«Мало рыбок в пруду». Почему в Китае рождается все меньше детей

Странный финал знаменитой китайской политики "Одна семья – один ребенок". Каким будет население Китая через некоторое время? Кто такие "маленькие императоры" и "несуществующие девочки"? Почему китайцы сами расхотели иметь больше одного-двух детей? Что такое "чайлдфри по-китайски"? Тяжело ли быть родителями в Китае?

Руководители Коммунистической партии Китая 31 мая 2021 года на заседании Политбюро ЦК КПК решили разрешить жителям КНР иметь уже до трех детей. Это произошло всего через три недели после того, как были опубликованы результаты Седьмой национальной переписи населения КНР, организованной в 2020 году. Уровень рождаемости в Китае упал, как выяснилось, почти на 15 процентов в годовом исчислении. В 2020 году в стране родилось 12 миллионов человек – это самый низкий показатель за последние 60 лет.

При этом еще на рубеже 2015–2016 годов в Китае было официально объявлено, что знаменитая политика "одна семья – один ребёнок" отменяется и количество допустимых для всех семей детей увеличено до двух. Китайские власти надеялись, что в стране дополнительно каждый год будет рождаться до 3 миллионов детей. Однако, например, если в 2014 году в Китае родилось около 17 миллионов детей, то в 2018–2019 годах показатель рождаемости составил лишь 15 миллионов новорожденных.

Об особенностях деторождения в Китае, демографии, прогнозах и разных связанных с этой темой странностях в интервью Радио Свобода рассуждает российский китаист Алексей Маслов, директор Института Дальнего Востока Российской академии наук:

– Чем объясняется это последнее решение Политбюро ЦК КПК? Как известно, снижение рождаемости характеризует уровень развития страны, то есть чем он выше, тем детей меньше. Отсутствие войн и глобальных страшных катастроф, повышение продолжительности жизни, урбанизация, повышение уровня доходов, активное включение женщин в рынок труда, расширение женских прав, доступность контрацептивов, всеобщее школьное и высшее образование, в первую очередь для девочек, просто увеличение среднего возраста населения, доли пожилых людей в обществе и так далее – по какой из этих причин, или по всем вместе взятым, современные китайцы сами расхотели иметь много детей?

– Конечно, причин десятки. Но главная, в целом – это тотальное изменение социальной ситуации в КНР. Более 60 процентов китайцев сейчас живут в городах, а не в деревнях, и в этом радикальное отличие нынешнего китайского общества от того, которое было еще лет 20 назад. Большинство городского населения просто не хочет иметь больше двух детей. Люди считают, что это, мягко говоря, вредно и для карьеры, и для того, чтобы вся семья нормально развивалась. Это наносит большой удар по финансам. Если раньше дети воспитывались, в прямом смысле слова, всей деревней и школы, образование, каким бы оно ни было, было бесплатным, то сегодня даже формально бесплатное образование требует подготовки, репетиторов и различного рода доплат. То есть, говоря цинично, каждый ребенок – это некая обуза для семейного бюджета.

Китайские школьники вырезают из бумаги портреты Мао Цзедуна в преддверии его 127-го дня рождения. 23 декабря 2020 года

Есть еще и другой нюанс, и его сейчас отмечают многие китайские социологи: воспоминания о собственной семье. Те китайцы, которые сами воспитывались в многодетных семьях (а относительно недавно еще нормой считалось 5–6 детей), не хотят, чтобы их отпрыски прошли через такое же детство. Потому что, как они вспоминают, все "приходилось делить на 5, на 6, а то и на 10 голов". И качество образования, и каждую куртку, и даже питание. Еще один очень важный фактор: страна психологически меняет ценностные ориентиры. Раньше, в традиционном Китае, семья была основной ценностью. Даже очень многие подарки, которые дарили на свадьбы или просто когда вы приходили в дом к китайцу, символически должны были быть связаны именно с деторождением. К примеру, можно было подарить рисунок или очень традиционную картину "пруда со многими рыбками" – это означает пожелание многих детей в семье. Любимое изображение китайцев – сидящий Будда, облепленный детьми. Это парадокс, ведь буддизм – религия, в основе которой лежат идеалы отшельничества и воздержания. Но нет, китайцы всё, как всегда, переделали по-своему – и вышло благопожелание детей.

Внезапно оказалось, что более четверти населения, я говорю об опрошенных социологами молодых китайских женщинах фертильного возраста, просто вообще не хотят иметь детей! Мировоззрение "чайлдфри" сейчас в Китае становится все более и более популярным, под местным названием "хочу пожить для себя". Как ни странно, сегодня все больше мужчин в КНР хотят завести детей в семье – в отличие от женщин, которые хотят делать карьеру. Бескомпромиссная гонка за успехом, за деньгами, которая не характерна была для деревенского Китая, для Китая урбанизированного стала нормативом.

И вот все эти факторы наложились друг на друга. Как ни странно, в последние годы как раз наименьшим фактором влияния на демографию являлся вот этот ушедший теперь в прошлое закон об ограничении числа детей. Он действительно играл основную роль в 70-е, 80-е годы прошлого века, когда была политика "одна семья – один ребенок", а потом, с 2015 года – "одна семья – двое детей". А сейчас можно объявить "одна семья – трое детей" или вообще снять ограничения, но в реальности, на мой взгляд, это никак не изменит ситуацию.

– Всегда интересен личный опыт. У вас, за все время вашего изучения Китая, было много знакомых, которые, допустим, сперва хотели иметь детей, но им не разрешали, а потом, наоборот, таких, которые говорят прямо, что дети им не нужны в принципе?

– Да, есть знакомые, которые рожали детей и в прямом смысле их от государства скрывали. Они очень всё это переживали. Например, я долгое время общался в центральной китайской провинции Хэнань с несколькими семьями в типичной деревне, у которых было обычно 4–5 детей. И так получалось, что был официально один мальчик у них или двое, а девочек просто не регистрировали. Сначала они боялись, что на них будут наложены какие-то штрафы, а потом поняли, что деньги никто с них взимать не будет – потому что этими штрафами, очень большими, власти просто окончательно разорят и без того бедные семьи. А с девочками была, по сути, трагедия, потому что они даже не попадали в школы, ведь их как бы не существовало в природе.

В позапрошлом году, когда еще не началась пандемия и можно было спокойно въезжать в Китай, я встретил одну такую девочку из деревни, которая стала за это время прекрасной молодой особой, приехала в один из крупных городов и пыталась каким-то образом там зарегистрироваться. Я спросил, конечно, как у нее дела. Один из способов получить такую регистрацию, легализовать свой статус – это, разумеется, выйти замуж. Она симпатичная и имеет все шансы завести очень хорошую семью. И внезапно она мне отвечает: "Я не хочу иметь детей пока что, лет до 32–35 не хочу даже иметь семью, потому что раз мне удалось вырваться из этой деревни, я хочу сделать карьеру". Причем карьеру не в каком-то массажном салоне или в ресторане. "Я хочу накопить деньги и в прямом смысле купить образование, то есть пойти обучаться в совместный китайско-зарубежный университет (судя по всему, американский). И уже после этого я, может, буду рожать детей". Когда я начал спрашивать, а почему она имеет такие планы, в конце концов, что плохого в системе традиционных китайских ценностей, если муж ее будет содержать? Масса китайцев ищут себе таких достойных жен из села. И она сказала: "Я не хочу повторять свой личный опыт, я не хочу, чтобы мои дети рождались так, чтобы у их родителей было бы мало денег их содержать и было бы непонятно, самое главное, как образование им давать".

Китайский жених с другом-шафером

Другой пример – юг Китая, провинция Гуандун, очень богатая, процветающая. Именно там производится практически вся электроника, которой мы все пользуемся. У меня оттуда много студенток, это молодые девчонки, очень раскованные, свободные. И как-то мы стали обсуждать проблемы старых китайских семей, когда жена была "под мужем". И они вдруг сказали: "Да вы знаете, на самом деле вопрос же не в том, кто под кем, кто от кого зависит. Суть в том, что мы сами считаем, что самое главное сейчас – сделать карьеру, стать менеджерами младшего или среднего звена и уже потом заниматься семьей". То есть приоритеты в Китае радикально поменялись местами: сначала – карьера, деньги, овладение какими-то ценностями культуры, а потом уже – семья.

– Известно, что в результате предыдущей политики, последних 40–50 лет, очень изменилась структура китайского населения, состав типичной семьи, соотношение мальчиков и девочек. Для десятков миллионов китайских мужчин возникли сложности при поиске пары, и эта проблема остро стоит сейчас. От девочек избавлялись еще до их рождения, и теперь молодых мужчин много больше, чем девушек. Вы упомянули крупные штрафы. А какие вообще санкции и наказания исторически применялись к нарушителям этой государственной политики? Исключение из партии, может быть, тюрьма?

– В тюрьму никто никого за такое не сажал, к счастью. Но были огромные штрафы. Размеры их колебались от провинции к провинции (потому что в КНР есть богатые, а есть бедные регионы). Например, в центральных городах штрафы доходили до аналога 10 тысяч долларов, это колоссальные суммы, уплата которых разоряла семьи. И долго все было очень просто: никто не сообщал властям о рождении второго, третьего ребенка. В реальности, разумеется, все всё вокруг знали, в деревне вы ничего не скроете. Но если в селе был не злой партийный руководитель, он обычно просто делал определенный выговор отцу, если тот был членом партии, – однако штраф не взимал. Он должен был выпалить его формально впоследствии, как только накопит деньги. Ну, естественно, он никогда не мог такую сумму собрать, и поэтому со временем штраф тихо списывался. Исключение из КПК за второго, третьего ребенка – я никогда об этом не слышал.

Но самая большая проблема была в том, что рождением "запрещенного ребенка" семьи сами себя наказывали. Вот этих несчастных девочек как бы в природе не существовало, на них не заводили места в школах, в университетах, на них не выделяли какие-то дотации – и семья должна была в дальнейшем сама, целиком, от начала до конца, содержать бедных дочерей, или внучек, сестер. Я сегодня знаю целый ряд уже далеко не девочек, а взрослых женщин, которые все откровенно рассказывают одну и ту же историю: что единственным способом вырваться из деревни, где их "не существовало", было поехать работать в какой-нибудь "массажный салон" в городе. По сути дела, это плохо скрытые публичные дома, которые скрывались под вывесками "парикмахерских" и "центров релаксации". Для того чтобы успеть накопить деньги, пока она не состарится и не потеряет привлекательность, потом купить в прямом смысле слова себе китайский "шенфенджен" (это аналог паспорта, удостоверение личности) и стать законной гражданкой КНР. Вся их жизнь всегда была трагедией и для них, и для их семей.

Современный центр ухода за новорожденными на юго-западе Китая

– Я знаю, что этот лозунг, который во всем мире известен, "одна семья – один ребенок", появился достаточно поздно, в 1979 году. Но ведь до этого был, например, такой, я недавно это вычитал: "Поздно, редко, мало". По какой причине такие идеи вообще пришли в головы китайских руководителей того времени?

– Китай всегда очень быстро рос в демографическом плане, так было и в древности, и страна всегда превосходила по населению возможности территории. По разным подсчетам (кто-то говорит – к концу 18-го века, кто-то – к середине 19-го века), в любом случае уже все ресурсы Китая по производству сельхозпродукции для своего же населения были полностью исчерпаны очень давно. И Пекин всегда знал, что кормить население он не может. В 50-е годы 20-го века КНР помогал Советский Союз, а чуть позже в Китае время от времени начинался голод. Поэтому нужно было, грубо говоря, население сокращать. И большое население – это бедное население, конечно. Поэтому модель была выбрана абсолютно простая: сначала убеждения, а потом и запрет. Была позднее даже организована пропагандистская кампания, например, контрацептивов, которая провалилась.

Главное, что никто в Пекине не думал о будущем разрыве между количеством трудоспособного молодого населения и количеством пожилого нетрудоспособного населения, которое когда-то кто-то должен будет кормить. Тогда Китай, я имею в виду в 50–70-е годы, не планировал на долгий горизонт. Пекин во многом руководствовался советской моделью, даже разорвав отношения с Советским Союзом. Это было короткое планирование – на пятилетку, иногда на десять лет. И в конце концов они получили то, что получили. Все это искусственное сдерживание роста населения привело к тому, что в КНР сейчас много, просто говоря, пожилых и мало молодых.

– Насколько тяжело прежняя политика ударила по национальным меньшинствам в КНР – монголам, тибетцам, уйгурам и так далее? Ведь то, что Пекин официально проводит насильственную ассимиляцию национальных меньшинств, уже совершено не секрет. Есть какие-то демографические данные, насколько сокращается их численность?

– Есть, конечно. Но мы должны понимать, что оперируем лишь данными, которые предоставляет сама КНР. Никто вам лично не позволит поехать и приблизительно даже посчитать, сколько в реальности осталось уйгуров ли монголов на территории Китая. Хотя нацменьшинствам позволено было рожать детей без каких бы то ни было ограничений. Всё, о чем мы с вами говорим, "одна семья – один ребенок", "одна семья – двое детей", распространялось лишь на ханьцев, то есть китайцев. Все национальные меньшинства могли не только рожать сколько угодно детей, но и, например, отправлять их в университеты по более низким баллам местного ЕГЭ, чем ханьские семьи.

Как в реальности происходит эта ассимиляция? Ханьцы массово переселяются на территорию, например, Внутренней Монголии или Синьцзян-Уйгурского автономного района. Почему? Их никто туда не гонит специально – там просто объявляется, например, "зона специального экономического развития", где люди не платят налогов в течение какого-то времени, где повышенные зарплаты, где более низкий НДС, где проще взять кредиты у государства. И, как следствие, сразу экономический поток направляется именно туда. Китайцы всегда передвигаются за деньгами. А те ханьцы, которые приезжают в такие национальные районы, оказываются более предприимчивыми, знакомыми с экономическими моделями развития и так далее. И, в конце концов, они начинают привлекать на работу на свои предприятия местных жителей, тех же уйгуров или монголов. И так из обычного ежедневного общения постепенно вытесняются местные языки и основным становится китайский язык. Я напомню к тому же, что китайская иероглифическая письменность едина и для монголов, и для уйгуров, да и многие тибетцы ею пользуются в официальных документах.

Таким образом, происходит постепенное размытие местной культуры. Но говорить, что китайцы силой заставляют, например, монголов забыть свой язык, было бы неправдой. Принцип прост: залить деньгами и ханьцами национальные окраины Китая – которые, с другой стороны, действительно следует поддержать. Если вы сегодня посмотрите на город Хух-Хото, столицу Внутренней Монголии, то увидите, что он в прямом смысле слова расцвел. И там монголы абсолютно лояльны по отношению к ханьцам. А вот с мусульманами-уйгурами всё очень сложно, это известно – потому что там, конечно, проблема скорее лежит в религиозной плоскости. Так же, как и с тибетцами, – и там это вопрос скорее религиозный, чем этнический.

– В результате всей предыдущей политики, о которой мы говорим, в Китае не возникла ли такая проблема, как в некоторых западных странах, где рождаемость падает, – а именно, проблема так называемого "я-поколения", или поколения "снежинок"? Когда единственный ребенок в семье, при наличии еще бабушек-дедушек и дядей-тетей, с младенчества привык чувствовать себя центром мироздания, относится к жизни крайне эгоистично и совершенно к ее реалиям не готов? То есть каков психологический портрет среднестатистического молодого китайца в этом отношении в наши дни – по сравнению с системой ценностей его родителей, бабушек, дедушек?

– Да, в Китае давно известно такое понятие, как "маленький князь", "сяо ван". Это вот такие дети, на которых работает вся семья. А понятие возникло еще лет 15–20 назад. То есть многие эти "маленькие правители" стали уже активными молодыми людьми – и у них, конечно, очень развито чувство, что всё общество их должно обслуживать. И они, да, очень ломкие по отношению к жизни, потому что, в отличие от родственников, общество с них, конечно, не собирается пылинки сдувать.

Члены китайской семьи смотрят, как медсестра купает родившегося у одной из их родственниц младенца

Такие инфантильные китайские мужчины в принципе понимают, что нужно бы создать свою семью, но не очень понимают, как о ней следует заботиться. Неслучайно, например, сегодня уже истинным хозяином в семье является не китайский мужчина, а китайская женщина, которая добывает деньги. На самом деле, идет стремительный рост числа женщин–менеджеров, женщин–руководителей предприятий. А мужчины начинают вести семейное хозяйство, заботиться о детях и так далее. То есть, как ни странно, иногда представители вот этого поколения "маленьких императоров" становятся скорее не злобными эгоистами, а "хозяйками".

– То есть в целом иметь семью в Китае вообще становится все тяжелее, и финансово, и психологически? Специфика китайского общества и китайской культуры в наши дни все еще налагает какие-то дополнительные обязательства на людей, которые, допустим, не знакомы россиянам?

– Да, и еще как. Потому что раньше все было проще. Ты жил в клановом обществе, еще лет 15–20 назад, и твой клан тебе помогал. Ты мог родиться в далекой провинции, например Гуанси, и приехать потом в Пекин – и найти выходцев из этой провинции. Вы точно наткнетесь на выходцев из своего клана – и те устроят тебе работу, помогут продвигаться по карьерной лестнице. Формально, конечно, государство это не одобряло, но в реальности так все происходило. Сегодня же, из-за того, что клановые связи разрушаются, и потому что государство все более жестко борется с такими отношениями, оказывается, что пробиваться по карьерной лестнице все сложнее, и теперь еще многое зависит даже не только от наличия образования, а от качества университета, в котором ты учился, от того, насколько ты действительно обладаешь реальными навыками. И психологически китайцы ломаются.

Например, сегодня в Китае распространено большое количество кабинетов, как бы мы сказали, "психологической разгрузки". Это местные аналоги классических западных психоаналитиков. Если раньше китайцы могли обсуждать все вопросы внутри семьи, внутри клана, в том числе говорить о своих проблемах с работой, даже о своих сексуальных проблемах, то сегодня такое уже не принято. Потому что пришло другое поколение, и оно живет почти по американским стандартам, когда "все окей, да вот пожаловаться некому". И есть научные социо-психологические исследования, показывающие, по многим тестам, что устойчивость, так сказать, средней китайской психики сейчас ниже, чем даже западной. Потому что европейцы и американцы уже давно выработали систему, как справляться с жизненными сложностями.

Кстати, и китайские власти поняли, что такая проблема существует, и поэтому и создают эти кабинеты "психологической разгрузки" даже на многих госпредприятиях, в университетах, школах. Так что, в принципе, сегодняшний молодой китаец – это существо очень амбициозное и пассионарное, которое хочет стать "маленьким Стивом Джобсом", создать свою компанию и даже ведет себя крайне раскованно и свободно. Но при этом довольно быстро ломается под ударами судьбы. Потому что во многом всякий китаец идентифицирует себя с целой страной. Ведь Китай – весь такой успешный, процветающий, рвущийся вперед, и вот каждый молодой китаец хочет быть таким же. А жизнь часто складывается по-другому. Поэтому психологические стрессы сегодня являются большой проблемой для жителей КНР – и все это влияет на семьи, деторождение и так далее.

– То есть, коротко говоря, быть родителем в Китае всегда тяжело, но прежние родители были много крепче своих детей?

– Прежние родители были не просто крепче детей, они были интегрированы совсем в другое общество, которое им помогало. А нынешние молодые китайцы, конечно, выбрали другую судьбу. Да и общество изменилось. Поэтому, конечно, старое поколение было крепче.

– Каковы официальные демографические прогнозы? Каким будет, скорее всего, население КНР, допустим, к 2050 году или к 2100 году? Если, конечно, всё у человечества пойдет относительно благополучно, своим чередом, что называется, и в мире не случится глобальных смертоносных войн, катастроф и пандемий?

– Важно понимать простую вещь: почему-то многим все еще кажется, и многих пугает, что Китай должен и будет обязательно и быстро наращивать свое население. Потому что мы знаем, что к 2030–2035 годам в КНР окажется уже более 300 миллионов пожилых, неработающих людей и нагрузка на бюджет станет колоссальной. Более того, на каждых двух работающих людей будет приходиться как минимум один неработающий, а то и 1,2. И, мол, как же из такого положения выходить? Сегодня коэффициент рождаемости в КНР для женщин фертильного возраста составляет 1,3. Не идет просто воспроизводство населения, для которого нужен как минимум коэффициент 2,1 ребенка на женщину. И поэтому где-то к 2040–5050 годам неизбежно, по прогнозам, Китай достигнет своего пика прироста. То есть пока население в Китае растет, ведь за последний год родились 12 миллионов младенцев. Но к 2050 году прирост прекратится и начнется уменьшение. И кому-то кажется, что это трагедия и поэтому надо срочно стимулировать рождаемость.

Дети на игровой площадке в торговом комплексе в Шанхае. Июнь 2021 года

Но, на мой взгляд, Китай идет правильным путем. Власти не стимулируют рождаемость, а ждут, пока пройдет этот пик дисбаланса между людьми пожилыми и молодыми, когда старое поколение просто физически уйдет из жизни и страна выровняется по населению. При этом население Индии и США, главных конкурентов КНР, будет расти, особенно их молодого населения. Только население Соединенных Штатов на 50–60 миллионов вырастет к этому же времени, когда оно у Китая уменьшится. И в Пекине многие понимают, что самое главное сейчас уже не количество населения, а его качество.

Поэтому Китай уделяет значительно больше внимания образованию, когда нужно будет "брать не числом, а умением", допустим, искусственным интеллектом и многим другим. В конце концов, как предполагается, к 2050 году китайское население может стабилизироваться на цифре 1 миллиард 350 миллионов человек. А к 2100 году оно, возможно, уменьшится где-то еще на 100 миллионов. Но существенного вреда Китаю это не нанесет, полагаю, потому что, с одной стороны, уменьшение населения – это снижение необходимости обеспечения его продуктами питания (с чем у Китая все еще большие проблемы), а с другой стороны, качество подготовки, уровень интеллектуальности Китая заметно возрастет. И в этом плане, конечно, Китай не войдет в полосу кризиса именно из-за демографических проблем.

Радио Свобода