Крысиные тропы у линии фронта

«Кризис есть ситуация, при которой совокупность обстоятельств, ранее вполне приемлемая, вдруг, с появлением какого-то нового фактора становится совершенно неприемлемой, причем почти безразлично, является ли новый фактор политическим, экономическим или научным». Это определение из романа Майкла Крайтона «Штамм "Андромеда"» вспоминают редко, но даже в невыносимой обстановке – с улыбкой. Боевые действия в Украине привнесли в грузинскую повседневность ощущение смертельно опасного кризиса, хотя ее отдельные элементы остались прежними или изменились незначительно. Война, как всегда, вынудила всех всмотреться в ключевое противоречие между неизбежностью смерти и жаждой жизни, которое определяет поступки индивидов и развитие цивилизации, но в мирное время покоится где-то на дне подсознания под илом воспоминаний и предчувствий. Вопрос «Для чего я живу?» крюком вцепился в миллионы умов, не позволяя им вновь задремать под бормотание телешоу. Он еще не осознан, не сформулирован, не инкрустирован короткими фразами Ремарка и Хемингуэя и отражается лишь в неотвязной мысли: «Надо что-то делать. Нужно. Необходимо».

Кто-то едет воевать или помогать раненым, кто-то собирает гуманитарную помощь и заботится о беженцах. Кто-то, как гигантский ненасытный хомяк, мешками тащит припасы в нору, кто-то готовит документы, чтобы уехать из страны навсегда. 72% респондентов, опрошенных компанией ACT, считают, что, «если Россия победит Украину, настанет черед Грузии». Но многие встревоженные граждане не делают ничего, сжигая у экранов мегатонны энергии. Они нервничают, спорят, проклинают, благословляют, произносят пафосные монологи, получая взамен ощущение вовлеченности и сопричастности истории, причем для некоторых война уже превратилась в театральные подмостки. СМИ и социальные сети дарят иллюзию бурной деятельности, хотя рано или поздно ее отличие от реальных дел станет очевидным, впрочем, не для всех и не сразу. Общенациональный невроз не лучшая реакция на угрозу вторжения.

Социологические исследования оставляют двойственное впечатление, к тому же кризис и тем более война всегда игнорируют наши приоритеты. В британских опросах 1939-го «кровь, пот и слезы» не упоминались вообще, но вскоре жизнь каждой семьи пропиталась ими. 61% респондентов CRRC считают, что грузинское правительство должно больше поддерживать украинское, 32% думают, что нынешнего уровня поддержки достаточно, 2% – что поддерживать нужно меньше, 1% – что вообще не нужно. 97% – за отправку гуманитарной помощи, 96% – за временное размещение в Грузии украинских беженцев (здесь и далее ответы «полностью» и «скорее да, чем нет» суммируются), против в обоих случаях выступили лишь 2%. За оказание финансовой помощи – 91%, против (полностью или отчасти) – 6%.

Более радикальные предложения увеличили количество сомневающихся: 59% высказались за ограничение въезда граждан Российской Федерации в Грузию, 31% эта идея не понравилась. 53% поддержали передачу Украине вооружений, а 30% – нет. 66% считают, что грузинским добровольцам нужно разрешить отправиться воевать в Украину, 23% – против. Данные Gorbi противоположны: 60,5% опрошенных понравился отказ правительства от поддержки отправки добровольцев, а 64,5% – от введения санкций. Таких радикальных расхождений в результатах опросов не наблюдалось даже в период предвыборных «рейтинговых войн» в 2020-м и 2021-м.

39% респондентов CRRC полагают, что Грузия должна присоединиться ко всем санкциям, введенным против России, 27% считают, что лишь к части из них, 19% – против присоединения. Отношение к данной проблеме, скорее всего, коррелирует с оценкой действий, связанных с российско-украинской войной, – у президента Зурабишвили 64% положительных реакций и 15% отрицательных, у премьера Гарибашвили, соответственно, – 41% и 39%, у парламента – 34% и 42%, и на этом фоне прекрасно выглядит отношение к грузинским СМИ – 65% против 17%. Не исключено, что респонденты подразумевают под «действиями» не только (и, вероятно, не столько) поступки и политические шаги, но и яркие, запоминающиеся заявления – взволнованная общественность часто смешивает одно с другим.

Бурление чувств не всегда приводит к значительным изменениям. Когда респондентов CRRC спросили, за кого они проголосовали бы, если бы выборы состоялись завтра, 22% выбрали правящую «Грузинскую мечту», 10% – «Нацдвижение», 12% – другие партии. Этот результат в целом воспроизвел пропорции, зафиксированные NDI в декабре (Вопрос: «Какая партия ближе всего к вашим взглядам?»): «Грузинская мечта» – 24%, «Нацдвижение» – 9%, другие партии – 8%. Партия Иванишвили по-прежнему превосходит партию Саакашвили более чем в два раза и не уступает всем оппозиционным объединениям вместе взятым, притом что часть из них по определению не сможет сотрудничать в коалиции, например, «Гирчи – больше свободы» и «Альянс патриотов» (по 2% в опросе CRRC). Показатели «Мечты» в ближайшие месяцы, вероятно, ухудшатся из-за неадекватного поведения в кризисной ситуации и частичной демобилизации ее «ядерного электората», убаюканного мыслями о том, что очередные выборы состоятся нескоро (в 2024-м), а проведения внеочередных слабая оппозиция не добьется. В рейтингах партий нет ничего принципиально нового, но данные CRRC указывают на один важный нюанс: действия Ираклия Гарибашвили (полностью или частично) положительно оценили 32% респондентов-оппозиционеров (отрицательно – 55%). Можно предположить, что такая нестандартная реакция связана не только с политическими симпатиями, но и с мировоззренческими установками. Подобные аномалии периодически встречались в опросах, посвященных пандемии, – отрицательные оценки в лояльных кластерах и положительные в оппозиционных выглядели весьма причудливо, непропорционально. О каких установках идет речь в контексте российско-украинской войны?

Опросы проводят и в другом «прифронтовом государстве» – Молдове. По данным CBS-AXA, виновной в том, что война началась, Россию там считают 39,3% респондентов, Украину – 20,6% (40,1% не смогли или не захотели ответить). Для сравнения: 43% грузинских респондентов CRRC возлагают ответственность на Российскую Федерацию, 37% – лично на Владимира Путина и лишь 7% (в общей сложности) на США, НАТО, Евросоюз, украинское руководство и президента Зеленского. Симпатии 51% респондентов молдавской Magenta Consulting на стороне Украины, 20% – на стороне России; в опросе грузинской ACT 88% «болеют» за Украину и лишь 1% – за Россию. Грузинским наблюдателям настроения в Молдове могут показаться странными и не вполне адекватными. Однако у молдаван есть и определенное, не вполне очевидное преимущество. 18 марта президент Майя Санду в обращении к согражданам сказала: «Все мы постепенно начинаем привыкать к новой реальности. Мы проходим через период испытаний, и на свет мы еще не выбрались. Мы выстоим – как справились с бедами и выстояли наши родители и наши предки». Таким образом, она описала происходящее как вступление в новую реальность и обозначила цель – преодоление кризиса. А подход грузинского руководства основан на сохранении прежнего порядка вещей в бесповоротно изменившемся мире, проще говоря, оно цепляется за прошлое, притом что политика, которая раньше блокировала угрозы, может усилить их в новых условиях.

В тот же день в эфире «Палитраньюс» бывший премьер-министр, а ныне лидер партии «За Грузию» Георгий Гахария заявил: «Правительство не говорит, что сейчас такие риски, и мы готовим такой-то ответ и таким образом справимся с ними. Сегодня оно пугает нас военной силой России и называет это осторожной политикой. Это не осторожная, а трусливая политика. Я всегда говорил, что у «Грузинской мечты», безусловно, есть очень серьезные достижения перед грузинским государством, но в течение последнего года она фактически размывает фундамент государственности. Политика, не раздражающая Россию, правильна до тех пор, пока она не создает угроз безопасности, суверенитету, независимости страны, а сегодня она их создает. Эта политика фактически поворачивает нас спиной к стратегическим партнерам, гарантирующим нашу безопасность… Для них позиция некоторых представителей власти немыслимо цинична – например, когда ты говоришь, что война там, а я здесь буду заботиться об экономике. Как ты будешь о ней заботиться, когда два твоих главных торговых партнера воюют друг с другом?»

Упомянув «последний год», т.е. период после своей отставки, бывший премьер, несомненно, слукавил. Кульминационной точкой, после прохождения которой все убедились, что Россия сворачивает политику «нормализации», стала злополучная «ночь Гаврилова» (20.06.2019) с последующими санкциями, хотя первые признаки появились гораздо раньше. Вскоре после этого Гахария занял пост премьера и вместо того, чтобы выработать новую политику для изменившихся условий, усердно гальванизировал труп старой. Его преемник Гарибашвили продолжил делать то же самое и довел процесс до логического и в общем-то маразматического финала. Важно отметить, что позиция правительства стала неадекватной не за пару недель, а была такой как минимум в течение двух с половиной лет, но лишь война в Украине заставила грузин приглядеться к ней.

«Нормализацию» придумала не «Грузинская мечта»; после войны 2008 года Михаил Саакашвили предпринял серию весьма спорных шагов для того, чтобы привлечь в Грузию российский капитал, и фактически отменил визы для граждан РФ. При Иванишвили все осталось по-прежнему, к тому же российский рынок открылся (с оговорками) для грузинской продукции; частые в прежние годы риторические столкновения постепенно сошли на нет. Делить весь послевоенный период на короткие отрезки «при Саакашвили», «при Иванишвили» и тем паче «при Гахария», «при Гарибашвили» – неразумно. Существовала некая политика, более или менее адекватная (если угодно – относительно безопасная) в старых условиях, когда глобальным трендом была «перезагрузка», и она неадекватна в новых. Грузия выстраивала отношения с Россией не в вакууме, а в соответствии с общемировыми тенденциями и позицией западных партнеров, которые, к слову, не так давно уговаривали ее не препятствовать вступлению РФ в ВТО. Важно понять другое – почему мы увязли в прошлом?

Парадоксально, но слабый игрок в начале кризиса обычно стремится удержать все позиции. В истории войн есть множество примеров, показывающих, что он пытается быть сильным везде, что невозможно в принципе. Подчиняясь политическим и психологическим импульсам, он хочет защитить все города и вдобавок коммуникации между ними – еще Перикл настоятельно советовал афинянам не поддаваться этому порыву. Укрепляя позиции и тут и там, обороняющиеся часто «размазывали» ресурсы, лишались маневренного резерва и возможности наносить контрудары, и противник побеждал, последовательно направляя к ключевым пунктам превосходящие силы. В политике, как и в бизнесе, часто происходит то же самое. Правящая партия желает избежать и ухудшения экономической ситуации из-за (контр)санкций, и военно-политического давления России, и осложнения отношений с западными партнерами, и обострения внутриполитической борьбы, притом что ему необходимо маневрировать: где-то податься назад, а где-то ударить изо всех, не бог весть каких сил.

Естественное после любого шока инстинктивное стремление восстановить и сохранить прежний порядок вещей можно преодолеть, и западные партнеры вряд ли сочли бы его «немыслимо циничным». Но их, скорее всего, беспокоит желание некоторых влиятельных лиц не просто подзаработать на торговле с подсанкционной Россией так, как это собираются делать соседние страны (Турция и др.), а обустроить в Грузии полноценную «крысиную тропу» для российского капитала и получить максимальные бонусы. Беседы о такой перспективе ведутся в кулуарах на уровне полунамеков, почти наверняка достигают ушей западных дипломатов и тревожат их, так как нет преступления, на которое олигархия не пойдет ради (X+Y) x Z процентов прибыли. Возможно, следует говорить не о инерции мышления, трусости или жадности, а об их токсичной смеси, хотя ее так же трудно описать, как блеск крысиных глаз.

«Нацдвижению» и связанным с ним группам не хватает сил для того, чтобы добиться назначения внеочередных выборов или опрокинуть правительство, надавив с улицы. Но при этом Михаил Саакашвили и часть лидеров по-прежнему стремятся к немедленной смене власти. Из-за нехватки политических ресурсов внутри страны они пытаются усилить противоречия между руководителями Грузии и Украины, а также ведущих стран Запада и формируют автономную, по сути, партийную внешнюю политику, используя связи в Киеве и других столицах. Дискредитируя правительство за рубежом в опасной ситуации, они наносят урон и государству, хоть он и не так велик, как говорят лидеры «Грузинской мечты». Намного страшнее другое: лишь в двух из 17 просмотренных автором относительно объемных публикаций, посвященных выступлению президента Зурабишвили в парламенте (14.03), были походя упомянуты ее инициативы о совместной работе партий над нейтрализацией угроз и создании для этого специальных форматов сотрудничества. В остальных описывались, зачастую обсасывались, лишь реальные и мнимые противоречия между партиями, а также президентом и правительством – об объединении перед лицом опасности не было и речи. Неудивительно, что многие, даже оппозиционно настроенные участники опросов (предоставившие 32% поддержки Гарибашвили) полагают, что, если во время шторма на мостике продолжается драка, лучше вообще не трогать штурвал и положиться на ветер, течение и милосердие божье.

Еще немного «боевой социологии»: 32,4% определившихся с ответом россиян, опрошенных в марте украинской Active Group, считают, что после Украины Россия для защиты своих интересов должна провести военную операцию в Грузии. На страны Балтии нацелились 41,0% респондентов, на Молдову – 28,8%; больше всего они желают вторжения в Польшу – 75,5%.

Что до Украины, отношение к Грузии там в целом остается прежним, судя по опросу, проведенному 18 марта украинской компанией «Рейтинг». Дружественным государством Грузию считают 54% респондентов, 33% – нейтральным, 6% – враждебным. В мае 2019-го первый показатель был чуть выше – 56%, но зато количество респондентов, называющих Грузию «однозначно дружественной», выросло с 11 до 20 процентов. Самый близкий результат в Европе у Германии (57, 33 и 6 процентов соответственно) – он ниже, чем у большинства стран ЕС, но выше, чем у Венгрии (45,27,12). Колебания в случае Грузии не слишком велики, а данных недостаточно для того, чтобы безапелляционно связать негатив с нынешними трениями или с более ранними спорами о Михаиле Саакашвили.

Грузинская элита на три четверти (это субъективная оценка, причем оптимистичная) состоит из потенциальных коллаборационистов – и дело вовсе не в том, что в роковой час ее представители сразу нацепят повязки с буквой Z и примутся вешать партизан. Но важно понимать, что ни до, ни после провозглашения независимости моральные ограничители не мешали им использовать предоставленные Кремлем средства против местных конкурентов – оружие в период гражданской войны, а позже – связи, деньги, пропаганду, компромат. Подлинная история последних десятилетий настолько чудовищна с нравственной точки зрения, что, заговаривая о ней, сведущие люди начинают вести себя как советский писатель-прокурор Лев Шейнин, когда на склоне лет его расспрашивали о работе сталинских органов – «Он поднял на меня свои глаза-маслины, судорожно вздохнул и ответил: "Милый, не прикасайтесь вы к этому, не надо, так лучше будет для вас..."» Чтобы понять их мотивы, нужно попытаться взглянуть на мир из крысиной норы, поставив на место ценностей, идей и чувств – ресурсы, интересы и инстинкты. Крысы сотрудничают, когда трюм забит припасами, и убивают друг друга, очутившись в бочке, – известная сцена из романа Чабуа Амирэджиби рассказывает, в том числе, и о селекции на вершине социальной пирамиды.

Всем вроде бы ясно, что нужно сплотиться и приготовиться, но многие чувствуют, что страшнее всего не танкоопасные зоны близ столицы, а поляризация и раскол в обществе – в нынешнем состоянии ему, а значит и государству, будет очень трудно успешно вести вооруженную, экономическую или информационную борьбу. По сути, Саломе Зурабишвили произнесла в парламенте проникновенный тост, воззвав к разуму и доброй воле представителей всех партий. Ее проигнорировали, и ничего не изменится до тех пор, пока предпосылки нынешнего раскола не будут ликвидированы.

Приглядевшись, можно заметить, что основной, прикрытый яркими лозунгами конфликт всегда разворачивался вокруг приватизации советских активов и попыток пересмотра ее итогов и позже распространился на новые сферы экономической деятельности. В его рамках власть является главным инструментом перераспределения собственности, а на низших ступенях еще и тараном, позволяющим прорваться в социальный лифт. Подчинить эту бесконечную битву за активы и привилегии хоть каким-то правилам и постепенно ужесточить их не удастся без сильной и независимой судебной системы. Правящая элита тормозит ее создание, несмотря на постоянные протесты западных партнеров, которые прекрасно понимают, что именно мешает Грузии завершить мучительный постсоветский этап и стать органичной частью свободного мира. Порабощенная политиками Фемида закрывает глаза на противозаконные действия исполнителей, и молодые госслужащие видят, что верность сюзерену приносит куда больше бонусов, чем порядочность и уважение к закону.

Не так важно, что говорит политик и от имени какой партии выступает: если он коррумпирован и нарушает права сограждан, – он естественный союзник Владимира Путина. Сегодня тысячи из них произносят пламенные и вроде бы правильные речи об Украине, но, как заметил Маленький принц, «судить надо не по словам, а по делам»; лозунг – не индульгенция.

Многие поняли, что новая реальность требует не монологов, а поступков: они жертвуют деньги, помогают беженцам, учатся обращаться с оружием и оказывать первую помощь. Но никто не знает, как принудить грузинских политиков к честности, – их обычно брезгливо обходят стороной, как копошащихся в мусоре крыс, подсознательно отталкивая призывы к объединению. Сплотиться с кем? С ними?! Ответов нет, вероятно, потому, что мы зачастую ищем не смысл, не истину, а яркую формулировку, которая засияет в соцсетях всеми цветами радуги, привлечет внимание и доведет самомнение до оргазма. Такова реальность, и именно в ней нам в ближайшее время придется жить и, возможно, умирать, если вторжение все же произойдет.

«Спустилась ночь, а варвары не прибыли, – писал Константинос Кавафис в своем гениальном стихотворении: И что же делать нам теперь без варваров?»

Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции