ТБИЛИСИ---Завтрашний день, видимо, станет началом нового этапа переселения беженцев из Тбилиси в регионы. Министерство по делам беженцев из оккупированных территорий и расселению уже составило перечень 22 мест проживания беженцев, подлежащих насильственному выселению.
Здание по улице Узнадзе номер восемь является одним из пристанищ для беженцев. Бывшему колледжу, построенному в стиле модерн, уже более ста лет. Его фойе поражает нездешней высотой потолков, большой по нынешним меркам люстрой и вполне узнаваемой обшарпанностью стен.
...Останавливаемся у высокой деревянной двери, видимо, пережившей не один десяток лет.
Дверь открывает молодой человек. Представляемся, и он приглашает нас к себе. Сейчас в этой большой комнате беженец из Сухуми Давид Гагуа один. Вокруг беспорядок. Старые полки на облезлых стенах, с которых в беспорядке свисают электрические провода. Давид собирается переезжать, он уже собрал небольшой мешок с вещами.
По полу разбросаны доски – он разбирает несколько лет назад сооруженное им под ванну и туалет небольшое строение в углу комнаты. Говорит, что начал работать еще утром:
«Вот начал разбирать, все равно должны выселить. Материалы оставим у родственников. Их трудно тащить с собой».
Говорит он приглушенным голосом.
Уже три года, как Давид вместе с матерью и сестрой, живет в этой комнате. До этого они снимали квартиру. Потом денег на аренду стало не хватать, и вместе с другими беженцами он занял одну из комнат бывшего колледжа. Официального разрешения разместиться в этом здании им не дали, но беженцы хорошо помнят, как поселились здесь по предложению министра.
А теперь, когда власти решили освободить помещения, вынужденным переселенцам объявили, что жилплощадь ими занята самовольно.
Давид Гагуа перебирает черно-белые фотографии домов, в которые собираются переселить беженцев. Их принесли социальные работники. На изображениях, распечатанных на обычном принтере, сняты лишь фасады зданий и коридоры. Что в жилых помещениях, одному Богу известно.
«Предлагают квартиры в районах Чхороцху, Хоби, Абаша, Гурджаани. Если честно, выселения жду и сегодня. Что я чувствую?.. Не знаю... Наверно, пренебрежение. Меня как будто намеренно оскорбили».
В отличие от Давида Гагуа, семья Ирины Пирцхелиани к выселению не готовится. Эти люди уже три года живут в просторной комнате. Здесь все сделано со вкусом и любовью. Мягкая мебель, кухня, горка – за годы для переселенцев их пристанище стало родным домом:
«Мы просто надеемся, что правительство придет в себя. Поймет, что в середине зимы нельзя выгонять такое количество людей на улицу. Не думаю, чтобы нас выселили без альтернативы. Жилой эту комнату сделали мы - нашим трудом, нашими деньгами. А в Новый год наше правительсво говорит нам: «Уходите на улицу, альтернатива - Поцхоэцери. Мне интересно, поедет ли туда жить сам Субелиани».
Нам сложно представить, чтобы министр, предписавший выселить беженцев, поселился вместе с ними. Не рассчитывает, видимо, на это и Ирина. Она, как и другие, допускает, что придет день, когда им все-таки придется покинуть свою квартирку:
«Я сопротивляться, конечно, не буду. В нашей стране нет демократии, тут крепостная жизнь. Я раб с оплеванной душой, у которого нет никаких прав. Но если я выйду отсюда, это не значит, что я закончу борьбу. Я обращусь к посольствам, чтоб вывезти свою семью из этой страны».
Тут ее прерывает соседка:
«У меня уже приготовлена веревка. Может, хоть детям останется квартира, которую они будут вынужденны выделить».
Дениза Иоселиани вспоминает Нану Пипия - беженку, которая умерла после того, как совершила акт самосожжения. Но другие женщины обреченно машут руками, напоминая, что Нана Пипия так ничего и не добилась.
Попрощавшись с ними, продолжаем бродить по зданию. На многих дверях замки, хотя нам говорят, что тут проживает до 70 семей беженцев. Наконец, находим еще одну из местных жительниц - Белу Хергиани.
«Мне правда некуда идти!» - несколько раз повторяет она, словно боясь, что мы не поверим:
«Несмотря на то, что у меня уже готовы ящики, сердце не позволяет складывать вещи. Хочу отвезти детей к родственникам и друзьям, чтоб они не видели этого насилия. Наверно, уйду отсюда, оставлю вещи в гараже у тети. Если даже я пойду туда, куда они предлагают переселиться, что делать с детьми – студентами? Заставить их бросить учебу?» -причитает Бела Хергиани. Она все не может понять, почему власть после того, как беженцы вынуждены были оставить свои дома, дачи в Абхазии и бежать в Тбилиси, хочет отнять у нее и эту комнату. Этот вопрос сегодня нам задавали не раз. После начала кампании переселений этим вопросом задавался каждый. А в ответ - размытые фотографии фасадов и коридоров в Богом забытом Поцхоэцери. И надпись под изображениями «Свободно 60 квартир».
Здание по улице Узнадзе номер восемь является одним из пристанищ для беженцев. Бывшему колледжу, построенному в стиле модерн, уже более ста лет. Его фойе поражает нездешней высотой потолков, большой по нынешним меркам люстрой и вполне узнаваемой обшарпанностью стен.
...Останавливаемся у высокой деревянной двери, видимо, пережившей не один десяток лет.
Дверь открывает молодой человек. Представляемся, и он приглашает нас к себе. Сейчас в этой большой комнате беженец из Сухуми Давид Гагуа один. Вокруг беспорядок. Старые полки на облезлых стенах, с которых в беспорядке свисают электрические провода. Давид собирается переезжать, он уже собрал небольшой мешок с вещами.
По полу разбросаны доски – он разбирает несколько лет назад сооруженное им под ванну и туалет небольшое строение в углу комнаты. Говорит, что начал работать еще утром:
«Вот начал разбирать, все равно должны выселить. Материалы оставим у родственников. Их трудно тащить с собой».
Говорит он приглушенным голосом.
Уже три года, как Давид вместе с матерью и сестрой, живет в этой комнате. До этого они снимали квартиру. Потом денег на аренду стало не хватать, и вместе с другими беженцами он занял одну из комнат бывшего колледжа. Официального разрешения разместиться в этом здании им не дали, но беженцы хорошо помнят, как поселились здесь по предложению министра.
А теперь, когда власти решили освободить помещения, вынужденным переселенцам объявили, что жилплощадь ими занята самовольно.
Давид Гагуа перебирает черно-белые фотографии домов, в которые собираются переселить беженцев. Их принесли социальные работники. На изображениях, распечатанных на обычном принтере, сняты лишь фасады зданий и коридоры. Что в жилых помещениях, одному Богу известно.
«Предлагают квартиры в районах Чхороцху, Хоби, Абаша, Гурджаани. Если честно, выселения жду и сегодня. Что я чувствую?.. Не знаю... Наверно, пренебрежение. Меня как будто намеренно оскорбили».
В ожидании выселения
В отличие от Давида Гагуа, семья Ирины Пирцхелиани к выселению не готовится. Эти люди уже три года живут в просторной комнате. Здесь все сделано со вкусом и любовью. Мягкая мебель, кухня, горка – за годы для переселенцев их пристанище стало родным домом:
«Мы просто надеемся, что правительство придет в себя. Поймет, что в середине зимы нельзя выгонять такое количество людей на улицу. Не думаю, чтобы нас выселили без альтернативы. Жилой эту комнату сделали мы - нашим трудом, нашими деньгами. А в Новый год наше правительсво говорит нам: «Уходите на улицу, альтернатива - Поцхоэцери. Мне интересно, поедет ли туда жить сам Субелиани».
Нам сложно представить, чтобы министр, предписавший выселить беженцев, поселился вместе с ними. Не рассчитывает, видимо, на это и Ирина. Она, как и другие, допускает, что придет день, когда им все-таки придется покинуть свою квартирку:
«Я сопротивляться, конечно, не буду. В нашей стране нет демократии, тут крепостная жизнь. Я раб с оплеванной душой, у которого нет никаких прав. Но если я выйду отсюда, это не значит, что я закончу борьбу. Я обращусь к посольствам, чтоб вывезти свою семью из этой страны».
Тут ее прерывает соседка:
«У меня уже приготовлена веревка. Может, хоть детям останется квартира, которую они будут вынужденны выделить».
Дениза Иоселиани вспоминает Нану Пипия - беженку, которая умерла после того, как совершила акт самосожжения. Но другие женщины обреченно машут руками, напоминая, что Нана Пипия так ничего и не добилась.
Попрощавшись с ними, продолжаем бродить по зданию. На многих дверях замки, хотя нам говорят, что тут проживает до 70 семей беженцев. Наконец, находим еще одну из местных жительниц - Белу Хергиани.
«Мне правда некуда идти!» - несколько раз повторяет она, словно боясь, что мы не поверим:
«Несмотря на то, что у меня уже готовы ящики, сердце не позволяет складывать вещи. Хочу отвезти детей к родственникам и друзьям, чтоб они не видели этого насилия. Наверно, уйду отсюда, оставлю вещи в гараже у тети. Если даже я пойду туда, куда они предлагают переселиться, что делать с детьми – студентами? Заставить их бросить учебу?» -причитает Бела Хергиани. Она все не может понять, почему власть после того, как беженцы вынуждены были оставить свои дома, дачи в Абхазии и бежать в Тбилиси, хочет отнять у нее и эту комнату. Этот вопрос сегодня нам задавали не раз. После начала кампании переселений этим вопросом задавался каждый. А в ответ - размытые фотографии фасадов и коридоров в Богом забытом Поцхоэцери. И надпись под изображениями «Свободно 60 квартир».
