– Как вы оцениваете формат Женевских дискуссий и как его можно изменить, на ваш взгляд?
Татьяна Гулиа, дипломат: Первый президент Республики Абхазия Владислав Ардзинба был сторонником любых переговоров, в любом формате. Но всегда исходил из того, насколько они полезны в данный момент для Абхазии. Переговоры надо вести, безусловно, но надо вести не в угоду кому-то, а исходить из нужности и оправданности переговоров именно для нашей страны. Мне кажется, что данный формат можно изменить, либо не изменять его, нужно изменить тех людей, переговорщиков, которых наше руководство отправляет на переговоры. Эти люди должны быть внутренне убеждены в своих словах. Также я согласна с господином Чирикба, который говорит о том, что нужно возродить трехстороннюю комиссию, которая собиралась в Галском районе. Это вопросы гуманитарные, вопрос использования ИнгурГЭС, все равно переговоры ведутся по ИнгурГЭС какие-то кулуарные, но это должно быть все прозрачно.
Your browser doesn’t support HTML5
«Любые переговоры нам нужны, на любых площадках»
Лаша Зухба: Формат Женевских дискуссий я оцениваю слабо, если не сказать негативно. Дискуссии, которые никого ни к чему не обязывают. Я считаю, что нужны прямые переговоры между нашими странами, между непосредственными участниками конфликта, между Грузией и Абхазией. Но, к сожалению, Грузия не признает Абхазию стороной конфликта, хотя в истории наших взаимоотношений были периоды после Отечественной войны народа Абхазии 1992-1993 гг., когда Грузия стала признавать нас стороной конфликта, результатом чего явилась поездка нашего Первого президента Владислава Ардзинба в Тбилиси, куда он приехал, кстати, не с пустыми руками, а с проектом договора об ассоциированных взаимоотношениях. Нужны другие форматы, а более всего востребованы прямые переговоры между Грузией и Абхазией.
Елена: Сложно говорить о какой-то очень серьезной динамике в течение этих 15 лет, но тем не менее какие-то гуманитарные вопросы поднимались в рамках этого формата и должны подниматься. И вообще то, что он существует, – это хорошо, потому что в настоящий момент это единственного рода такой существующий, довольно регулярный формат для урегулирования конфликтной ситуации, поскольку мы понимаем, что не был подписан мирный договор. То есть этот формат в какой-то мере позволяет либо приблизиться к этому договору, либо не допустить возобновления какой-то дальнейшей эскалации конфликта. Я считаю, что это очень важно. Конечно, хотелось бы каких-то более значимых результатов от этого формата, подписанные документы или взятые на себя обязательства. К сожалению, понятно, что в такой ситуации, как есть, очень сложно ожидать какого-то прорыва. В рамках этого формата произошло существенное понижение статуса Абхазии как стороны конфликта, который существовал в предыдущем формате, до Женевского процесса. Вот это понижение Абхазии как стороны конфликта, конечно, для Абхазии, я думаю, не очень удачное; статус-кво, который желательно изменить, признание полноценной стороной конфликта и заключение мирного договора. Существует масса гуманитарных вопросов, которые можно было бы обсуждать в рамках этого переговорного процесса. Свобода передвижения граждан, которая, к сожалению, для части граждан Галского района – это вопрос передвижения, потому что у них это насущная потребность, связанная с передвижением через КПП «Ингур», для других наших граждан, чтобы Грузия не препятствовала перемещению их по всему миру, что происходит, поскольку у нас проездные документы – это российские паспорта. И в том числе при лоббировании со стороны Грузии произошло так, что эти паспорта, которыми пользуются граждане Абхазии, с ними очень затруднено перемещение по миру.
Читайте также 15 лет Женевским дискуссиям: «прорывов» нет, но есть необходимостьАлхас Джинджал, гражданин РА: Любой переговорный формат я оцениваю положительно, тем более в городе Женеве, в Швейцарии, то есть это международный формат. Любые переговоры нам нужны на любых площадках, потому что в любом случае переговоры, мир лучше, чем боевые действия. Самое главное, в любом формате, не важно, это Женевские дискуссии или будет в каком-то другом городе, чтобы Абхазия была представлена равной стороной переговоров, а не как «оккупированная территория». Если мы представлены как «оккупированная территория», конечно, такой формат недопустим. Только равносторонней стороной конфликта. Мы должны, конечно, заявлять о себе на всех международных площадках, что мы частично признанная республика, хотим полного международного признания и стать полноценным членом международной организации ООН.
Арсоу Хуапшыху: Я считаю, что этот формат очень важный для нас, потому что на сегодняшний день это единственная площадка, где Абхазия представлена. Да, этот формат носит больше рекомендательный характер, и, может, за последнее время особого прогресса в этом направлении нет, но все равно то, что мы представлены, я считаю, это очень хорошо. Вообще важно, чтобы Абхазия была представлена на всех международных и немеждународных, региональных площадках, потому что Абхазия является стороной конфликта, наш голос должен быть услышан, наша позиция. Сегодня нас не допускают на разные площадки, мы должны этого сами добиваться, и сегодня есть, я считаю, большая возможность – это интернет, где мы можем на различных площадках, форматах высказывать свое мнение. И мы должны, я считаю, больше использовать эту площадку.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия