ВАШИНГТОН---На этой неделе новые грузинские власти сделали некоторые символические шаги, демонстрирующие готовность к диалогу с Москвой. Для этого был учрежден новый пост специального представителя по вопросам урегулирования отношений с Россией, который занял опытный дипломат Зураб Абашидзе. Какие шансы на нормализацию отношений существуют сегодня? И означает ли эта заявка, что во внешней политике Грузии произойдут коренные перемены?
Назначение Зураба Абашидзе привлекло к себе серьезное внимание обозревателей как в Грузии, так и в России. Однако, к сожалению, нельзя сказать, что количество материалов на эту тему переходит в качество. В оценках кадрового решения Бидзины Иванишвили преобладают эмоции, а потому крайности при анализе данного шага новых грузинских властей неизбежны. Тут, что называется, от «сдачи» на милость России до констатации полной безнадежности самой инициативы. Между тем до того, как ставить окончательные диагнозы, было бы хорошо понять, зачем вообще двум странам нужна нормализация. Какой в ней прагматический резон и выгоды и для Москвы, и для Тбилиси?
Уже стало трюизмом говорить о том, что постсоветская Грузия - самый неудобный партнер России на постсоветском пространстве. И, естественно, Россия - самый проблемный сосед Грузии. Однако, кто бы ни создавал для кого проблем, очевидно, что запрос на взаимодействие двух стран имеет вполне рациональные основания. Вне зависимости от фамилии тех лиц, которые занимают президентское или премьерское кресло в Москве или в Тбилиси. Ни Саакашвили, ни Иванишвили не смогут отменить того факта, что значительная часть населения Грузии занята в аграрном секторе, а сельскому хозяйству, а также пищевой промышленности, тесно связанной с ним, необходимы выходы на российский рынок. Просто в силу имеющихся традиций, ибо российский потребитель, в отличие от европейского обывателя, хотя и склонен к некоей преувеличенной рефлексии относительно роли своей державы во внешнем мире, грузинскую продукцию знает и готов покупать. Опять же любой обладатель высших постов в России и в Грузии не сможет отменить того факта, что граница между двумя государствами проходит по Северному Кавказу. И, следовательно, интерес к стабилизации этой территории выгоден обоим соседям, а не только одному из них. Стратегическое партнерство России и Армении также началось не при Путине, а при Борисе Ельцине, и, скорее всего, оно не закончится вместе с завершением легислатуры нынешнего главы РФ. Следовательно, необходимость в нормализации между Москвой и Тбилиси нужна и для повышения качества российско-армянских отношений, ибо прямой границы с РФ Армения не имеет, а разделяет два государства именно Грузия.
Таким образом, некий рациональный фундамент для начала диалога имеется. Даже несмотря на то, что российско-грузинский консенсус по Абхазии и Южной Осетии, скажем аккуратно, сегодня невозможен. И опять же дело здесь не в «плохом» Саакашвили или «хорошем» Иванишвили. Грузинское общество не готово сегодня платить такую цену за улучшение отношений с северным соседом, как отказ от двух бывших автономий. И политики в кавказской республике не могут не реагировать на запросы своего избирателя. Конечно, реакция может иметь разные последствия, но она все равно останется, как таковая. Станет завтра по-другому, можно будет обсуждать эту тему. Но сегодня реалии таковы, каковы они есть. И именно это позволяет нам предположить, что российско-грузинский диалог будет иметь массу ограничений и не продвинется вперед, как по линейке. Ожидать быстрых прорывов не следует.
Не будем забывать, что Иванишвили в своих действиях не открывает никакой Америки. О «чистых листах» в отношениях с северным соседом заявлял и Шеварднадзе в 1992 году, и Саакашвили спустя 12 лет. Но ни в первом ни во втором случае лидеры Грузии не проводили эту политику так, чтобы пересекать некие красные линии. Пока что нет оснований считать, что «Грузинская мечта» намерена это сделать, ибо эта команда пришла в страну не с Марса, в ней работают политики и управленцы, уже получившие известность благодаря тому, что разделяют со своими оппонентами некие базовые внешнеполитические ценности. Тот же Зураб Абашидзе, безусловно, хорошо знающий Россию и готовый к прагматическому диалогу, в 2008 году сделал немало резких оценок в отношении политики Кремля. Таким образом, нормализация вовсе не означает коренного изменения внешнеполитических приоритетов Тбилиси. Грузинские политики будут и дальше делать то, что считают полезным для своей страны, а повышение уровня взаимодействия с Россией ей по многим соображениям выгодно. Каким бы проблемным партнером ни был Кремль. Но при этом любая нормализация не будет происходить в вакууме, и на ее темп и содержание будет влиять много дополнительных факторов. Впрочем, это уже отдельная история.
Назначение Зураба Абашидзе привлекло к себе серьезное внимание обозревателей как в Грузии, так и в России. Однако, к сожалению, нельзя сказать, что количество материалов на эту тему переходит в качество. В оценках кадрового решения Бидзины Иванишвили преобладают эмоции, а потому крайности при анализе данного шага новых грузинских властей неизбежны. Тут, что называется, от «сдачи» на милость России до констатации полной безнадежности самой инициативы. Между тем до того, как ставить окончательные диагнозы, было бы хорошо понять, зачем вообще двум странам нужна нормализация. Какой в ней прагматический резон и выгоды и для Москвы, и для Тбилиси?
Уже стало трюизмом говорить о том, что постсоветская Грузия - самый неудобный партнер России на постсоветском пространстве. И, естественно, Россия - самый проблемный сосед Грузии. Однако, кто бы ни создавал для кого проблем, очевидно, что запрос на взаимодействие двух стран имеет вполне рациональные основания. Вне зависимости от фамилии тех лиц, которые занимают президентское или премьерское кресло в Москве или в Тбилиси. Ни Саакашвили, ни Иванишвили не смогут отменить того факта, что значительная часть населения Грузии занята в аграрном секторе, а сельскому хозяйству, а также пищевой промышленности, тесно связанной с ним, необходимы выходы на российский рынок. Просто в силу имеющихся традиций, ибо российский потребитель, в отличие от европейского обывателя, хотя и склонен к некоей преувеличенной рефлексии относительно роли своей державы во внешнем мире, грузинскую продукцию знает и готов покупать. Опять же любой обладатель высших постов в России и в Грузии не сможет отменить того факта, что граница между двумя государствами проходит по Северному Кавказу. И, следовательно, интерес к стабилизации этой территории выгоден обоим соседям, а не только одному из них. Стратегическое партнерство России и Армении также началось не при Путине, а при Борисе Ельцине, и, скорее всего, оно не закончится вместе с завершением легислатуры нынешнего главы РФ. Следовательно, необходимость в нормализации между Москвой и Тбилиси нужна и для повышения качества российско-армянских отношений, ибо прямой границы с РФ Армения не имеет, а разделяет два государства именно Грузия.
Таким образом, некий рациональный фундамент для начала диалога имеется. Даже несмотря на то, что российско-грузинский консенсус по Абхазии и Южной Осетии, скажем аккуратно, сегодня невозможен. И опять же дело здесь не в «плохом» Саакашвили или «хорошем» Иванишвили. Грузинское общество не готово сегодня платить такую цену за улучшение отношений с северным соседом, как отказ от двух бывших автономий. И политики в кавказской республике не могут не реагировать на запросы своего избирателя. Конечно, реакция может иметь разные последствия, но она все равно останется, как таковая. Станет завтра по-другому, можно будет обсуждать эту тему. Но сегодня реалии таковы, каковы они есть. И именно это позволяет нам предположить, что российско-грузинский диалог будет иметь массу ограничений и не продвинется вперед, как по линейке. Ожидать быстрых прорывов не следует.
Не будем забывать, что Иванишвили в своих действиях не открывает никакой Америки. О «чистых листах» в отношениях с северным соседом заявлял и Шеварднадзе в 1992 году, и Саакашвили спустя 12 лет. Но ни в первом ни во втором случае лидеры Грузии не проводили эту политику так, чтобы пересекать некие красные линии. Пока что нет оснований считать, что «Грузинская мечта» намерена это сделать, ибо эта команда пришла в страну не с Марса, в ней работают политики и управленцы, уже получившие известность благодаря тому, что разделяют со своими оппонентами некие базовые внешнеполитические ценности. Тот же Зураб Абашидзе, безусловно, хорошо знающий Россию и готовый к прагматическому диалогу, в 2008 году сделал немало резких оценок в отношении политики Кремля. Таким образом, нормализация вовсе не означает коренного изменения внешнеполитических приоритетов Тбилиси. Грузинские политики будут и дальше делать то, что считают полезным для своей страны, а повышение уровня взаимодействия с Россией ей по многим соображениям выгодно. Каким бы проблемным партнером ни был Кремль. Но при этом любая нормализация не будет происходить в вакууме, и на ее темп и содержание будет влиять много дополнительных факторов. Впрочем, это уже отдельная история.
