“В следующем году будет 100 лет, как 29 сентября из Санкт-Петербурга отошел в Германию, в порт Штеттен, "философский пароход" – очередной рейс, на котором большевики изгнали из России почти 300 виднейших представителей интеллектуальной элиты. С журналистами и правозащитниками сегодня картина повторяется. Теперь вместо "философского парохода" улетает "журналистский самолет".
Так описал ситуацию в России в своей Нобелевской речи главный редактор "Новой газеты" Дмитрий Муратов. За прошедший год по разным причинам из страны уезжали не только журналисты, но и политики, общественные активисты, стендап-комики и даже рэперы.
В 2021 году в ближайшем зарубежье появилось сразу несколько центров притяжения для политических эмигрантов из России. К уже традиционному Вильнюсу добавился Тбилиси. Кое-кто смог уехать в Киев (несмотря на все сложности со въездом россиян на территорию Украины, появившиеся после начала пандемии COVID-19), в Нью-Йорк и даже в Голландию (эта страна – не самый частый выбор).
Весь 2021 год из России уезжали соратники Алексея Навального
Весь 2021 год из России уезжали соратники Алексея Навального. Из его ближайшего окружения на родине не осталось почти никого. Еще летом 2019-го, из-за риска уголовного преследования, Россию был вынужден покинуть бывший руководитель сети региональных штабов Алексея Навального Леонид Волков. Теперь за границей живут и работают пресс-секретарь Навального Кира Ярмыш, его соратники, сотрудники Фонда борьбы с коррупцией Иван Жданов, Любовь Соболь, Руслан Шаввединов. Одним из последних объявил об отъезде Олег Степанов. По его словам, он и раньше собирался поучиться в зарубежном университете, но сейчас сам не понимает, когда он сможет вернуться в Россию.
По данным "Коммерсанта", на конец ноября почти половина экс-координаторов штабов Навального уже покинули страну или собираются это сделать, а заниматься политикой продолжают меньше четверти.
Среди тех, кто уехал из России, например, депутат городского совета Новосибирска и бывший глава местного штаба Навального Сергей Бойко. На своей странице в фейсбуке он написал, что решил не возвращаться на родину, так как опасается, что может повторить судьбу бывшей главы штаба Навального в Уфе Лилии Чанышевой. При этом Бойко продолжает вести свой ютьюб-канал и активно комментирует все, что происходит в Новосибирске.
Буквально за пару дней до Нового года прошли обыски у четверых экс-координаторов штаба Навального (штаб признан в России экстремистской организацией и запрещён. – Прим. РС) в Иркутской, Томской, Саратовской, Архангельской областях и Алтайском крае. Двоим (экс-главе штаба в Томске Ксении Фадеевой и экс-главе штаба в Иркутске Захару Сарапулову) суд назначал запрет определенных действий. Комментируя происходящее, Леонид Волков как бывший глава сети региональных штабов написал в своем телеграм-канале, что "в ноябре, сразу после ареста Лилии Чанышевой, мы связались еще раз со всеми бывшими координаторами, которые еще оставались в России, и предложили любую помощь с выездом: финансовую, организационную и т. п. Не только предлагали – уговаривали". Однако оставшиеся бывшие сотрудники наотрез отказались уезжать.
Отъезд – это опция, которая просто по умолчанию есть у каждого оппозиционера в России
В начале лета был вынужден эмигрировать и бывший депутат Госдумы Дмитрий Гудков. По его словам, несколько близких источников из окружения администрации президента России сообщили ему, что если он не покинет страну, то уголовное дело будет продолжено вплоть до ареста. При этом политик признается, что думал о возможном отъезде с 2014 года:
– Это такая опция, которая просто по умолчанию есть у каждого оппозиционера в России. А теперь не только у оппозиционеров, но и у журналистов, и у всех остальных. Я надеялся, что до этого не дойдет. Но в 2019 году, когда случились мои первые 36 суток административного ареста, я задумался, что может быть и хуже. К сожалению, все стало намного хуже, чем даже в 2019-м.
Дмитрий Гудков в Москве летом 2019 года
Несмотря на то что последние семь лет Гудков не исключал такой вариант развития событий, по факту ранее он никаких действий для этого не предпринимал. Сегодня политик признается, что все вещи уместились в один чемодан, с которым он и уехал из России.
Сначала Дмитрий Гудков уехал в Киев, а оттуда – в Болгарию. Уже там у него закончились 90 дней, которые можно оставаться в Евросоюзе россиянину по обычной туристической визе. Гудков рассказывает, что в Варшаве он подал документы на получение визы D (она предназначена для тех, кто хочет находиться на территории ЕС больше 90 дней, в том числе постоянно, а также дает право на получение вида на жительство. – Прим. РС). А пока он ждет документы, то просто ездит по друзьям. Был в Лондоне, потом вернулся в Киев, после чего собирался лететь на Кипр.
Гудков признается, что все еще не чувствует себя в эмиграции. И хотя пока он осел в Болгарии (потому что там просто есть где жить: с 2019 в Болгарии постоянно живет его отец Геннадий Гудков), окончательный выбор места для жизни Гудков-младший пока не сделал.
Когда эмигрируют политики, они по сути лишаются возможности заниматься своей работой. Но Гудков говорит, что в России уже нет политики, поэтому с отъездом у него остались те же проблемы, что были в Москве:
– Выборов нет, митингов нет, ничего нет, а всем остальным (публицистика, правозащитная деятельность, поддержка адвокатов, поддержка наших политзаключенных) я и так занимаюсь в своих соцсетях что в России, что за ее пределами. Когда была пандемия и нельзя было выезжать, я полгода сидел у себя в деревне в подмосковной Коломне. Там был интернет, здесь [в эмиграции] у меня тоже есть интернет. В этом смысле, даже еще находясь в России, я почувствовал проблемы и достаточно давно. Так что ничего нового.
Дмитрий Гудков вместе с супругой Валерией во время рассмотрения административного дела в отношении политика в июле 2019 года
Гудков считает, что сейчас, когда идет новая волна эмиграции, надо помогать уехавшим, надо делать так, чтобы в Европе в каждой стране появлялись нормальные русскоязычные СМИ как альтернатива путинской пропаганде:
Зачем нам Путин, чтобы обмениваться информацией?
– Глобально надо думать про Global Russia. Может быть, крипто-рубль создать для функционирования этой всей истории. Это все может развиваться таким образом. Роль государств будет потихонечку снижаться, просто небыстро. Зачем нам Путин, чтобы общаться? Зачем нам Путин, чтобы обмениваться информацией? Зачем нам Путин, чтобы оказывать, например, образовательные услуги? Как Лукьянова делает "Свободный университет"? Студент может получать образование у лучших преподавателей онлайн, и все. И никакой Путин этому помешать не может.
Осенью стало известно, что из России уехал один из самых известных российских адвокатов, бывший руководитель "Команды 29" (прекратила существование из-за обвинений в связи с "нежелательной организацией") Иван Павлов (включен российскими властями в реестр СМИ – иностранных агентов). Вместе с ним покинули родину и коллеги по адвокатскому объединению. Павлов с сентября живет в Тбилиси.
Адвокат Иван Павлов
Оглядываясь назад, адвокат говорит, что он не думал об эмиграции. Не думал, даже когда в отношении него возбудили уголовное дело. В конце апреля адвоката обвинили в разглашении данных следствия по делу Ивана Сафронова после того, как он передал СМИ постановление о возбуждении дела против журналиста и рассказал о появлении в деле секретного свидетеля.
Если я хочу продолжать быть полезным для своих подзащитных, тогда надо принимать решение уезжать и быть полезным на удаленке
– Со временем я стал понимать, что всё это – звенья одной цепи, все говорило о том, что дорога идет именно в сторону международного аэропорта. Со всеми наложенными на меня ограничениями (нельзя было использовать интернет, пользоваться любыми средствами связи, нельзя было встречаться и общаться со своим подзащитным, с рядом коллег-адвокатов) я понял, что эффективность моей работы крайне снизилась и надо что-то делать. Если я хочу продолжать быть полезным для своих подзащитных, тогда надо принимать решение уезжать и быть полезным на удаленке. Большую часть работы адвокаты делают не в залах судебных заседаний (это лишь публичная часть), а основная работа носит подготовительный характер, когда человек работает за компьютером, ищет какую-то информацию, анализирует ее, готовит тексты. Это все я могу делать где угодно, хоть на Луне – был бы интернет.
Сейчас Павлов с уехавшими коллегами продолжает интенсивно работать из Тбилиси. И хотя из-за работы свободного времени остается очень мало, Павлов признается: все-таки работа адвоката из-за границы – не совсем полноценная, потому что важно чувствовать связь с делом, а не просто получать информацию от коллег через интернет. Спустя четыре месяца после отъезда адвокат говорит, что в бытовом плане на новом месте нет никаких проблем.
– Страна теплая, еда вкусная, море есть. Разумеется, условия новые и надо привыкать, но меня с Грузией много что связывает: я тут жил долгое время, сейчас тут много коллег, знакомых, друзей.
Иван Павлов в Тбилиси
При этом Павлов не строит никаких далекоидущих планов и вообще признается, что у него очень близкий горизонт планирования. Пока он год собирается пожить в Грузии. А что будет дальше – будет зависеть от того, как будут развиваться события прежде всего в России.
Это происходит второй раз: сто лет назад был первый "философский пароход"
– Раньше были "философские пароходы", а сейчас "журналистские самолеты". Целыми редакциями покидают страну квалифицированные специалисты, элита, можно сказать, пишущих людей, интеллигенция. Это печальные события для России. Это происходит второй раз: сто лет назад был первый "философский пароход".
Павлов неслучайно вспоминает про журналистов. На фоне массового признания СМИ и отдельных журналистов иноагентами часть людей предпочли также уехать из России. Из России эмигрировали, в частности, основатель и главный редактор издания "Проект" (признано в России нежелательной организацией) Роман Баданин и его заместитель Михаил Рубин (оба признаны в России иностранными агентами в личном качестве), главред The Insider Роман Доброхотов (The Insider также признан в России иностранным агентом).
Среди уехавших – журналист Майкл Наки. Он также переехал в Тбилиси. Наки рассказывает, что он практически не общается ни с кем из других российских эмигрантов в Грузии. При этом он подчеркивает, что до февраля прошлого года не рассматривал для себя возможность эмиграции.
– Это моя принципиальная позиция. Мне очень нравится Россия. Я ее считаю своей родиной, а себя – русским. Ровно наоборот: я подписался на ютьюбе на огромное количество каналов, посвященных строительству домов, и изучал, как там все устроено, чтобы через год-два начать строительство дома где-нибудь в Подмосковье.
Тем не менее в феврале, когда посадили Алексея Навального, Наки понял, что нужно уезжать.
Я не люблю ждать до последнего момента, когда уже висит уголовное дело и ты вынужден фактически эвакуироваться
– Я увидел серьезные изменения в российской правовой реальности. Обращало внимание не то, что Навального посадили, а как. И тогда было принято решение, что я на время уеду из России. В марте мы с женой уехали, потому что я не люблю ждать до последнего момента, когда уже висит уголовное дело и ты вынужден фактически эвакуироваться, бежать из страны лесами. Я люблю заранее, чтобы все продумать.
Майкл Наки
При этом Наки, в отличие от политика Дмитрия Гудкова или адвоката Ивана Павлова, может полноценно заниматься своей работой без потери в качестве.
– Пока я находился в России, для меня стук в дверь означал, что ну, всё – пришли, поехали в СИЗО. В Тбилиси в аналогичной ситуации это последнее, о чем я подумаю. Так что уровень восприятия меняется. Но если говорить про анализ и обработку информации, то в современном мире, на мой взгляд, это можно делать с помощью интернета и остающихся в России источников информации. Эта проблема может стать большой в момент, когда в России затопчут вообще все, и там не останется совсем ничего живого, не останется на свободе ни одного честного журналиста.
Наки отмечает, что он все еще не планирует долго жить за рубежом и надеется, что ситуация изменится. По его словам, в его жизни практически ничего не поменялось: он так же сидит в своей комнате, только раньше это было в Подмосковье, а теперь – в Тбилиси.