Внутриполитические изменения в Грузии породили немало надежд на то, что в скором времени основные приоритеты официального Тбилиси могут быть существенно скорректированы. В особенности это касается подходов к урегулированию двух этнополитических конфликтов. Что скрывается за формулой "Все, кроме признания", озвученной представителями команды Бидзины Иванишвили? И насколько успешной может быть ее реализация?
После распада Советского Союза независимая Грузия так и не смогла полностью разрешить два фундаментальных политических вызова. За два десятилетия независимости в закавказской республике процедура передачи высшей власти еще ни разу не проходила мирным и конституционным путем. Сегодня Грузия близка к этому, как никогда ранее. Спешить с прогнозами на эту тему не следует, однако сама публичная готовность Михаила Саакашвили перейти в оппозицию уже о многом говорит.
Однако вторая проблема - разрешение этнополитических конфликтов - не менее серьезна. На этом направлении у Грузии также сложилась недобрая традиция. Правление всех без исключения президентов было отмечено хотя бы одним кровавым противоборством. При этом стоит обратить внимание на то, что каждый новый лидер заявлял о готовности отказаться от наследия прошлого и начать историю с "чистого листа". Так делал Эдуард Шеварднадзе, начавший свое правление с заключения Дагомысских соглашений по Южной Осетии и продолживший его войной в Абхазии. По такому же пути прошел и Михаил Саакашвили, начавший с реформ "абхазских" органов власти "в изгнании" и с заверений о преодолении наследия предшественника, продолживший возобновлением вооруженного противоборства в Южной Осетии и заканчивающий свою легислатуру с частичной международной легитимацией двух бывших автономий Грузинской ССР.
В этой связи горячее стремление команды, победившей на недавних парламентских выборах, к выстраиванию новой политики на абхазском и югоосетинском направлениях понятно и оправдано. Тем паче, что среди тех, кто вошел в команду Бидзины Иванишвили, есть немало людей, хорошо знающих ситуацию и в Абхазии, и в Южной Осетии. Взять хотя бы Паату Закареишвили, Ираклия Аласания, Давида Усупашвили и многих других. Многие представители "Грузинской мечты" реально следили за ситуацией в двух непризнанных республиках, посещали их, были вовлечены в диалог и совместные проекты с тамошними активистами гражданского общества. Как говорится, им и карты в руки. И неслучайно, что одной из первых политических формул, озвученных "Грузинской мечтой", стала идея "Все, кроме признания". В каком-то смысле она напоминает прежние идеи Европейского Союза о "вовлечении без признания". И новая грузинская команда готова к возобновлению прямых контактов с абхазами и южными осетинами, корректировке законодательства об "оккупированных территориях" (на первом этапе полная его отмена выглядела бы нереалистично).
На первый взгляд, подобные заявления выглядят многообещающим стартом. Однако повторюсь еще раз. Миротворческие старты в истории Грузии бывали уже не раз. Но они не становились необратимыми процессами. Почему?
Рискну предположить, что предыдущие попытки проваливались раз за разом из-за доминирования эмоционального, а не аккуратного и рационального подходов. Так, в 1992 году Шеварднадзе и 2004 году Саакашвили и их команды недооценили собственную мотивацию абхазов и осетин. Им казалось, что главное - это сделка с Москвой, которая может укоротить своих "марионеток". Отсюда и концентрация всего внимания на личности Бориса Ельцина, Владимира Путина и на Кремле. В итоге - просчеты и поражения.
Сегодня из уст представителей "Грузинской мечты" звучат тезисы о необходимости переговоров с абхазами и осетинами, борьбе за их умы, но без "русского фактора". В теории выглядит красиво. Но возможно ли такое на практике, когда российские военные и пограничники присутствуют в двух республиках? Не есть ли это бросок в другую крайность? Мол, останемся мы один на один и быстро договоримся. Но ведь и раньше оставались. И не раз. И получалось не очень хорошо. Конечно же, не помогают делу и заявки на скорый прогресс через год или несколько лет. Откуда такая уверенность, если за 20 лет проблемы не были разрешены?
Таким образом, чтобы не повторились предыдущие ошибки и просчеты, стоило бы не гнать коней и не увлекаться риторикой, а делать малые шаги по формированию взаимного доверия и диалога. И быть готовым к корректировке изначальных целей, не подгоняя под схемы живую жизнь. Только в этом случае есть шансы на позитивный результат.
После распада Советского Союза независимая Грузия так и не смогла полностью разрешить два фундаментальных политических вызова. За два десятилетия независимости в закавказской республике процедура передачи высшей власти еще ни разу не проходила мирным и конституционным путем. Сегодня Грузия близка к этому, как никогда ранее. Спешить с прогнозами на эту тему не следует, однако сама публичная готовность Михаила Саакашвили перейти в оппозицию уже о многом говорит.
Однако вторая проблема - разрешение этнополитических конфликтов - не менее серьезна. На этом направлении у Грузии также сложилась недобрая традиция. Правление всех без исключения президентов было отмечено хотя бы одним кровавым противоборством. При этом стоит обратить внимание на то, что каждый новый лидер заявлял о готовности отказаться от наследия прошлого и начать историю с "чистого листа". Так делал Эдуард Шеварднадзе, начавший свое правление с заключения Дагомысских соглашений по Южной Осетии и продолживший его войной в Абхазии. По такому же пути прошел и Михаил Саакашвили, начавший с реформ "абхазских" органов власти "в изгнании" и с заверений о преодолении наследия предшественника, продолживший возобновлением вооруженного противоборства в Южной Осетии и заканчивающий свою легислатуру с частичной международной легитимацией двух бывших автономий Грузинской ССР.
В этой связи горячее стремление команды, победившей на недавних парламентских выборах, к выстраиванию новой политики на абхазском и югоосетинском направлениях понятно и оправдано. Тем паче, что среди тех, кто вошел в команду Бидзины Иванишвили, есть немало людей, хорошо знающих ситуацию и в Абхазии, и в Южной Осетии. Взять хотя бы Паату Закареишвили, Ираклия Аласания, Давида Усупашвили и многих других. Многие представители "Грузинской мечты" реально следили за ситуацией в двух непризнанных республиках, посещали их, были вовлечены в диалог и совместные проекты с тамошними активистами гражданского общества. Как говорится, им и карты в руки. И неслучайно, что одной из первых политических формул, озвученных "Грузинской мечтой", стала идея "Все, кроме признания". В каком-то смысле она напоминает прежние идеи Европейского Союза о "вовлечении без признания". И новая грузинская команда готова к возобновлению прямых контактов с абхазами и южными осетинами, корректировке законодательства об "оккупированных территориях" (на первом этапе полная его отмена выглядела бы нереалистично).
На первый взгляд, подобные заявления выглядят многообещающим стартом. Однако повторюсь еще раз. Миротворческие старты в истории Грузии бывали уже не раз. Но они не становились необратимыми процессами. Почему?
Рискну предположить, что предыдущие попытки проваливались раз за разом из-за доминирования эмоционального, а не аккуратного и рационального подходов. Так, в 1992 году Шеварднадзе и 2004 году Саакашвили и их команды недооценили собственную мотивацию абхазов и осетин. Им казалось, что главное - это сделка с Москвой, которая может укоротить своих "марионеток". Отсюда и концентрация всего внимания на личности Бориса Ельцина, Владимира Путина и на Кремле. В итоге - просчеты и поражения.
Сегодня из уст представителей "Грузинской мечты" звучат тезисы о необходимости переговоров с абхазами и осетинами, борьбе за их умы, но без "русского фактора". В теории выглядит красиво. Но возможно ли такое на практике, когда российские военные и пограничники присутствуют в двух республиках? Не есть ли это бросок в другую крайность? Мол, останемся мы один на один и быстро договоримся. Но ведь и раньше оставались. И не раз. И получалось не очень хорошо. Конечно же, не помогают делу и заявки на скорый прогресс через год или несколько лет. Откуда такая уверенность, если за 20 лет проблемы не были разрешены?
Таким образом, чтобы не повторились предыдущие ошибки и просчеты, стоило бы не гнать коней и не увлекаться риторикой, а делать малые шаги по формированию взаимного доверия и диалога. И быть готовым к корректировке изначальных целей, не подгоняя под схемы живую жизнь. Только в этом случае есть шансы на позитивный результат.
