ВЗГЛЯД ИЗ ПРАГИ -- Начальник Северного Кавказа, придуманный Медведевым и заявленный в качестве одного из стратегических направлений внутренней политики России, - это позиция уже на стадии замысла даёт представление о беспомощности нынешнего президента, отсутствие у него реальных рычагов влияния на ситуацию.
Северный Кавказ – это регион, геополитическая судьба которого все в большей степени теряет определенность. Взгляд из внутренних районов России скорее склонен видеть в нем чуждую, искусственно присоединенную территорию, нежели неотделимую, связанную со страной неразрывными узами, ее часть. У этого взгляда есть основания. Политическая модель власти, используемая северокавказскими элитами, по большей части лишь номинально является общероссийской. Родовой общественный уклад, огромное значение неформальных связей и обычного права, часто несоотносимого с законодательством и волей федерального центра, создают параллельный уровень социального и политического быта северокавказских обществ. Степень несовпадения в управленческих практиках может меняться от одного субъекта к другому, но в целом регион остается непроницаемым для политических инноваций.
Коррупция и бедность также имеют на Севрном Кавказе свою специфику, но все же основная проблема в другом. Как бы это ни отрицалось, на юге России идет война. Ее ход непредсказуем, никто из серьезных экспертов не возьмется предугадать, как сложится ситуация через год или два – останется ли вооруженное исламисткое подполье периферийной силой, будет уничтожено или развернет масштабные военные действия по всему Северному Кавказу. Возможен любой вариант, поскольку никаких действенных рецептов модернизации, смены архаичных, насквозь прогнивших северокавказских элит у Кремля сегодня нет. Единственный на сегодняшний день считающийся успешным способ решения региональных проблем – это применение неограниченного репрессивного насилия в Чечне и удержание стабильности в рамках жёсткой диктатуры, которая на фоне относительно мягкого российского авторитаризма кажется отголоском кровавого тоталитарного прошлого. Умиротворение Чечни – едва ли не основной источник легитимности двух президентских сроков Владимира Путина и едва ли премьер позволит кому-нибудь посягнуть на сложившийся в Чеченской Республике порядок. Очень симптоматично, хотя это и может оказаться простым совпадением, что в день, когда Дмитрий Медведев объявил об учреждении должности северокавказского начальника, Рамзан Кадыров получил звание генерал-майора милиции. Можно предположить, что это такой способ дать понять во избежание кривотолков, кто будет старшим по Кавказу.
Несколько лет назад Кремль уже пытался послать на Северный Кавказ государственника, в задачу которого входило осовременить и даже несколько либерализовать политический облик региона. Дмитрий Козак не то, чтобы не справился с задачей, но и больших успехов не добился. На уровне кадровых решений ему что-то удалось - в Кабардино-Балкарии, например. А в Ингушетии и Дагестане его решения были провальными. Но совершенно определенно он не сумел сформировать новые стратегические подходы.
Понятно, что задача медведевского человека – предложить хоть какую-то альтернативу кровавым кадыровским экспериментам, в противном случае незачем было вообще затевать бодягу с новой должностью. Но сомнительно, чтобы Владимир Путин позволил кому-нибудь конкурировать со своим чеченским генерал-майором. Да и сам Кадыров конкурентов не слишком жалует. Поэтому они долго не живут.
Северный Кавказ – это регион, геополитическая судьба которого все в большей степени теряет определенность. Взгляд из внутренних районов России скорее склонен видеть в нем чуждую, искусственно присоединенную территорию, нежели неотделимую, связанную со страной неразрывными узами, ее часть. У этого взгляда есть основания. Политическая модель власти, используемая северокавказскими элитами, по большей части лишь номинально является общероссийской. Родовой общественный уклад, огромное значение неформальных связей и обычного права, часто несоотносимого с законодательством и волей федерального центра, создают параллельный уровень социального и политического быта северокавказских обществ. Степень несовпадения в управленческих практиках может меняться от одного субъекта к другому, но в целом регион остается непроницаемым для политических инноваций.
Коррупция и бедность также имеют на Севрном Кавказе свою специфику, но все же основная проблема в другом. Как бы это ни отрицалось, на юге России идет война. Ее ход непредсказуем, никто из серьезных экспертов не возьмется предугадать, как сложится ситуация через год или два – останется ли вооруженное исламисткое подполье периферийной силой, будет уничтожено или развернет масштабные военные действия по всему Северному Кавказу. Возможен любой вариант, поскольку никаких действенных рецептов модернизации, смены архаичных, насквозь прогнивших северокавказских элит у Кремля сегодня нет. Единственный на сегодняшний день считающийся успешным способ решения региональных проблем – это применение неограниченного репрессивного насилия в Чечне и удержание стабильности в рамках жёсткой диктатуры, которая на фоне относительно мягкого российского авторитаризма кажется отголоском кровавого тоталитарного прошлого. Умиротворение Чечни – едва ли не основной источник легитимности двух президентских сроков Владимира Путина и едва ли премьер позволит кому-нибудь посягнуть на сложившийся в Чеченской Республике порядок. Очень симптоматично, хотя это и может оказаться простым совпадением, что в день, когда Дмитрий Медведев объявил об учреждении должности северокавказского начальника, Рамзан Кадыров получил звание генерал-майора милиции. Можно предположить, что это такой способ дать понять во избежание кривотолков, кто будет старшим по Кавказу.
Несколько лет назад Кремль уже пытался послать на Северный Кавказ государственника, в задачу которого входило осовременить и даже несколько либерализовать политический облик региона. Дмитрий Козак не то, чтобы не справился с задачей, но и больших успехов не добился. На уровне кадровых решений ему что-то удалось - в Кабардино-Балкарии, например. А в Ингушетии и Дагестане его решения были провальными. Но совершенно определенно он не сумел сформировать новые стратегические подходы.
Понятно, что задача медведевского человека – предложить хоть какую-то альтернативу кровавым кадыровским экспериментам, в противном случае незачем было вообще затевать бодягу с новой должностью. Но сомнительно, чтобы Владимир Путин позволил кому-нибудь конкурировать со своим чеченским генерал-майором. Да и сам Кадыров конкурентов не слишком жалует. Поэтому они долго не живут.
