Не помню точно, какой это был год, может, 2002-й или 2003-й. Я тогда служил неприметным чиновником в Министерстве культуры Грузии и занимался обычной чиновничье-бюрократической работой. Работа была довольно однообразная: мне приносили бумажки, и я шлепал на них печать, и так с девяти утра до шести вечера с часовым перерывом на обед. На перерыв я запирал дверь своей комнаты, откидывался в кресло, прикрывал глаза и представлял себе, что я владыка морской и сама золотая рыбка находится у меня в услужении. Через час, когда, согласно КЗОТу, «рабочий полдень» завершался, я нехотя возвращался в реальность, отпирал засов и снова доставал печать из сейфа.
Плюсом моей работы, кроме нищенской зарплаты, было то, что в мою комнату заходили довольно разнообразные люди, которым я на бумажки ставил штамп. И среди этих людей иногда попадались такие, увидеть которых в обыденной реальности я не смог бы себе представить.
Например, однажды ко мне зашла вдова Джохара Дудаева, Алла Дудаева. Зашла, естественно, не одна, а в сопровождении молчаливого водителя. Очень приятная дама, с нежным выражением грустных глаз и доброй улыбкой. Она была художницей и вывозила из Грузии свои работы. Вот мы и помогали ей с оформлением накладных документов на вывоз картин. Ну, где я еще смог бы ее встретить? Нигде. Встреча оставила очень теплое впечатление, дама была весьма милая и вежливая.
В другой раз в нашей комнате появилась Светлана Сорокина, телеведущая, и я ее не узнал! А ведь в свое время я с большим интересом следил за ее выступлениями и был, как говорится, ее поклонником. Я помню ее последнее выступление в питерской телепрограмме «600 секунд», когда она, после окончания передачи, вдруг обратилась к зрителям и сообщила, что прекращает работу в программе, так как у нее возникли разногласия с создателем и ведущим программы Александром Невзоровым.
Только когда я открыл ее паспорт, для того чтобы переписать номер в сертификат о вывозе какой-то современной картины за рубеж, я понял, что передо мной сидит Светлана Сорокина. Но я, помня, что я чиновник, и по чиновничьему кодексу выражать эмоции не имею права, не вскочил на стол с победными воплями и не стал на себе рвать рубаху на груди от радости. Я даже не сфотографировался с ней, чтобы потом, в дальнейшем, когда соцсети появятся в нашей жизни, выложить совместное наше фото и затем скрупулезно подсчитывать «лайки».
Скажу только, если бы я не заглянул в ее паспорт, то я ее не узнал бы. А узнав, я бы очень спокойно перекинулся с ней парочкой слов, мы вспомнили бы «секунды», она поделилась бы своими творческими планами, я поделился с ней своим мнением о создании вселенной, и на этом мы, довольные и обогащенные друг другом, мило расстались бы.
Повторюсь: где я еще встретил бы Светлану Сорокину, если не в очаге культуры, в нашем маленьком министерстве, которое тогда располагалось в старинном здании, в бывшем доходном доме Мелика-Азарянца? Да, много интересного было в моей жизни, а сколько еще будет?
Но самая для меня запоминающаяся встреча на моем чиновничьем поприще – это было встреча...
Однако по порядку.
Был жаркий летний день. Рабочий график подходил к концу, кондиционер не работал, кофе закончилось, соцсетей еще и в помине не было, мухи назойливо жужжали и делать абсолютно было нечего. Я сидел и от скуки напевал про себя арию: «уж полночь близится, а Германа все нет».
И тут, когда до 18 часов оставалось минут десять, открывается дверь нашей комнаты и к нам заходит... Губерман.
Да, да! Тот самый Игорь Миронович Губерман. Автор знаменитых «гариков». Я очень долго думал, что Игоря Губермана в природе не существует, что это народная легенда, что эти маленькие стихотворения народ сам придумывает, как анекдоты, и, чтобы не сесть в тюрьму, приписывает их вымышленному автору Игорю Губерману.
Да, я видел в перестроечных журналах его портреты, но я также видел и изображение Козьмы Пруткова, но его ж не существовало на самом деле?
И представьте себе, что к вам в комнату вдруг входит Козьма Прутков. Что бы вы сделали?
Наверное, завопили бы.
Вот так и я вдруг взвыл, когда увидел Игоря Губермана.
Я не вру, господа.
Я долго тряс головой, протирал глаза и таращился на него, никак не веря тому, что воочию вижу легенду. Он зашел с какой-то местной дамой, которая помогала ему в оформлении документаций на вывоз из страны каких-то сувениров.
Вообще-то это отдельная тема, как из страны можно или нельзя вывозить те или иные произведения искусства, начиная от живописи, кончая прикладным. Тема до сих пор актуальная, и мне кажется, что в законодательстве очень много белых пятен и анахронизмов. К примеру, почему государство должно запрещать собственнику вывозить что бы то ни было, куда бы то ни было и с какой бы то ни было целью?
Но об этом в следующий раз. А пока…
Я помню настоящий шок, увидев легендарного человека.
Помню, я смог только промямлить: «Вы же Губерман?», с чем он никак не мог не согласиться.
Я, правда, без преувеличений, вскочил с места и схватил его за руку, думая, что это мираж, который может исчезнуть. Но мираж не исчез.
Оказывается, Игорь Миронович приехал в Тбилиси на гастроли, в небольшом зале ему устроили творческий вечер, а я об этом ничего не знал. И так мне стало больно и обидно, что в моем городе был человек, творчеством которого я восхищался, и даже в темные совковые времена мне одалживали подпольно отксеренные его стихи, и в светском обществе, за нехитрым столом мы иногда вслух декламировали его «гарики», а вот увидеть его выступление мне не удалось. Хотя возможность, оказывается, была.
Тогда замминистра культуры, курировавший наш отдел, был очень хороший поэт Резо Амашукели. Я заскочил к нему, сказал, что у нас в гостях Губерман. Резо сразу пригласил его к себе, и они о чем-то долго говорили.
Выйдя от Амашукели, Губерман с восхищением сказал: «Ну, это, наверное, только в Грузии поэт может стать заместителем министра культуры».
И мне было приятно…
Напоследок привожу один из «гариков»
«Мне жаль небосвод этот синий,
Жаль землю и неба осколки,
Мне страшно, что сытые свиньи
Страшней, чем голодные волки».
Ну, разве не здорово?
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции