повестку перемен, то никакое соглашение ничего не даст. Я вчера послушал Ахру Бжания, он говорил о меморандуме, но меморандум не даст гарантий того, что протестов не будет. Гарантию и рабочую обстановку в стране могут создать только конкретные предложения с конкретными сроками реализации. Это связано с тем, что новое поколение, которым сейчас от тридцати до сорока пяти лет, не хочет больше ждать. А им говорят: подождите, мы реформы сделаем, но они хотят, чтобы реформы начались скорее. Чувствовать надо это поколение, а у меня такое впечатление, что не все политики это чувствуют. Из этого и возникает протест.

– В Абхазии сейчас сложилась такая ситуация, когда оппозиция требует переноса выборов в парламент и говорит о том, что до этих выборов депутаты должны принять закон и изменить избирательную систему, чтобы новый созыв парламента формировался уже по смешанной избирательной системе. А президент настаивает на том, чтобы парламент сейчас был избран, этот созыв принял необходимый закон, чтобы следующие выборы 2027 года проходили в соответствии с новой избирательной системой. Какой вы видите выход из ситуации при таких разных позициях?

– Запрос на реформы исходит не только от оппозиции, это – запрос общества, сама власть и многие ее представители публично высказывали отрицательное мнение о том, как формируется и работает по нынешней системе парламент. И если теперь власть будет говорить: давайте на сколько-то лет отложим, люди, которые за эту власть голосовали, их не поймут. Есть и другая сторона, давайте посмотрим на политическую карту. Если закон будет изменен, появится порог для прохождения партий в парламент, и депутаты будут избираться по партийным спискам, я предполагаю, что в Народное Собрание пройдет, скорее всего, «Форум» («Форум народного единства Абхазии»), пройдет «Айтайра», пройдет «Амцахара» и плюс еще одна-две партии. И получается, что полностью пропрезидентской партии нет, потому что оппозиционная партия – это «Форум народного единства», «Айтайра» – это электорат Анкваба, в «Амцахаре» 50 на 50: есть люди, которые доверяют Анквабу, есть люди, которые доверяют главе государства. А стопроцентной партии у главы государства нет. Получается, что ему совсем не выгодно эти реформы проводить сейчас, потому что половина парламента будут одномандатники, а они обычно присоединяются к более крупным фракциям. И получается, что придется делиться властью, а готова ли элита делиться властью? Вот где вопрос.

Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия