«Было смешно, когда протестующие кричали полиции «Позор!» по-русски…»

ПРАГА---Привычка к протесту. Акции оппозиции в Ереване с палатками на площади и перекрытиями улиц обсуждаем с ереванским журналистом Юрием Манвеляном.

– Акции протеста в Ереване продолжаются уже три недели. За это время подобные события рискуют превратиться в привычный фон, в рутину. Как ощущает Ереван сегодня продолжающиеся акции неповиновения?

– Сегодня выходной и раздражения в городе меньше, потому что все это создает людям больше дискомфорта, и они злятся, потому что дороги перекрывают в самом центре и на главных перекрестках Еревана, это все загромождает соседние улицы, возникают пробки и т.д. Ну и плюс к этому все видят, что люди, которые все это организовывают, в день по нескольку раз устраивают шествия на очень дорогих автомобилях – это как бы такой троллинг получается событий протестов 2018 года. Народу там все меньше и меньше…

– …Насколько?

– В первый день 12700 или 12800 – там прямо по головам считают с дрона независимые организации. На площади Франции – там палатки, очень мало народу ночует, а с утра они начинают перекрывать дороги в разных частях города или начинают шествия. Вечером они созывают людей на митинг, и вот самый большой митинг был в первый день протестов. Потом людей было все меньше и меньше, и на последнем митинге было 2 800. Есть независимая организация «Союз информированных граждан», и они считают.

«Было смешно, когда протестующие кричали полиции «Позор!» по-русски…»

Если же судить по медиа, которые контролируются предыдущими президентами, телеканалам, которые курирует партия «Дашнакцутюн», которая тоже поддерживает Роберта Кочаряна… Был такой репортаж: «Нас сейчас 60 тысяч, а вот если было бы 200 тысяч, мы бы поменяли власть».

– Были попытки вынести протест за пределы Еревана, в Гюмри, в Ванадзор...

– Да, но там к оппозиции еще больше злости. Это широко известные бывшие политические деятели, коррупционеры, люди, которые занимали исключительно административные должности, все они очень богатые, и люди в регионах, в областях это все знают, как, в чем проявлялась эта власть. Плюс надо понимать, что эти люди против выборов, на которых победила партия Никола Пашиняна. Будь ты сто раз против или сто раз за, но эти выборы – единственные, с которыми согласились все мало-мальски честные, и Пашинян выиграл выборы после войны. То есть на несколько лет этому человеку высказали доверие, а сейчас протестуют те, кто никогда не ориентировался на выборы, их постоянно фальсифицировали... И даже родители пленных, без вести пропавших, погибших в последней войне тоже говорят: «Перестаньте спекулировать нашими вопросами»…

– Казалось бы, сама тематика протеста, прежде всего, карабахская, должна была бы пробудить протест на юге, в том же в Сюнике, где к Пашиняну относятся довольно настороженно.

– Нет, люди не хотят войны, даже неважно, как они в последний раз голосовали, и тем более не хотят войны люди южных регионов, приграничных регионов.

– Была информация о том, что среди протестующих нет особого единства, есть конфликты между господином (Ишханом) Сагателяном, господином Кочаряном, господином (Сержем) Саргсяном. Разная тактика, разная логика протеста…

– Скорее всего, это вопрос того, кто будет на это тратиться. Внутри эти люди как бы не самые бедные, и это внутренние кулуарные разборки – кто будет платить за эфир на каком-то российском пропагандистском телеканале, у (Владимира) Соловьева, кто будет фронтменом, кто будет там всех представлять и т.д.

– Ну а кто сейчас фронтмен? Вроде им выступает Сагателян. Где Кочарян, где Сангсян, где остальные силы?

– Они не люди улицы, на улице они всегда выглядят очень карикатурно, но они выходят, Кочарян тоже вышел, прошелся по улицам, последний раз с Андраником Миграняном. Его сын выходит с телохранителями, перекрывает улицы, но это люди действительно не уличные, не протестные – просто номенклатурщики какие-то. Тот же самый Ишхан Сагателян – он из партии «Дашнакцутюн», и даже из партии «Дашнакцутюн» руководство тоже не появляется, не светится.

– Вы назвали Соловьева, вы назвали Андраника Миграняна, – и я так понимаю, что речь идет о жестких оппонентах Никола Пашиняна в Москве. При этом протестующие кроме прочего критиковали посла Соединенных Штатов, что вполне вроде бы укладывается в нынешние «русскомирские» подходы. Эта тема каким-то образом присутствует?

– Да, оппозиция всячески пытается показать, что она за Россию. Тот же Артур Ванецян, бывший глава Службы национальной безопасности, который был при Пашиняне, но перешел на другую сторону, начал свою публичную карьеру публикацией фотографии, подписанной «С другом Рамзаном Кадыровым». Да, эти люди всячески это афишируют, эти люди пользуются и услугами пропагандистов, в том числе, и платными. На телеканале «Россия», когда показывали и говорили о протестах в Ереване, показывали кадры из Франции и Германии, если не ошибаюсь, и они этим бравируют, что как бы вот такая поддержка есть. Я сам видел, как человек 10-15 перекрывают улицы, и с ними – человек пять с группой телеканала «Россия» с камерами. Довольно смешно было, что протестующие начали кричать полиции «Позор! Позор!» на русском языке.

– Кстати, эта информация о том, что Пашинян просил (Владимира) Путина ввести войска ОДКБ для подавления протестов, из того же репертуара?

– Да, конечно.

– А на самом деле, рука Москвы, которую зовут протестующие, каким-то образом ощущается?

– Ощущается, как я уже сказал, в медийной поддержке. Ну и тем, что, например, эти протесты очень совпадают с какими-то событиями. Например, когда министр иностранных дел Армении ездит в США или какие-то американские деятели начинают высказываться по поводу Карабаха. В публичном пространстве этой информации не было, но были сведения из МИДа, не совсем открытые, что с началом войны в Украине Россия начала давить на Армению, чтобы она присоединилась к союзному государству Беларуси и России. Тут же активизировались сразу какие-то люди, традиционно пророссийские. В том числе, бизнесмен Рубен Варданян начал говорить в интервью о том, что вот пример Татарстана не очень плох для Армении, Армения может быть развитой республикой в составе России. И в общем-то все эти традиционные связи, традиционные слова, дискурсы присутствуют. Но дело в том, что какой-то широкой поддержки нет. Пашиняна сместить сейчас сложнее, чем это было после войны.

– Тогда в чем логика оппозиции? Власть брать она не собирается и не готова, а раскачивать ситуацию, получается, себе во вред, потому что она вроде больше сейчас теряет, чем приобретает. В чем сейчас, собственно, смысл этих выступлений, спустя три недели, или они пытаются дотянуть до какого-то момента вроде завтрашнего дня, когда встречаются Пашинян и (Ильхам) Алиев?

– Несомненно, и с этим тоже. Но мы еще упускаем, что очень много людей там, начиная и с предыдущих президентов, которые проходят по делам о незаконном обогащении в период своего правления, и остальные люди, в том числе, и бывшие силовики, на которых висят уголовные дела. И надо понимать, что есть очень большой общественный запрос на арест Кочаряна – его не получилось арестовать сразу после войны, когда и поддержка России была более открытой, ну и судебная система Армении была не очень готова. Но этот запрос есть, и они, я думаю, пытаются все это перевести в какое-то политическое русло. Вот это тоже такая, очень насущная тема.