ВАШИНГТОН---В канун мусульманского праздника Курбан-байрам ФСБ России выступила с заявлением о предотвращении крупного теракта в Татарстане. За день до этого в столице республики Казани был введен режим КТО и проведена специальная операция против экстремистов, обвиняемых в убийстве известного историка и богослова Валиуллы Якупова и покушении на муфтия Татарстана Илдуса Файзова. В последние годы Поволжье все чаще стало попадать на страницы новостных лент в связи с упоминаниями о терактах, деятельности исламистов. И сегодня многие обозреватели задаются вопросом: «Повторит ли Поволжье северокавказский путь?»
Июльская история с терактом против известных духовных лиц Татарстана, получившая несколько дней назад новое неожиданное продолжение, вызвала в памяти ассоциации с Дагестаном. Напомню, что в августе 1998 года в Махачкале был убит дагестанский муфтий Сайидмухаммад-хаджи Абубакаров. И именно это событие во многом способствовало раскрутке маховика социально-политического насилия в самой многонаселенной северокавказской республике. Есть и другие параллели. Так, реагируя на рост неофициального и радикального ислама в Дагестане, республиканский парламент 16 сентября 1999 года принял закон «О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности». В нынешнем году Госсовет Татарстана пошел во многом схожим путем, приняв пакет поправок к региональному законодательству о свободе совести, которые создали барьеры для деятельности зарубежных проповедников. Таким образом, налицо стремление ограничиться лишь жесткой реакцией на явление, а не пытаться выработать системный подход к лечению опасной болезни.
Между тем нынешняя ситуация в Поволжье безотлагательно требует качественного и адекватного анализа ошибок, допущенных на Северном Кавказе. Такая работа представляется актуальной в силу нескольких факторов. Во-первых, географическое положение. Ни для кого не является секретом, что в российском обществе укрепляются настроения, которые можно определить как «русский сепаратизм». Носители этих взглядов рассматривают Северный Кавказ как окраину государства, которую нужно отделить от остальной страны. Но в отличие от Кавказа Поволжье не является окраиной. Многие поволжские регионы непосредственно примыкают к территории Центрального федерального округа. Во-вторых, социально-экономическая роль Поволжья несоизмеримо выше по сравнению с Кавказом. Доля промышленного производства регионов, входящих в состав Приволжского федерального округа (ПФО), составляет 23,9% в экономике России. Это – высший показатель по стране. В-третьих, демографический фактор. В Поволжье проживает чуть более 21% от всего населения РФ. В-четвертых, этнический и религиозный сюжеты. Поволжье является родным домом для 40% всех российских мусульман.
Долгие годы политологи и публицисты, обращавшиеся к теме «исламского возрождения» в постсоветской России, сравнивали два вектора его развития – поволжский и северокавказский. Неизменно подчеркивая при этом мирный характер поволжского ислама. В самом деле, в период либерализации времен перестройки, а также первые годы новой России исламская тема играла в общественно-политической жизни Поволжья роль незначительную и подчиненную. На первом месте были темы суверенитета и статуса в составе новой России. Но затем ситуация постепенно менялась, и первые тревожные звонки для власти и общества прозвучали здесь задолго до 2012 года. Достаточно сказать, что в Татарстане и Мордовии предпринимались попытки создания исламистских анклавов наподобие дагестанской «Кадарской зоны», а выходцы из Поволжья даже оказывались среди заключенных американской базы Гуантанамо, где их называли «русскими талибами». В последние же годы исламистское подполье стало столь активным, что для борьбы с ним используются и специальные операции, как это было в 2010 году в Архангельском районе Башкирии или Нурлатском районе Татарстана. Следовательно, не стоит говорить о сюрпризах. На поверхность прорвались проблемы, копившиеся и не замечавшиеся годами, а также не получавшие своего адекватного разрешения.
На первый взгляд делать поспешные выводы о появлении на карте России «второго Кавказа» не следует. Поволжский регион намного лучше интегрирован в общероссийские процессы по сравнению с кавказскими республиками, и традиции «местного ислама» (в которых мировая религия переплетена с историческими особенностями ее исповедания) здесь намного сильнее. И тем не менее заниматься политически-успокоительным гипнозом не следует. Как и на Северном Кавказе, в Поволжье государство фактически устранилось из религиозной политики, передоверив эти вопросы духовным управлениям мусульман. Спору нет, поддержка «традиционного ислама» (лояльного России, учитывающего позитивную историю совместного сосуществования с другими религиями) нужна. Но она должна вестись не через фактическое наделение властными функциями структур, конституционно отделенных от государства и имеющих свой корпоративный интерес, а через прямое участие властных институтов. Иначе неизбежны политические перекосы и, как следствие, дальнейший рост радикальных настроений. Да и борьба с террористами и экстремистами требует точечной и более аккуратной работы. Квадратно-гнездовые способы воздействия в намного более урбанизированном Поволжье вряд ли будут эффективны. Тут, скорее, подойдет индивидуальная работа по противодействию организаторам «великих потрясений». Таким образом, пришло время для более качественной и адекватной оценки кавказских уроков. Для того чтобы не повторить их в российском Поволжье.
Июльская история с терактом против известных духовных лиц Татарстана, получившая несколько дней назад новое неожиданное продолжение, вызвала в памяти ассоциации с Дагестаном. Напомню, что в августе 1998 года в Махачкале был убит дагестанский муфтий Сайидмухаммад-хаджи Абубакаров. И именно это событие во многом способствовало раскрутке маховика социально-политического насилия в самой многонаселенной северокавказской республике. Есть и другие параллели. Так, реагируя на рост неофициального и радикального ислама в Дагестане, республиканский парламент 16 сентября 1999 года принял закон «О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности». В нынешнем году Госсовет Татарстана пошел во многом схожим путем, приняв пакет поправок к региональному законодательству о свободе совести, которые создали барьеры для деятельности зарубежных проповедников. Таким образом, налицо стремление ограничиться лишь жесткой реакцией на явление, а не пытаться выработать системный подход к лечению опасной болезни.
Между тем нынешняя ситуация в Поволжье безотлагательно требует качественного и адекватного анализа ошибок, допущенных на Северном Кавказе. Такая работа представляется актуальной в силу нескольких факторов. Во-первых, географическое положение. Ни для кого не является секретом, что в российском обществе укрепляются настроения, которые можно определить как «русский сепаратизм». Носители этих взглядов рассматривают Северный Кавказ как окраину государства, которую нужно отделить от остальной страны. Но в отличие от Кавказа Поволжье не является окраиной. Многие поволжские регионы непосредственно примыкают к территории Центрального федерального округа. Во-вторых, социально-экономическая роль Поволжья несоизмеримо выше по сравнению с Кавказом. Доля промышленного производства регионов, входящих в состав Приволжского федерального округа (ПФО), составляет 23,9% в экономике России. Это – высший показатель по стране. В-третьих, демографический фактор. В Поволжье проживает чуть более 21% от всего населения РФ. В-четвертых, этнический и религиозный сюжеты. Поволжье является родным домом для 40% всех российских мусульман.
Долгие годы политологи и публицисты, обращавшиеся к теме «исламского возрождения» в постсоветской России, сравнивали два вектора его развития – поволжский и северокавказский. Неизменно подчеркивая при этом мирный характер поволжского ислама. В самом деле, в период либерализации времен перестройки, а также первые годы новой России исламская тема играла в общественно-политической жизни Поволжья роль незначительную и подчиненную. На первом месте были темы суверенитета и статуса в составе новой России. Но затем ситуация постепенно менялась, и первые тревожные звонки для власти и общества прозвучали здесь задолго до 2012 года. Достаточно сказать, что в Татарстане и Мордовии предпринимались попытки создания исламистских анклавов наподобие дагестанской «Кадарской зоны», а выходцы из Поволжья даже оказывались среди заключенных американской базы Гуантанамо, где их называли «русскими талибами». В последние же годы исламистское подполье стало столь активным, что для борьбы с ним используются и специальные операции, как это было в 2010 году в Архангельском районе Башкирии или Нурлатском районе Татарстана. Следовательно, не стоит говорить о сюрпризах. На поверхность прорвались проблемы, копившиеся и не замечавшиеся годами, а также не получавшие своего адекватного разрешения.
На первый взгляд делать поспешные выводы о появлении на карте России «второго Кавказа» не следует. Поволжский регион намного лучше интегрирован в общероссийские процессы по сравнению с кавказскими республиками, и традиции «местного ислама» (в которых мировая религия переплетена с историческими особенностями ее исповедания) здесь намного сильнее. И тем не менее заниматься политически-успокоительным гипнозом не следует. Как и на Северном Кавказе, в Поволжье государство фактически устранилось из религиозной политики, передоверив эти вопросы духовным управлениям мусульман. Спору нет, поддержка «традиционного ислама» (лояльного России, учитывающего позитивную историю совместного сосуществования с другими религиями) нужна. Но она должна вестись не через фактическое наделение властными функциями структур, конституционно отделенных от государства и имеющих свой корпоративный интерес, а через прямое участие властных институтов. Иначе неизбежны политические перекосы и, как следствие, дальнейший рост радикальных настроений. Да и борьба с террористами и экстремистами требует точечной и более аккуратной работы. Квадратно-гнездовые способы воздействия в намного более урбанизированном Поволжье вряд ли будут эффективны. Тут, скорее, подойдет индивидуальная работа по противодействию организаторам «великих потрясений». Таким образом, пришло время для более качественной и адекватной оценки кавказских уроков. Для того чтобы не повторить их в российском Поволжье.
