7 октября 2006 года в подъезде собственного дома была убита одна из самых яростных критиков Владимира Путина, журналистка Анна Политковская. Убийц вскоре задержали, но заказчики до сих пор на свободе.
Спустя 17 лет после убийства журналиста ее сын - Илья Политковский говорит, что справедливость все равно восторжествует. Но этого не произойдет, пока Россией правит Путин, как «точно предсказала» его мать.
Илья Политковский сейчас находится в одной из европейских стран и ждет вида на жительство. Именно там с ним поговорила грузинская служба Радио Свобода.
Your browser doesn’t support HTML5
Илья Политковский: «Мама во всем была права»
Радио Свобода: Cейчас снимается фильм о вашей маме, и где-то я читал мартовскую новость о том, что семья очень сильно недовольна тем, какой вообще получается фильм. Можете про это рассказать?
Илья Политковский: Некоторое время назад мы случайно узнаем о том, что собираются сниматься фильм-байопик про жизнь нашей мамы. Случайно - это значит из средств массовой информации. После этого мы пытаемся узнать что-то про этот фильм, и к нам, опять же случайно (это очень важно), попадает сценарий. Мы смотрим тот сценарий, который был написан, – это было в районе мая прошлого года, - и видим: то, что там написано, для нас, как для семьи, - это тихий ужас. Но это просто фантазия сценариста, т.е. никаких вопросов бы не было, если бы они не называли это байопиком, не ссылались на имя нашей мамы. То есть можно же было сделать так: мы снимаем фильм об оппозиционной журналистке из России – «Анна Михайлова», с намеками и т.д., как это делается часто в киноиндустрии. Но там байопик, основан на реальных событиях, Анна Политковская и т.д. Мы возмутились… Очень важный момент, потому что теперь продюсеры считают, что мы вообще-то должны с ними вместе работать над сценарием. Тот сценарий, который мы увидели, настолько неправдоподобен, что с ним даже нельзя работать, как я сказал, - это фантазия человека, который погуглил что-то и придумал свою историю. Но они упорно продолжают называть это байопиком.
Мы долго думали, потом моя сестра с ними встретилась. И потом же они придумали встречу под надуманным предлогом – вы себе не представляете, что такое бывает! Ей позвонил человек, которого она знает, и сказал, что «люди из Великобритании, снимающие документальный фильм, хотят поговорить с тобой о твоей маме». Вера, конечно же, согласилась. Но в итоге во время разговора с людьми, которых она в первый раз увидела, она поняла, что это и есть создатели-продюсеры того самого фильма. Она им там же сказала, что мы не хотим, не будем и т.д., они сказали: «Мы снимем его в любом случае». И после этого наши дороги разошлись.
После этого они продолжили во внешних коммуникациях СМИ, пресс-релизах говорить, что это байопик, проводить кастинг, проводить то, се… И после этого мы решили, чтобы общественность поняла: мы понимаем, что не остановим производство фильма. Если немного разбираться в кинопродакшене, это невозможно, даже если родственники против, остановить махину – это деньги, актеры, люди там и т.д. Но мы хотели, чтобы общественность поняла, что мы к этому фильму не имеем никакого отношения, и к жизни нашей мамы это не имеет вообще никакого отношения.
Дети Анны Политковской – Вера и Илья, 2009 год
Радио Свобода: …Можете привести какой-нибудь конкретный пример: что вам особенно не понравилось?
Илья Политковский: Я попытаюсь. Например: весь фильм папа вместе с мамой, - они задолго до начала событий уже были не вместе. Например: у меня образ бабника… Вопрос не в том, что мне это как-то оскорбительно, - как есть, так оно и есть, - но я говорю, что это фантазия журналиста, это неправда. На тот момент времени, который они описывают, журналисту показалось, что интересно будет, если сын Анны Политковской будет бабником, и какие-то истории, обсуждения - честно, это немножко грубое слово – моих баб с мамой. Что?! Ну, это как бы о чем мы вообще говорим? То есть я же ни разу не сказал, что они что-то там врут. Назовите это вымыслом. С мамой каких-то баб обсуждение… ну, что это такое?
У моей сестры нежелательная беременность. Это бред! Вот они это все нанизали и потом хотели, чтобы мы им помогли сделать из этого всего что-то. Учитывая то, что я вам сказал, с этим невозможно работать. То есть либо они переписывают сценарий, либо как бы выпускают фильм, который они хотят. Вот вам примеры.
Радио Свобода: Вы работаете над какой-то книгой?(...)
Илья Политковский: Моя сестра написала книгу, она сейчас издана на итальянском языке. Книга называется «Мама», она сейчас переводится на несколько языков и в ближайшее время, осенью, будет издаваться на немецком (…) На немецком она в ближайшее время, в октябре, выходит в Германии.
Радио Свобода: А почему не на русском?
Илья Политковский: А я думаю, что на русском языке она в ближайшее время издана не будет. В России я бы очень – я, как не автор, а брат своей сестры – хотел бы, чтобы она была издана на русском, хотя бы дистанционно, вне России, но я верю и понимаю, что в России это издано не будет, в ближайшее время точно.
Радио Свобода: Ваша сестра тоже эмигрировала?
Илья Политковский: Да, она уехала из России.
Радио Свобода: Мы уже этого немножко коснулись: понятное дело, у вас мама была журналистом, папа был журналистом, но вам это никогда не было интересно. А как вы видели их работу в 90-х? Вообще, что вы про все это думали – особенно, чем ваша мама занималась?
Илья Политковский: Знаете, мне повезло, что мои родители всегда придерживались свободных, – я не люблю это слово, но сейчас принято называть – либеральных взглядов. Я вырос в такой семье. В Советском Союзе, когда все это были генеральные секретари – вы, наверное, такого не знаете: СССР, генеральные секретари…
Илья Политковский, 2009 год
Радио Свобода: …Ну, только из курса истории…
Илья Политковский: Да-да-да. А я это помню ребенком. И мне это все правильно дома преподносилось. То есть я учился в советской школе, но вместе с этим у меня дома царили достаточно свободные нравы, и мне объясняли, что такое хорошо, что такое плохо. Была даже очень интересная ситуация в семейной жизни: были похороны одного из последних генеральных секретарей ЦК КПСС, и я – мальчик, ребенок из школы, просто слышу дома, как обсуждают мои родители то, что произошло – в свободной форме, опять этот дед, - понимаете, да, в какой форме? Прихожу в школу, и, как свойственно детям в школах, от себя, как свое мнение, то, что услышал от родителей, я начинаю рассказывать одноклассникам. Что было!.. Это же еще Советский Союз, - как такое можно говорить?! Поэтому, повторюсь: повезло – то, что с самого детства у меня с воспитанием было в этом плане все хорошо. Я очень любил и уважал, чем занимаются сначала мой папа, потом и мама.
Честно могу сказать, это важный момент по поводу мамы: я лично не поддерживал, хоть я и уважал и знал, что она делает правильное дело, но я не хотел, чтобы моя мама этим занималась. И я очень часто спорю и с журналистами, и другими людьми про миссию, важность для мира и все такое. Мне на это было плевать, она – моя мама в первую очередь, а не боец и не солдат борьбы с российским режимом и с коррупцией. Часто мне пытаются задавать такой вопрос: вот насколько вы поддерживали то, чем занималась ваша мама? Повторюсь: поддерживал, очень много обсуждал, но никогда не хотел, чтобы моя мама этим занималась.
Радио Свобода: Из соображений безопасности, наверное, да?
Илья Политковский: Да, только из соображений безопасности.
Радио Свобода: Извините, это очень личный вопрос: когда вы узнали, что ее убили, у вас была эта мысль: «вот я постоянно об этом думал, и это случилось»…
Илья Политковский: Это в семье часто обсуждалось, и это была, скажем так, не новость для нас всех, потому что угрозы физической расправы к маме поступали и за год, и за два, и за пять лет до ее убийства. То есть это, в том числе, связано с предыдущим моим ответом: я не понимал, почему именно моя мама должна заниматься этим? Хотя я очень уважал то, что она делала.
Грузия, Италия, большинство европейских стран – площади, улицы, скверы, бульвары - их не счесть – названы в честь моей мамы. Я считаю, что это очень круто.
Радио Свобода: И, наверное, до сих пор вы придерживаетесь того же мнения, да? То есть, если вернуться на 15 лет назад, вы бы считали точно так же, наверное?
Илья Политковский: Мне часто задают вопрос: стоило ли оно того? Я говорю: нет. В той же Италии, когда мне задавали этот вопрос, это получило некое возмущение со стороны публики, потому что «как же так – герой во многих странах, площади, улицы, уважение»? Я, как сын, говорю, что нет. Только как сын. Но очень ценю. Грузия, Италия, большинство европейских стран – площади, улицы, скверы, бульвары - их не счесть – названы в честь моей мамы. Я считаю, что это очень круто. Повторю, что в России ничего нет. По большому счету, это уже такое – забывается все, выросло поколение, которое вообще не представляет, что и как, поэтому очень ценю эту поддержку, которая существует, и память – самое главное, память вне России.
Радио Свобода: Я читал, что в 2021 году истек срок давности преступления, но я не очень понимаю, что это значит в итоге у вас. То есть больше не могут…
Илья Политковский: …Громкий заголовок.
Радио Свобода: То есть, по сути, все равно еще могут призвать виновных к ответу?
Илья Политковский: Да. Это громкий заголовок, который был вообще во всех СМИ. По факту, это так, но юридических механизмов правления – огромное количество. Давайте не про 2021-й год поговорим, а что было до этого. Последние 5-7 лет мы от следствия не получали ни одной весточки – ноль, - кроме каких-то формальностей, из-за которых они должны информировать семью. Это просто пустые формальности чаще всего: того подсудимого перевели в ту колонию… Это просто по российскому закону они обязаны информировать т.н. потерпевшую сторону. Вы понимаете, то, что в Грузии, может быть, нет такого понятия – потерпевшая сторона…
Радио Свобода: Ну как нет?
Илья Политковский: Вы понимаете, да, что это такое?
Радио Свобода: То есть вы в данном случае – потерпевшая сторона.
Илья Политковский: Я и сестра, мы официально - это важно - для государства потерпевшая сторона. Это юридический статус. Можем признать потерпевшим брата, сестру, детей, мужа, просто вот я с сестрой – потерпевшая сторона. И вот этого количества информации… То есть сейчас дело о заказчиках – самое главное дело, по сути, для нас, - выделено в отдельное производство. По нему мы не знаем ни имени следователя, что там вообще происходит – ноль, ничего уже, наверное, лет семь. Вот просто ничего.
Радио Свобода: А это именно засекречено официально?
Илья Политковский: Важно понять, что статус потерпевшей стороны не накладывает на нас статус этой секретности. Он может быть у другого родственника, который не является потерпевшим, – секретным, но для потерпевшей стороны мы та же часть юридическая этого уголовного дела, как обвиняемый, потерпевший, судья, следователь и т.д. Они нам должны это говорить. Да, в некоторых случаях ты подписываешь бумаги о неразглашении как потерпевшая сторона, но этого нет. Я бы обязательно вам сказал, что нас пригласили и сказали: «подпишите документы о неразглашении», - нет. Я считаю, что это не секретное, это просто спущенное на тормозах. Формально кто-то там продлевает сроки, ставить подписи-закорючки, и ничего там не двигается.
Радио Свобода: Вы несколько минут назад сказали, что книга вашей сестры никогда не выйдет в России…
Илья Политковский: …Пока…
Я уверен, при следующем любом другом режиме в России правосудие восторжествует
Радио Свобода: Вы поправили, да, сказали «пока». А по поводу того, добьетесь ли вы правосудия, вы тоже так думаете?
Илья Политковский: Одно и то же. Я могу сказать, что при текущем режиме я не верю, что правосудие восторжествует. Я уверен, при следующем любом другом режиме в России правосудие восторжествует и в деле нашей мамы, и в деле (Бориса) Немцова, и во многих других убийствах, которые происходили в России. Сейчас это никому не нужно, и не будет нужно в ближайшее время. Никто не знает, что произойдет с Россией дальше, - честно, я не представляю, - но если будет продолжаться так же, как сейчас, ни книги не будет издано, ни мы ничего не будем знать.
Радио Свобода: Сейчас принято говорить, что многое из того, что писала ваша мама про ту же Чечню, что «это пока здесь, потом это будет во всей России, и все это пойдет дальше», это сбылось. Вы тоже считаете, что ваша мама предсказала очень много всего?
Илья Политковский: Я вам интереснее скажу, намного интереснее отвечу. Я 20 лет назад с мамой спорил. Когда мама уже издала книжку «Путинская Россия», где она предсказала многое из того, что происходит сейчас: что означает «подобный человек» во главе страны, что означает то, что вы сказали – Чечня, и что это будет дальше происходить, что это империя, что это зло, войны и т.д., я с мамой спорил, и говорил: «Ну что ты такое говоришь?»
Я даже так говорил: страна достойна своего президента
Радио Свобода: Вы считали, что она преувеличивает?
Илья Политковский: Да, я считал, что она преувеличивает, и у нас были споры. Она очень четко описывала психологический портрет (Владимира) Путина, она говорила, что из этих людей не вырастает лидеров или что-то такое – из них вырастают диктаторы. Там очень много сейчас используется цитат из маминых книг. Практически все сбылось. Я был неправ во всем в этих спорах, и это очень удивительно. То есть насколько я верил… Я не говорю, что я тогда поддерживал Путина и власть, я понимал, что это все не есть хорошо, это несменяемо, это нужно менять, - т.е. у меня со взглядами было другое. Это не то что мы с самой были разных политических взглядов и спорили, просто я считал, как вы сказали, что она преувеличивает – ну не так это страшно. Да, сильный лидер, да, есть издержки, но что тут плохого? Ну, я даже так говорил: страна достойна своего президента. Я понимал и верил, что за него голосуют.
Радио Свобода: Думаете ли вы, что вы тогда были в большинстве и точно так же думали не только вы, но и на Западе очень многие лидеры?
Илья Политковский: Я в этом уверен.
Радио Свобода: Потому что после Чечни была, например, война 2008 года с Грузией, были другие политические убийства, репрессии, которые нарастали, но все, во всяком случае, западные политики, продолжали делать бизнес с Путиным, в России очень многие люди говорили: ну да, ну…
Илья Политковский: …Они продолжали его защищать. И, к сожалению, теперь, переосмыслив все, что происходило летом 2008 года, ты понимаешь, что то, что ему спустили с рук то, что происходило в Грузии, это связано именно с поддержкой европейских стран. Я не хочу сказать поддержкой, поддержка – это означает помогали, но нейтралитет в таком вопросе можно трактовать как поддержку. И я считаю, что это началось задолго до 2008 года, 2008-й – это просто одно из событий, которое показало, что, в том числе, он проверял на слабость и силу мировое сообщество, и мы все прекрасно помним: мировое сообщество это проглотило. Я не помню хоть кого-то, кроме общих слов (я могу ошибаться), которые осудили грузинские события. Не помню.
Читайте также Милош Выстрчил: «Мягкая реакция Европы в 2008 году стала одной из причин вторжения Путина в Украину»Радио Свобода: Но санкций точно не было никаких со стороны Евросоюза.
Илья Политковский: Да, после Крыма начались санкции серьезные…
Радио Свобода: …Но и то, даже после Крыма шла речь о строительстве «Северного потока – 2», если помните…
Илья Политковский: И он остановился только сейчас – после февраля прошлого года.
Радио Свобода: Вы сказали, что вы с мамой часто спорили, вы были на противоположных позициях. В какой момент вы поняли, что, «нет, мама была права, а я ошибался»?
Илья Политковский: Конечно. Это не то, что сейчас я понимаю, что ошибался во всем. Даже при маминой жизни в каких-то моментах я начинал понимать то, что здесь мама права, здесь мама права. Например, по поводу чеченских войн. Потому что, одно дело, когда мама начинала этим заниматься и у нее не было много информации, были такие отдельные фрагменты, в которых… и мама это подтверждала, она говорила: «Я не хочу, чтобы вы в это верили». Потому что психика любого человека пытается обезопасить этого человека от этой информации, и это не обвинение – люди не хотят верить в смерть детей, женщин (ну, незащищенных, я имею в виду). Вы понимаете, что такое военный, понимаете, что там боевики, военные гибнут, и это плохо, но отторгает психология обычного человека что-то такое. И, уходя немножко от вашего вопроса, я вообще считаю, что сейчас то же самое происходит: психологически многие люди не хотят верить в те зверства, которые происходят в Украине, только из-за того, что психологически они не готовы воспринимать и верить в то, что происходит с конкретными людьми – я сейчас говорю про мирное гражданское население, - и по чуть-чуть…
Работа под прицелом. "Новая газета" и ее журналисты
Как я уже сказал, я никогда не был сторонником текущего режима – вообще никогда. Я был не против Путина, когда он взошел к власти, потому что… ну, потому что был не против. И потом потихонечку… Но я не хочу сказать, что смерть мамы была переломной чертой, - это повлияло сильно, но повлияло сильно настолько, насколько я выставил условное условие государству: расследуйте дело моей мамы, и мы тогда посмотрим – если мы как-то здесь получаем расследование, то я буду с вами сотрудничать. То же самое сделала «Новая газета». Мы же очень много все сотрудничали со следствием, государством, помогали, но в итоге, если сейчас посмотреть на все, что произошло за это время, большая часть того, что вы видели в новостях, в суде, - вот все, что заметное произошло в расследовании, это только благодаря расследованию конкретных людей, и они не связаны со следствием. Это «Новая газета» и наши адвокаты, которые либо сами что-то делали, либо (потому что не везде и всегда ты имеешь право юридически что-то сам делать) предоставляешь информацию, на основе которой что-то делает следствие, - большую часть. То есть большая часть основана, например (это было в СМИ широко освещено), на основе свидетельских показаний одного человека, который был допрошен нашими адвокатами – моими и сестры, - вывезен из России взамен того, что дает показания, и дал дополнительные показания в Киеве, в Украине, уже следователям. То есть он нам дал, они предоставили это следователю, в этот момент он уже в безопасности на территории Украины, и в этот момент к нему уже прилетает в Украину следователь из России и уже берет (показания). Вот большая часть всего основана на показаниях свидетеля, которого нашла, извините, «Новая газета». Это я говорю к тому, что кредит доверия был, но он полностью рассыпался.
У меня не было никаких иллюзий по поводу Путина к августу 2008 года
Радио Свобода: То есть к февралю 2022 года у вас уже никаких иллюзий по поводу Путина не было…
Илья Политковский: У меня не было никаких иллюзий по поводу Путина к августу 2008 года. Я не говорю это, потому что общаюсь с журналистом из Грузии, а потому, что для меня это был настолько шок, сам факт. Я сейчас не говорю именно про Грузию или про какую-то другую страну, я больше говорю про гуманитарную часть подобных событий – вторжение…
Радио Свобода: Ну, да, ваша страна нападает на соседнюю…
Илья Политковский: Вот, и тут не важно – моя страна без какой-либо причины, не защищаясь, не защищая себя, просто нападает на страну, которая была рядом. Она могла быть не рядом или что-то там такое – неважно, потому что я сейчас сравниваю… Почему я сейчас говорю, это важно: Сирия – никакого «рядом» нет, но в Сирии, извините, российские войска воюют, именно поэтому не важно, рядом или не рядом…
Радио Свобода: А в феврале 2022 года вы удивились тем не менее нападению на Украину или нет?
Илья Политковский: Да, я не верил в это. Я считал, что это безумнейший шаг, я был уверен, что он пугает весь мир, я был уверен, что мускулы показывает всем - «я это могу». Я был в таком шоке… Я не мог понять, даже объяснить и понять, зачем это, т.е. никакой причины для этого не было. Я сейчас не говорю про имперские амбиции российского лидера и России в общем, я говорю сейчас: никаких экономических предпосылок, все, что говорили о причинах войны, это все не случилось. Я вот именно про это говорю.
Радио Свобода: Это немножко спекулятивный сейчас вопрос, но тем не менее: вы считаете, что война в Украине - это закономерный результат того, что очень много лет никто не верил, что Путин настолько реальная угроза, как говорили его некоторые критики, в том числе и ваша мама? Причем, я не только в России имею в виду, понятное дело, но и вне нее.
Илья Политковский: Я считаю, что, да, он был сильно недооценен, хотя я уверен, что информация о том, что это готовится и планируется, а сейчас она уже есть, что это далеко не 2002-й год, и далеко не 2014-й год, и далеко не Крым, и далеко не Донбасс. Все недооценили это – весь мир.
Радио Свобода: Хорошо, Илья, вы находитесь в одной из европейских стран…
Илья Политковский: …Да.
Радио Свобода: Вы убежища ожидаете или просто визы?
Илья Политковский: Я сейчас с визой, я ожидаю ВНЖ.