МОСКВА---Развязка грузинского политического года очень похожа на часть общей постсоветской политической деградации, в которой 2012-й год оказался таким размашистым. Примеры России и Украины показывают, что у грузин все вышло еще не так плохо.
Деградирует, как выясняется, любая постсоветская власть. Даже революционная. Но, оказывается, все-таки по-разному. И потому неправы скептики, подозревающие Бидзину Иванишвили в готовности повести себя подобно Виктору Януковичу. Не получится.
Свободы ведь, если вспомнить, не обещал и Михаил Саакашвили. Он обещал порядок, как и все. Но дело не только в том, что он, в отличие от многих, обещание частично исполнил. Дело в том, что лишь Саакашвили сделал ставку на тех, кого тогда с сомнением в голосе называли средним классом, а в последнее время все чаще – креативным. Некоторые еще говорят о хипстерах. В общем, профессионально состоявшиеся, повидавшие мир, умеющие не только ценить перспективу, но и разглядеть шанс на нее. Этот класс голосовал за Саакашвили всегда. В том числе и в последний раз, когда это голосование было таким честным, что масштабы этого класса можно было примерно оценить. Большинством населения он не является, но этого никто и не ждал. Но и его миноритарность была вполне достойной, и поражение кумира безоговорочным не выглядело.
Проблем – две.
Отличившись в ставке, Саакашвили остался вполне постсоветским лидером в стиле. На новый класс он положился не так, как было бы логично полагаться на буржуазию, с предоставлением и, главное, соблюдением гражданских прав. Напротив, он сделал эту ставку точно так же, как в других странах делается ставка на люмпен. Та же вертикаль власти, тот же стиль народовластия, та же манера общения с протестующими и, наконец, те же партитуры для "дела фотографов". В других оттенках тот же патриотизм. Та же, в конце концов, война. И, кстати, ненависть, которую в иных странах народ умеет вкладывать в определение "хомячки", грузинский креативный класс легко научился испытывать к тем, кто от вхождения в него отказался, став тем самым врагами родины.
Ведь Саакашвили был так же честен, как и его постсоветские коллеги. Те, кто к его группе поддержки не принадлежал, его и не интересовали. Это была другая Грузия, которую он решил в колонну идущих к счастью, чтобы легче был путь, не брать.
И дело не в том, что этой другой Грузии было слишком много – ее было столько, сколько и везде. Просто Грузия так и осталась, может быть, одной из самых советских из постсоветских стран. И потому среди тех, кому было отказано в этом деятельном будущем, оказалось слишком много тех, кто в другой стране мог бы составить цвет Болотной.
Самому по себе постсоветскому креативному классу не нужна свобода, он не только в Грузии куда больше склонен к конформизму, чем даже советская интеллигенция. Но речь шла не о свободе, а о порядке, в котором этот класс и был заинтересован в той же степени, в которой реформа только на него и могла опираться.
И все перепуталось. Там, где на постсоветье выбор ясен, где реформа – часть свободы и наоборот, выбора, увы, как раз и не бывает. И 2012-й это самым прискорбным образом и подтвердил. В Грузии выбор, как выяснилось, есть, но он плох. Либо реформа – но с вертикалью власти, парламентом по-российски, с враньем и политической пошлостью. И, в конечном итоге, с неизбежным затуханием этой реформы и попыткой утешиться тем, что пусть немного, но сделать удалось. Либо – свобода, но вместе с люмпеном, которому нужна не свобода, и даже не страна, а только бесплатный газ. Изоляция тех, кто хочет реформы от тех, кто ходит на Болотную, может быть, самая глубокая грузинская драма и самый яркий итог года.
Но если "розовая революция" в чем-то и удалась, то ровно в той степени, в которой даже плохой выбор все-таки лучше его полного отсутствия. И что даже если, на радость своим избирательским народным массам, сядет Мерабишвили, Бидзина Иванишвили уже не сможет ставить на них с обычным бесстрашием его постсоветских коллег. Просто потому, что этого типа в его традиционной постсоветской беспримесности в Грузии уже нет.
Деградирует, как выясняется, любая постсоветская власть. Даже революционная. Но, оказывается, все-таки по-разному. И потому неправы скептики, подозревающие Бидзину Иванишвили в готовности повести себя подобно Виктору Януковичу. Не получится.
Свободы ведь, если вспомнить, не обещал и Михаил Саакашвили. Он обещал порядок, как и все. Но дело не только в том, что он, в отличие от многих, обещание частично исполнил. Дело в том, что лишь Саакашвили сделал ставку на тех, кого тогда с сомнением в голосе называли средним классом, а в последнее время все чаще – креативным. Некоторые еще говорят о хипстерах. В общем, профессионально состоявшиеся, повидавшие мир, умеющие не только ценить перспективу, но и разглядеть шанс на нее. Этот класс голосовал за Саакашвили всегда. В том числе и в последний раз, когда это голосование было таким честным, что масштабы этого класса можно было примерно оценить. Большинством населения он не является, но этого никто и не ждал. Но и его миноритарность была вполне достойной, и поражение кумира безоговорочным не выглядело.
Проблем – две.
Отличившись в ставке, Саакашвили остался вполне постсоветским лидером в стиле. На новый класс он положился не так, как было бы логично полагаться на буржуазию, с предоставлением и, главное, соблюдением гражданских прав. Напротив, он сделал эту ставку точно так же, как в других странах делается ставка на люмпен. Та же вертикаль власти, тот же стиль народовластия, та же манера общения с протестующими и, наконец, те же партитуры для "дела фотографов". В других оттенках тот же патриотизм. Та же, в конце концов, война. И, кстати, ненависть, которую в иных странах народ умеет вкладывать в определение "хомячки", грузинский креативный класс легко научился испытывать к тем, кто от вхождения в него отказался, став тем самым врагами родины.
Ведь Саакашвили был так же честен, как и его постсоветские коллеги. Те, кто к его группе поддержки не принадлежал, его и не интересовали. Это была другая Грузия, которую он решил в колонну идущих к счастью, чтобы легче был путь, не брать.
И дело не в том, что этой другой Грузии было слишком много – ее было столько, сколько и везде. Просто Грузия так и осталась, может быть, одной из самых советских из постсоветских стран. И потому среди тех, кому было отказано в этом деятельном будущем, оказалось слишком много тех, кто в другой стране мог бы составить цвет Болотной.
Самому по себе постсоветскому креативному классу не нужна свобода, он не только в Грузии куда больше склонен к конформизму, чем даже советская интеллигенция. Но речь шла не о свободе, а о порядке, в котором этот класс и был заинтересован в той же степени, в которой реформа только на него и могла опираться.
И все перепуталось. Там, где на постсоветье выбор ясен, где реформа – часть свободы и наоборот, выбора, увы, как раз и не бывает. И 2012-й это самым прискорбным образом и подтвердил. В Грузии выбор, как выяснилось, есть, но он плох. Либо реформа – но с вертикалью власти, парламентом по-российски, с враньем и политической пошлостью. И, в конечном итоге, с неизбежным затуханием этой реформы и попыткой утешиться тем, что пусть немного, но сделать удалось. Либо – свобода, но вместе с люмпеном, которому нужна не свобода, и даже не страна, а только бесплатный газ. Изоляция тех, кто хочет реформы от тех, кто ходит на Болотную, может быть, самая глубокая грузинская драма и самый яркий итог года.
Но если "розовая революция" в чем-то и удалась, то ровно в той степени, в которой даже плохой выбор все-таки лучше его полного отсутствия. И что даже если, на радость своим избирательским народным массам, сядет Мерабишвили, Бидзина Иванишвили уже не сможет ставить на них с обычным бесстрашием его постсоветских коллег. Просто потому, что этого типа в его традиционной постсоветской беспримесности в Грузии уже нет.
