Общественность республики с нетерпением ждала итогов рабочей поездки на прошлой неделе группы абхазских парламентариев в Госдуму Российской Федерации для обсуждения вопроса о ратификации российско-абхазского межправительственного соглашения по госдаче «Пицунда». Как известно, в Москве в конце встречи сошлись на том, что представители Абхазии по возвращении домой проведут консультации с юристами на тему о том, соответствует ли предложенное думцами законодательству республики.
Суть этого предложения заключалась в том, что парламент Абхазии ратифицирует соглашение от 19 января 2022 года, но при этом принимает постановление, что в его текст будут внесены необходимые поправки, с которыми российская сторона в принципе согласна. Некоторые наблюдатели высказывают предположение, что ссылка на помощь юристов понадобилась абхазским парламентариям для того, чтобы соблюсти политес и не высказывать сразу же, в Госдуме, своего несогласия с предложенным думцами вариантом.
Мы поговорили сегодня с юристом Центра гуманитарных программ в Абхазии Саидом Гезердава и первым делом поинтересовались, не входит ли он в круг упомянутых абхазских юристов. Он ответил:
«Я не уверен. Это просто озвучено депутатами было такое предложение… Но вот есть ратификация. Что делать с ратификацией? Сейчас начали обсуждаться какие-то схемы, которые противоречат процессу, предусмотренному законами о международных договорах. Если в парламенте хотят, чтобы вносились какие-то изменения, то они должны рассмотреть соглашение, не ратифицировать его, а потом начнется процесс доработки. По-моему, это единственный нормальный путь».
Your browser doesn’t support HTML5
«Почему поехали с предложениями МИДа, а не собственными?»
Предложенное думцами развитие работы над соглашением с помощью некоего постановления абхазского парламента, прилагаемого к ратифицированному соглашению, представляется ему неприемлемым:
«А зачем такой долгий процесс? Это же взаимное согласование. А если не получится этого согласования? Это же не только мы должны будем решить. Это же должны будем с нашим партнером согласовать. А если он откажет согласиться с конкретными поправками? И вообще, это как-то непонятно. Я не думаю, что это разумный разговор – предлагать вот такое: вы примите, а там посмотрим. Да? Ну, я не знаю».
Читайте также Кан Кварчия: «Как мы можем повлиять на международный договор?»
Саида Гезердава удивляет и то, что разговор в Госдуме сосредоточился на замечаниях к соглашению, о которых было заявлено МИДом Абхазии:
«Какие-то поправки были предложены МИДом. Они достаточны – не достаточны? Никто не обсуждал этот вопрос. С моей точки зрения, они не достаточны и вообще не являются главными проблемами этого соглашения.
– Ну, в общем, как-то все в тумане…
– В тумане, тумане, очень большом тумане. Мне кажется, что предложение вот это даже с нашей стороны – такое минимальное, со стороны МИДа. Меня немножко удивляет, что вообще МИД участвует в этом, инициативу проявляет, а не парламент.
– Ну, парламент инициативу проявил в том, что его делегация поехала в Госдуму…
– Да, но с чем они поехали? Почему поехали с предложениями МИДа, а не собственными? Какое отношение имеет МИД к процессу ратификации?»
Читайте также «Дума может стать одним из гарантов соглашения по пицундской госдаче»Гезердава напомнил, что когда он комментировал соглашение – в частности, на Абхазском телевидении, «Эхе Кавказа», то строил свои возражения не на неточных географических координатах и не на отсутствии отдельного пункта о невозможности передачи объекта третьим лицам, а на том, что Абхазия лишается собственности на него. Он продолжил:
«Смотрите, вот нам же говорят, что, видите ли, бюджетное законодательство Российской Федерации не позволяет делать капитальные вложения в имущество, которое не принадлежит на правах собственности Российской Федерации. Но тогда, я понимаю, нужно всего лишь одно – ратифицировать российской стороне, Федеральному Собранию соглашение с абхазской стороной. Тогда оно преодолеет нормы внутреннего права и позволит делать там так все, как удобно российской стороне.
– Но они же говорят, что такие документы не ратифицирует российская сторона, что это не входит в круг вопросов, которые ратифицируются российской стороной.
– Ратификации подлежат все договоры международные, которые идут как-то вразрез с нормами национального права. Во всяком случае, у нас так».
Мы с собеседником вспомнили ситуацию осени 2014 года, когда аналогичным образом, но при другой властной команде в Абхазии российской стороной был разработан и предложен проект базового договора между нашими странами, который в абхазском обществе, его большинством, был воспринят как ущемляющий суверенитет республики. Но потом, после шумных митингов нашли все же компромиссный вариант. Гезердава задается вопросом: не пора ли абхазской стороне при подготовке таких важных документов изначально проявлять большую активность:
«Это наша земля. К нам пришли с таким предложением, но, мне кажется, мы сами должны сформулировать, на каких условиях… Почему кто-то за нас должен определять условия, по которым мы нашу землю передаем? Это же нонсенс».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия