В Цхинвале после каждых президентских выборов поднимают вопрос об амнистии. В Южной Осетии эту меру воспринимают не только как послабление по случаю значимого политического события, но и как наиболее простую в исполнении возможность исправить ошибки и злоупотребления судебной системы.
После выборов президента – время говорить об амнистии. Тем более, считает депутат Давид Санакоев, в нынешних условиях это не просто послабление по случаю значимого политического события, но и возможность разом исправить многие нарушения прав югоосетинских граждан, допущенные прежней властью:
«Вот сейчас в процессе о покушении на министра внутренних дел Игоря Наниева прокурор отказался поддерживать обвинения против Николая Цховребова и покойного Инала Джабиева. Это говорит о качестве следствия. Основываясь на этом примере, мы можем говорить, что вряд ли это единственный случай, когда качество предварительного расследования настолько сомнительно. Отсюда вопрос: на каком основании люди получают реальные сроки заключения? Являются ли эти решения взвешенными? Все ли факты исследовало следствие? Я не знаю, какое решение будет принимать руководство республики, но, на мой взгляд, амнистия – один из возможных вариантов ответа на эти вопросы».
Your browser doesn’t support HTML5
Амнистией исправят ошибки судебной системы
Леонид Тибилов – последний из президентов, кто продемонстрировал гуманное отношение к осужденным. За время его правления амнистий было две. Первая – по случаю его избрания президентом в 2012 году. Тогда количество заключенных в Цхинвальской тюрьме сократилось приблизительно с двух сотен до пятидесяти. Вторая – в 2015 году в связи с 70-летием Победы в Великой Отечественной войне. Соответствующее предложение было направлено в парламент Леонидом Тибиловым еще в начале апреля. Депутаты единогласно поддержали инициативу, и по амнистии вышло еще десятка полтора сидельцев – матери несовершеннолетних детей и детей-инвалидов, беременные, инвалиды I-II групп, заключенные старше 50 лет или отмеченные государственными наградами. Амнистия не распространялась на лиц, совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления, а также осужденных за хищение бюджетных средств в крупных и особо крупных размерах.
Читайте также «Надо все-таки давать людям шанс»После второй амнистии, по словам правозащитника Фатимы Маргиевой, число заключенных сократилось до тридцати семи. Она подчеркивает, что большинство заключенных сидели с недоказанной виной. В этих историях, говорила тогда Фатима Маргиева, ее поражала легкая небрежность, с которой государство ломает судьбы людей:
«Сейчас сидят тридцать семь человек. Но уголовников, которые совершили реальные преступления, не более пяти человек. Остальных можно было бы осудить условно или просто отпустить. Я не сомневаюсь в том, что более тридцати человек там сидят потому, что у них не было денег, чтобы заплатить кому надо, или потому, что за них некому было заступиться».
С апреля 2015 года амнистий больше не было. Ни по случаю избрания президентом Анатолия Бибилова, ни к 75-летию победы, ни к 30-летию республики. Такое впечатление, что Анатолий Ильич отказался от амнистий в пользу президентского помилования, которое надо было заслужить для своего родственника, отбывающего наказание, – сделать что-то полезное для режима или его лидера.
То есть это уже непрозрачная история, которая менее всего напоминает проявление гуманизма.
По мнению бывшего узника, экс-председателя Госкомитета информации, связи и массовых коммуникаций Георгия Кабисова, за время правления Анатолия Бибилова обвинительные приговоры без доказательства вины или слишком суровые вердикты стали делом привычным. С этим надо как-то разбираться, нельзя допустить, чтобы люди досиживали несправедливые сроки:
Читайте также Амнистия споткнулась о «статью Кабисова»«Представьте, сколько сил и времени понадобится для исправления стольких нарушений, ошибок. До того ли сейчас республике? Я думаю, что лучшее решение на сегодняшний день – это амнистия. Тем боле, там не так много людей – около шестидесяти, из которых человек десять-двенадцать сидят по тяжелым статьям.
– За исключением двух-трех известных в республике разбойников, кто еще сидит по тяжелым статьям?
– Кто-то ночью на дороге совершил наезд на пешехода, кто-то за непреднамеренное убийство… Уже отсидели две трети срока, и, если администрация тюрьмы подтвердит, что они исправились, наверное, их можно отпустить».
По мнению Георгия Кабисова, амнистия была бы еще и компенсацией за непомерно суровый режим содержания заключенных, по сути, в условиях крытой тюрьмы:
«В этом здании был вытрезвитель в советское время, а уже в 90-е его сделали тюрьмой. Три этажа. На третьем этаже строгий режим, на втором – общий. Но фактически все сидят в особом, в условиях крытой тюрьмы. Прогулочная зона маленькая, она даже требованиям особого режима не соответствуют. Если бы парламент принял закон считать год отсидки за полтора, и то было бы хорошо, а без него только и остается, что амнистия.
Читайте также «Ничего незаконного мы не требуем»– И там же в тюрьме находится следственный изолятор.
– По большому счету в Южной Осетии нет СИЗО. Есть ИВС, где меня содержали год без одного дня. Сейчас в подвальном помещении тюрьмы сделали т.н. ПФРСИ (помещение, функционирующее в режиме следственного изолятора). В этом подвале после сильных осадков снизу проступает вода. Несмотря на то, что помещения отремонтированы, условия – хуже некуда.
– Иными словами нужна исправительно-трудовая колония, где заключенные смогут работать, бывать на свежем воздухе, жить в просторных бараках, а не в камерах?
– Небольшая зона, конечно, нужна. В тюрьме сидел мужчина за неуплату алиментов. Он говорил: «Если вы не даете мне возможность заработать, как я выплачу алименты? Или, пока я сижу, они сами оплатятся?»
После президентских выборов вновь в обществе, как правило, говорят о необходимости строительства колонии вслед за требованиями амнистии.
По словам бывшего председателя югоосетинского парламента Станислава Кочиева, власти всегда знали, что в этой тюрьме людей держать нельзя, поэтому вопросы о строительстве ИТК руководство республики поднимало еще в конце 90-х, но руки так и не дошли.
«Еще в конце девяностых и начале двухтысячных постоянно шел разговор о том, чтобы смягчить условия содержания в нашей тюрьме, ибо она не соответствует никаким элементарным требованиям содержания заключенных. Там же изначально был медвытрезвитель. У меня был разговор и с Эдуардом Кокойты, и с Леонидом Тибиловым. В обоих случаях мы приходили к выводу, что нам нужно строить колонию, отвечающую современным требованиям, чтобы это было лишением свободы, а не лишением всего, в том числе и здоровья. Определились и с местом – на левом берегу Лиахвы, севернее Цхинвала. Вот такие планы были, но руки не дошли», – говорит Станислав Кочиев.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия