Мир изолирует Россию после вторжения в Украину. Правительства десятков стран ввели в отношении Москвы ранее невиданные, беспрецедентно тяжелые санкции. Но еще активнее все связи с Россией разрывает частный бизнес, всемирно известные корпорации, компании, концерны и бренды. После их "великого исхода" с российского рынка жители России совсем скоро окажутся практически полностью лишены почти всех товаров, услуг и бытовых удобств, к которым они быстро привыкли после падения СССР. С путинской Россией в цивилизованном мире больше дел иметь не хочет почти никто.
В новейшей истории однажды уже было что-то похожее – когда в 50–80-е годы прошлого века мир отказался иметь дело с людоедским расистским режимом белого меньшинства в ЮАР, проводившим политику апартеида – потому что это оказалось невозможно ни с моральной, ни с практической точки зрения. И этот режим быстро пал.
Мировой большой бизнес сейчас разрывает все связи с Россией, прекращает экспорт туда своих товаров и продуктов и закрывает свои предприятия, отделения и филиалы – по своей инициативе. В демократических странах в большинстве случаев власти приказать им так поступать не могут. Но общественное мнение, собственный имидж в глазах клиентов, как и имидж "партнера" в современном бизнесе, имеют колоссальное значение – и отражаются на прибылях, нынешних и будущих.
Your browser doesn’t support HTML5
Россия на пороге финансового коллапса
С 24 февраля, когда Владимир Путин объявил о начале вторжения в Украину, уже более 350 мировых компаний объявили о своем уходе из России – хотя кое-какие пока еще продолжают там работать. Согласно отчету, опубликованному неделю назад Йельской школой менеджмента (и с тех пор регулярно обновляемому онлайн), это стало самой масштабной волной "корпоративного исхода" из какого-либо государства за последние десятки лет. Многие эксперты сравнивают масштабы происходящего лишь с одним – с "мировым деловым бойкотом" 1980-х годов, который помог свергнуть режим апартеида в Южной Африке.
"И сейчас, в отношении России, и тогда, в отношении ЮАР, – это был показательный и громкий "хлопок дверью". Мировые компании либо полностью закрывали бизнес, либо приостанавливали его", – говорит один из главных авторов доклада Йельской школы менеджмента, профессор Джеффри Зонненфельд.
С полным списком мировых компаний и брендов, полностью или частично закрывших все дела в России к 13 марта, можно ознакомиться здесь (на английском языке).
Несмотря на большую цену, которую мировые корпорации и бренды платят за отказ от инвестиций в Россию и потерю там бизнеса, у них существует мощнейший репутационный стимул для таких решений. Компании, которые пока не покинули российский рынок, уже сталкиваются с волной общественного негодования в США, ЕС и многих других странах. И сейчас это гораздо большее негодование, чем все то, с чем мировой бизнес уже имел дело раньше, – будь то обвинения в неверной политике в связи с глобальными изменениями климата или правами меньшинств, контролем над оружием или нелегальной иммиграцией.
Новый опрос американской исследовательской службы Morning Consult показывает, например, что более 75 процентов жителей США требуют, чтобы все американские корпорации разорвали все деловые контакты с Россией после ее вторжения в Украину. Причем эти результаты показывают необычно равную поддержку такого решения как среди сторонников и Демократической, и Республиканской партий, так и среди остальных американцев, не имеющих выраженных внутриполитических предпочтений.
Символ перемен. Как в России открывался первый "Макдоналдс"
Многие эксперты задаются вопросом, почему некоторые иностранные фирмы все же настороженно относятся к идее бойкота России, и ряд из них пока не спешат сворачивать деятельность на российской территории. Заметно, что сейчас идею бойкота в первую очередь приветствуют западная тяжелая промышленность, компании, занимающиеся маркетингом, аудитом, предоставлением бизнес-технологий и разных профессиональных услуг. Хотя в других ситуациях в борьбе с диктатурами, за социальную справедливость и права человека скорее лидируют фирмы, производящие потребительские товары, ретейлерские сети и разные поставщики модной одежды и фасованных товаров – потому что их бренды более уязвимы для потенциального общественного осуждения. Возможно, дело в банальном деловом расчете – и в тотальном отличии понимания и восприятия происходящего жителями России и других стран, в первую очередь западных.
Твит журнала The Economist с инфографикой на английском языке – какие мировые компании ушли из России (синий цвет), а какие пока остаются (оранжевый). Размер кружков показывает их доли и влияние на российском рынке:
Россияне, как подчеркивает Джеффри Зонненфельд в статье в американском деловом журнале Fortune, в целом остаются как минимум в неведении относительно российской агрессии в Украине. Особенно пожилые люди, в значительной степени полагающиеся на теперь полностью цензурированные традиционные государственные СМИ. Средний простой российский потребитель все еще восприимчив к путинской пропаганде, обвиняющей во всем Запад, – и с большой долей вероятности, по крайней мере пока, готов отказаться от иностранных потребительских товаров, чтобы "наказать" их. И вряд ли будет готов покупать их в ближайшем будущем – если они уйдут из России и потом захотят вернуться.
В то же время гораздо лучше информированные олигархи, бизнесмены крупного и среднего звена и руководители российских предприятий являются основными клиентами западной тяжелой промышленности, крупных технологий и профессиональных услуг. Они, конечно, знают правду, понимают суть иностранного бойкота – и, скорее всего, "без обид" возобновят сотрудничество с западными предприятиями, когда ситуация, как многие надеются, "когда-нибудь улучшится".
Даже в XX веке мир, отказавшийся иметь дело с расистской Южно-Африканской Республикой, не был столь солидарен в своем неприятии правившего там режима, как сейчас – в отношении правления Путина и его окружения. Санкции, введенные США против Южной Африки в 1986 году, были приняты, лишь когда Конгресс подавляющим большинством голосов, 76 против 21, сумел преодолеть вето, наложенное на этот законопроект президентом Рональдом Рейганом.
В те годы основной аргумент Рейгана, выступавшего против санкций в отношении ЮАР, заключался в том, что они на самом деле навредят лишь чернокожим южноафриканцам и не решат проблемы апартеида, при том что Вашингтон потеряет остатки своего позитивного влияния в этой стране. Это те же самые контраргументы, которые звучат и сегодня – что нельзя санкциями наносить вред простому населению России.
В итоге государственные американские санкции против Южной Африки включали в себя запрет на предоставление любых новых кредитов и инвестиции США в ЮАР, запрет на импорт южноафриканского угля, стали, железа, урана, текстиля и сельскохозяйственной продукции, а также прекращение прямого воздушного сообщения между Южно-Африканской Республикой и Соединенными Штатами. А потом в течение нескольких месяцев несколько ведущих американских корпораций и концернов, таких как General Motors, IBM, Ford, General Electric, Kodak и Coca-Cola, объявили о своем полном уходе из Южной Африки – в то время, когда режим апартеида все еще внешне казался непоколебимым.
Несмотря на то что они ясно дали понять, что отказываются от ведения бизнеса в ЮАР, эти компании одновременно заявили, что продолжают поддерживать народ Южной Африки, выразив это через свою гражданскую позицию и участие в правозащитных инициативах. Например, Coca-Cola учредила "Фонд равных возможностей", управляемый советом известных черных южноафриканцев во главе с покойным епископом Десмондом Туту, чтобы открыть возможности в бизнесе, жилье и образовании для чернокожих.
В общей сложности после принятия на Западе законов о санкциях против ЮАР более 200 западных компаний разорвали все связи с Южной Африкой, что, например, привело к потере этой страной более миллиарда долларов прямых инвестиций только из США.
Безусловно, все мировые компании, ушедшие сейчас с российского рынка или готовящиеся это сделать, понесут многомиллиардные потери – точно так же, как и несколько десятилетий назад после ухода из ЮАР. Южная Африка в 70–80-е годы XX века в значительной степени контролировала поставки на мировой рынок критически важного сырья, что давало ей гораздо больший экономический вес, чем можно было бы предположить, судя по ее размерам и населению. Например, ЮАР была крупнейшим в мире производителем золота, в то время владея более чем 75 процентами всех его мировых запасов. Южная Африка также была крупнейшим в мире поставщиком платины и хрома. Уход почти всех крупных западных компаний из ЮАР привел к немедленному росту цен на многие важнейшие товары, что повлияло на глобальные цепочки поставок и промышленное производство.
Однако, как напоминает Джеффри Зонненфельд, если для мира решение разорвать все связи привело к болезненным потерям, то для самой Южно-Африканской Республики тогда это стало вообще смертельным ударом. Расистское правительство, которое возглавлял Питер Виллем Бота, быстро просто пало. На смену ему пришел кабинет во главе с последним белым правителем ЮАР Фредериком де Клерком, который немедленно договорился об освобождении, после 27 лет заключения, лидера Африканского национального конгресса Нельсона Манделы. И режим апартеида перестал существовать.
Джеффри Зонненфельд заключает: "Владимир Путин, самый злобный автократ нашего века, правит посредством тирании и страха. Поскольку он продолжит терпеть неудачи, люди в России потеряют страх – а он потеряет свою силу. Урок коллективного ухода иностранных, в основном западных компаний из Южной Африки в знак протеста против преступлений режима апартеида дает нам мощную дорожную карту – в том числе того, как руководители мирового бизнеса сейчас должны подтверждать приверженность мировым демократическим ценностям в условиях появившихся новых для них глобальных угроз".