Пункт пропуска «Раздахан» открыт с 20 июня и до конца месяца. У ленингорцев появилась возможность навестить родных и выехать на лечение. Впрочем, все меньше людей могут позволить себе воспользоваться этой возможностью из-за возросших расходов на дорогу. Общественный транспорт недоступен, а за такси приходится платить все больше.
С сентября прошлого года «Раздахан» открывается в последнюю декаду месяца. Такое решение было принято Совбезом Южной Осетии в августе прошлого года после самого длительного с 2008 года запрета на передвижение – пункт пропуска в Ленингорском районе был закрыт c 4 сентября 2019 года по 20 августа 2022-го.
Читайте также Итоги октябрьской десятидневкиПо наблюдениям гражданской активистки Тамары Меаракишвили, в первые месяцы после трехлетней изоляции люди бросились навещать своих родственников, получать накопившиеся на счетах пенсии по обе стороны от границы. Теперь из Грузии приезжают редко, люди потихоньку отвыкают от малой родины, едут в основном за пенсиями (те, кто имеет югоосетинский паспорт) или навещать родные могилы в поминальные дни.
Your browser doesn’t support HTML5
«Может быть, так и задумано, чтобы люди уезжали?»
Перемещение жителей района активным тоже не назовешь из-за сложностей с общественным транспортом. Власти приоткрыли границу, но при этом не подумали о том, как люди будут добираться к родственникам и возвращаться обратно. Маршрутки из Ленингора в Тбилиси уже не ходят как раньше, говорит Тамара Меаракишвили:
«В результате теперь нужно ехать на двух такси. Первое довозит до осетинского шлагбаума, второе – от грузинского поста до адреса. Уходит примерно две тысячи рублей в один конец. Такие деньги есть далеко не у всех, не все имеют родственников во власти и жируют на трех бюджетных ставках. В основном люди живут своим трудом. Для них это неподъемные расходы.
– Сколько стоила поездка до закрытия границы?
– Билет стоил 70 рублей в один конец. Садились на вокзале в Ленингоре, выходили на вокзале в Тбилиси. Сейчас бы он стоил рублей сто, получается двести рублей в оба конца на человека.
– А теперь для проездки в Грузию нужно потратить четыре тысячи рублей на такси.
– И это только в том случае, если человек живет в Ленингоре. Если же он живет в селениях, то ему нужны еще деньги на такси, чтобы добраться до Ленингора, это от полутора до двух тысяч в один конец в зависимости от удаленности села. Общественный транспорт внутри района не ездит. Вообще. Только одна маршрутка в неделю ездит из Ленингора в Цхинвал. Два рейса в неделю. Это невероятно, но факт.
– Как обстоят дела с выдачей пропусков населению на пересечение границы?
– Без проблем, если есть деньги. Пропусками, как и прежде, торгует первый замглавы района Девидзе. Пропуск стоит 100 долларов, если нет денег, можно заплатить бараном или дорогим одеколоном, можно коньяком...
– В прошлый раз вы говорили, что эту функцию передадут КГБ?
– У них не поучилось. Резо оказался сильнее, чем КГБ. Это его хлеб. Он называет себя другом президента и его неформальным представителем в районе, хвастается, что они вместе ходят на охоту. Агрессивный алкоголик, орет матом на посетителей районной администрации, на коллег, торгует пропусками… У него все хорошо, это у нас плохо».
Читайте также Пропуска на миллионЛенингорцы не понимают, чем мотивирован запрет на проезд общественного транспорта через «Раздахан», если не стремлением создать дополнительные сложности для людей. С точки зрения безопасности его не объяснить, убеждены жители района, – раньше ведь ездили и никаких проблем не возникало.
Отсюда и конспирологические версии по поводу запрета. Одни считают, что это политика принуждения местного населения совершить окончательный выбор между жизнью в Южной Осетии или в Грузии. Как здесь говорят, нужно «упасть на одну сторону». Есть и более прозаические версии об ограничениях в интересах контрабандистов – теперь только они имеют возможность завозить из Грузии товары в Южную Осетию.
Читайте также Откроют ли «Раздахан» для грузинских товаров?Чем бы ни были продиктованы эти ограничения, говорит Меаракишвили, но из-за них ленингорцы одновременно живут в изоляции и от Цхинвала, и от Тбилиси. Даже внутри района жители ущелий изолированы от райцентра. По ее словам, ситуацию усугубляет отсутствие элементарного медицинского сервиса.
Формально медучреждения существуют, но от этого местным не легче, потому что если бы их не было даже на бумаге, то не возникало бы и препятствий для выезда на лечение в Тбилиси. Из-за них больной обязан сначала пять суток провести в так называемом стационаре, и только потом будет принято решение – отправлять его на лечение в Тбилиси или нет. В случае отказа больному придется дождаться последней декады месяца, чтобы выехать на лечение за свой счет – на такси. Говорит Тамара Меаракишвили:
«Так называемым врачам эти пять дней необходимы, чтобы списать на больного медикаменты и просто оправдать сам факт своего существования. Ничего хорошего больному это не дает. Его не лечат, он просто теряет время и шансы на выздоровление. Поэтому люди предпочитают не обращаться к нашим врачам и терпеть до открытия границы. Конечно, бывают исключения, но это по большому блату».
Читайте также «Врач может принять решение без бюрократической волокиты»По словам Тамары Меаракишвили, местные жители устали от абсурдных сложностей, в какой-то момент желание нормальной жизни перевешивает привязанность к родным местам, и они уезжают.
Среди тех, кто принял такое решение, – двоюродный брат Меаракишвили, 30-летний житель Качохского ущелья. Он разводил скот, никогда не жаловался и вообще выглядел вполне себе бодрым молодым человеком. Но две недели назад к полной неожиданности близких распродал скот за копейки, заколотил двери дома и уехал. Говорит Тамара Меаракишвили:
«Сколько таких, неизвестно. Эти отъезды незаметны, потому что они никого не волнуют, кроме близких. Районному начальству на это наплевать. Они рвут друг другу глотки за возможность воровать российские деньги. Пьют, блудят, дерутся, хвастаются друг перед другом связями в Цхинвале. Никто никого не стесняется, весь этот позор происходит на глазах у жителей, и они понимают, что будущего у района нет. Я не знаю… Может быть, так и задумано, чтобы люди теряли надежду и уезжали? Была надежда, когда голосовали за Гаглоева, но теперь ее нет. Он даже ни разу не приехал в район после выборов. Говорят, очень занят. Сейчас вообще все очень заняты, ни к кому не попадешь на прием, никто не поднимает телефон, не отвечает на сообщения. Интересно, чем они так сильно заняты, когда кругом такой бардак?»
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия