Аслан Барциц: «Вся история Абхазии – это борьба за свою территорию»

В Абхазии не стихают страсти из-за попытки правительства пролоббировать соглашение и передать в собственность России участок земли в Пицунде размером 186 гектаров, на котором расположен комплекс государственных дач и военный городок 9-го Управления КГБ с объектами жизнеобеспечения, в котором живут люди. О том, почему общество так остро противится отчуждению этой территории, мы побеседовали с лидером оппозиционной партии «Форум народного единства Абхазии» Асланом Барциц.

– Аслан, каково ваше мнение о соглашении по передаче Пицундской госдачи и военного городка в Пицунде в собственность Российской Федерации?

– Этот вопрос уходит корнями в девяностые годы прошлого века, использование этого объекта и территории Российской Федерацией было и есть, но почему-то сейчас так резко возник этот вопрос. Видимо, это последствие неких обещаний, которые давала нынешняя власть в Москве, и на сегодняшний день встал вопрос о том, что эти обещания надо юридически оформить. Но, в любом случае, есть законы Республики Абхазии, есть Конституция, и нарушать ни законы, ни Конституцию никто не имеет права, это уголовно наказуемое деяние. Что касается той реакции, которая прошлась по Абхазии, мы ее видим в соцсетях, мы видим, что и политические организации, и просто граждане высказывают свое мнение. К большому сожалению, это мнение не совпадает с мнением руководства страны, которое таким ровным строем выступило и откомментировало свое отношение по этому проекту – и кабинет министров, и отдельные министерства, получается так, что мнение народа, мнение политических организаций – это одна сторона, а вот заключение разных официальных структур – это другая сторона, и между ними нет никакого диалога и никакого мостика. Конечно, на моей памяти очень редко было, чтобы глава кабинета министров посещал парламентское комитетское заседание.

Аслан Барциц: «Вся история Абхазии – это борьба за свою территорию»

– О чем, по-вашему, говорит факт прихода туда премьер-министра Александра Анкваба?

– Очевидно, что этот вопрос настолько важен для председателя правительства, что он идет на комитетское заседание, чтобы там приняли «правильное» решение, в кавычках, конечно. Это наводит на определенные мысли, к сожалению, эти мысли не носят для общества позитивный характер. Если бы такое рвение, такие усилия были связаны с реформами, с подвижками вперед, это было бы здорово, наверное, но здесь очень интересный факт, скажем так: продавливание решения своим политическим весом, своим авторитетом. Тем более что на сегодняшний день у нас вновь избранный парламент, может быть, это попытка на первых порах ввести в заблуждение (депутатов) в силу отсутствия у них такого опыта, я думаю, что это может иметь место. Всем депутатам, которые вновь избраны, надо хорошенько поработать с документами, которые были приняты до их депутатства, посмотреть всю ретроспективу этой истории, поднять все документы, которые есть, и сравнить те, которые были ранее приняты по этому поводу, с теми, которые планируется принять сейчас, и провести экспертную оценку. И вообще, послушать мнение не только чиновников, но и мнение других граждан Абхазии. У нас, слава богу, есть независимые юристы. Надо принимать очень взвешенное решение с учетом мнений всех сторон, здесь не тот вопрос, где надо очень сильно торопиться и бежать впереди паровоза. Лучше пускай по времени это будет затянуто, но зато будет качественное решение, которое успокоит общество и не будет таким отрицательным моментом, таким осадком в российско-абхазских отношениях.

– Почему абхазское общество так остро, так негативно восприняло возможность подписания соглашения о передаче в собственность Российской Федерации участка в Пицунде?

– В первую очередь – это некий генетический код. Этот код передается из поколения в поколение, вся история Абхазии – это в прямом смысле борьба за выживание, борьба за свою территорию. Почему важно? Потому что в первую очередь нельзя создавать прецедент. Если незаконно отчуждается одна территория, то могут быть последствия и отчуждение других территорий. А непосредственно эта территория относится к категории особо ценных земель Республики Абхазии, там уникальная природная зона. Советские руководители умели выбирать себе место для отдыха, но эти территории выбирались в свое время определенными специалистами. Поэтому, да, эта зона особо ценная, брендовая, в конце концов.

– Означает ли это, что, скажем, какое-то другое, менее брендовое место или территорию согласны были бы передать?

– Нет, конечно, это не означает, что есть хорошие земли, а есть плохие и нам не нужные, и мы ненужные готовы кому-то раздавать. Я еще раз говорю, территория всей республики (неприкосновенна). У нас есть своя Конституция, у нас прошел референдум, мы строим независимое государство, как бы кто бы к этому не относился, но законы Республики Абхазии действуют на всей ее территории. Неродного у нас ничего нет. Когда решаются значимые проблемы, особенно вопросы земли, здесь ни в коем случае нельзя ни этой власти, ни какой либо другой власти действовать, не обсуждая с широкой общественностью, и идти на принятие таких решений и подписывать такого рода документы – это всегда чревато дестабилизацией, это будет в очередной раз пропасть между обществом и властью. Я не знаю, откуда растут корни у такой закрытости, могу только догадываться. Так в нашем обществе, в современном обществе делать нельзя. Я хочу, чтобы это понимали все, кто сегодня обладает большой властью и наделен большой ответственностью.

– Вы сказали о том, что по вопросу соглашения о передачи госдачи в Пицунде Российской Федерации существует в обществе некий раскол: с одной стороны, чиновники, которые всячески лоббируют принятие этого соглашения, с другой стороны, политические силы, обычные граждане и общество, которые очень резко и негативно реагирует на это соглашение и на возможность его подписания. Как преодолеть этот раскол? Что вы думаете об этом?

– По сути, что это за соглашение? Что оно регулирует? Это не глобальные экономические вопросы между Россией Абхазией? Нет. Политический вопрос? Ну, тоже нет. Военный? Тоже нет. Но здесь важен внутренний консенсус в стране между властью и людьми. Мы видим, что те процессы, которые сегодня происходят внутри Абхазии, есть проблематика, связанная с топливным кризисом, с энергетикой – это комплекс вопросов. Исходя из нашего опыта, скажем так, нерешаемых вопросов в принципе с Российской Федерацией никогда не было. Да, были определенные моменты и какие-то сложности, это политика двух государств, их взаимоотношений. У каждого государства есть свои интересы, и искусство политики, искусство руководителя как раз заключается в том, чтобы настойчиво, не оскорбляя и не обижая, не ущемляя интересы другого, соблюдать свои национальные интересы – это акт суверенности, в конце концов! А суверенность как раз заключается в том, чтобы уметь достойно отстаивать интересы своего народа, своего государства.

– А вы допускаете такую ситуацию, что парламент проголосует за это соглашение?

– Может ли парламент проголосовать? Конечно, может, учитывая то, что в парламент прошли в основном те, кого поддерживала власть. Но у человека есть какие-то внутренние, глубинные убеждения, они могут не воспринять то, что происходит в части отчуждения земель, еще каких-то вещей, но если это все-таки произойдет, это будет очень серьезный накал, не только я один это вижу. Такие вопросы, как правило, в Абхазии очень остро воспринимаются в обществе.

Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия