ПРАГА---Внезапное прекращение лекций профессора Бруно Коппитерса в Абхазском университете вызвало негативную реакцию в экспертном сообществе Абхазии. Аналитики задаются вопросом, чем вызвано столь резкое и недипломатическое поведение президента самопровозглашенной республики Александра Анкваба? Тему обсуждаем с абхазским политологом Лейлой Тания.
Дэмис Поландов: Лейла, я хотел бы сегодня с вами обсудить одну тему, которая явственно проступила на прошлой неделе. Профессор Бруно Коппитерс начал читать курс лекций для студентов Абхазского госуниверситета. Вдруг на второй лекции стало известно, что весь курс отменен, т.к. его программа не согласована с президентом Александром Анквабом. Вы могли бы объяснить, почему курс лекций должен быть согласован с президентом?
Лейла Тания: Вообще, поступила неоднозначная информация. Была публикация студентки Ольги Джонуа, которая являлась слушательницей курса лекций Бруно Коппитерса. Исходя из ее информации, такое решение было принято президентом. С другой стороны, представители гражданского общества предпочли оппонировать администрации университета, поэтому очень сложно сказать, откуда действительно исходило это решение.
Дэмис Поландов: Ведь это же не первая ситуация, в которой Александр Анкваб достаточно недипломатично ведет себя по отношению к западным структурам. Это могут быть дипломаты, в данном случае – это преподаватель. По вашему мнению, как политолога, что, собственно, президент хочет сказать?
Лейла Тания: Я это воспринимаю как сигнал, вне зависимости от того, кто принял это решение. Я предполагаю, что, действительно, этот сигнал встраивается во все последние процессы взаимодействия Абхазии с международными организациями, потому что совсем недавно была встреча абхазского правительства с международными организациями, которые работают на территории Абхазии, или которые не дислоцированы здесь, но, тем не менее, работают здесь; прозвучали довольно жесткие комментарии со стороны представителей власти и, в частности, со стороны президента Александра Анкваба. Было сказано даже, что к 2013 году многие организации покинут Абхазию.
Кроме того, была также информация, что, учитывая малый бюджет, который вкладывается международными организациями в Абхазию, имеет смысл сконцентрировать эти организации в Гальском районе. Это все, конечно, было воспринято и обществом, и людьми, которые имеют непосредственное отношение к международным организациям, по меньшей мере, с непониманием, потому что аргументы, которые прозвучали, были неубедительными, но мы увидели сигнал. Александр Анкваб недоволен, во-первых, теми программами, которые осуществляются в Абхазии, и, самое главное, он не доволен объемом вложений со стороны международных организаций. Он их оценил приблизительно в 15 миллионов долларов, причем половина из этих денег, если ссылаться на президента, уходит на содержание этих организаций.
Дэмис Поландов: Лейла, я бы немного расширил эту тему. Дело в том, что подобного рода заявления разной степени жесткости в отношении международных неправительственных организаций звучат не только в Абхазии, но и в Южной Осетии, и в России, причем уже достаточно длинный период там принимаются соответствующие законы. Вам не кажется, что Абхазия, по большому счету, следует некоему вектору, который заложила Россия?
Лейла Тания: Я знаю, что такая версия существует, и когда пошли первоначальные жесткие выступления – это активно началось с прошлого года, – многие в кулуарах гражданского общества и сами представители международных организаций связывали это с каким-то заказом России. Даже если такой вектор присутствует, конечно, мы должны понимать, что этот вектор никак не улучшает репутацию Абхазии как независимого государства. У России есть свои тонкости во взаимоотношениях с международными организациями, у Абхазии – совершенно другие задачи получения широкого международного признания, и поэтому международные организации для нас являются необходимым инструментом, прежде всего, для предоставления объективной информации об Абхазии. Это как минимум.
Во-вторых, конечно, мы хотели бы лоббировать свои интересы по международному признанию Абхазии, даже по членству в ООН, как конечную цель через международные организации. Поэтому очень нелогично желать широкого международного признания, но при этом вытеснять международные организации из Абхазии, на данном этапе в Гальский район или дальше. Я считаю, что все-таки нужно выходить из ситуации непонимания, которое все явственнее проступает во взаимоотношениях Абхазии в особенности с Европейским союзом, потому что Евросоюз – это наиболее заинтересованный международный игрок в том, чтобы ситуация в регионе Черноморского Кавказа стабилизировалась. Поэтому мы в большей степени ориентированы на понимание со стороны Евросоюза как нашего ближайшего соседа, кроме России, которая, безусловно, является нашим стратегическим партнером. Я бы предпочла, чтобы мы научились говорить с международными организациями в конструктивном русле, но, безусловно, в политкорректном.
Конечно, осадок от ситуации с Бруно Каппитерсом, осадок от некоторых переговоров с послами, с представителями международных организаций есть у многих людей, т.е. есть ощущение, что это не соответствует вообще нашему традиционному этикету, традиционному менталитету, но, видимо, было очень сильное желание дать жесткий сигнал. Есть повод серьезно задуматься о своей стратегии как самим абхазам в отношении Евросоюза, так и Евросоюзу над тем, почему не срабатывает европейская стратегия в отношении Абхазии, насколько Абхазия представляет интерес для Евросоюза вне контекста грузино-абхазского конфликта, т.е. как территория, как сосед по Черному морю и, в конце концов, как участник региональной интеграции в Черноморском Кавказском регионе, о необходимости которой все время говорит Евросоюз.
Тот факт, что Евросоюз предпочитает работать в Абхазии именно в контексте урегулирования грузино-абхазского конфликта в рамках территориальной целостности Грузии, дает много отрицательных эмоций в отношении Европейского союза как международного фактора. Я считаю, что Евросоюз должен иметь больше адекватной информации о потребностях, нуждах и ожиданиях Абхазии. Сейчас необходимо все-таки сконцентрироваться на том, что Абхазия пережила разрушительную войну на своей территории. Абхазия не была инициатором этой агрессии, и она вполне заслужила право на восстановление, так же, как это заслужили многие другие пострадавшие от конфликтов и войн регионы. Но в отношении Абхазии, за исключением миссии ООН, не было проведено никаких мероприятий для того, чтобы попытаться помочь ей в послевоенной реабилитации. Наоборот, есть опасение, что Европейский союз не поддерживает Абхазию именно потому, что он поддерживает политику вовлечения Грузии, суть которой заключается в том, чтобы Грузия стала богатой, процветающей, демократической страной, а Абхазия оставалась бедной и авторитарной.
Бедная и, соответственно, авторитарная страна не может быть демократической и обязательно потянется к Грузии. Но это абсолютно иллюзорный подход, и мне кажется, что Евросоюз должен пересмотреть свое отношение к программам восстановления Абхазии, если именно этот посыл движет тем, что Евросоюз не оказывает должного внимания экономической реабилитации Абхазии. Мне кажется, что конференция доноров по Абхазии могла быть инициирована Брюсселем, как это недавно было сделано по отношению к Сирии, Мали. В прошлом году была конференция доноров в Аджарии, я уже не говорю про конференцию доноров, которая проводилась в 2008 году по Грузии. Все-таки Абхазия вправе претендовать на то, чтобы международное сообщество и Евросоюз приняли серьезное участие в реабилитации разрушенной после войны экономики и в реабилитации населения, которое живет на этой территории.
Дэмис Поландов: Лейла, то есть вы считаете, что в случае, если бы Европейский союз начал какую-то масштабную программу в отношении Абхазии, прием со стороны Александра Анкваба был бы совершенно другой?
Лейла Тания: Александр Анкваб настолько откровенно дает это понять, что нам иногда становится неудобно, что он это делает в такой откровенной форме. Дело даже не в Анквабе, а дело в том, что Европейский союз имел больше доверия со стороны всего общества. Финансовая активность, реабилитация региона, пострадавшего от войны, мне кажется, именно эти усилия принесут необходимый уровень доверия между абхазским обществом и Европейским союзом.
Дэмис Поландов: Лейла, но вы же понимаете, какова будет реакция Грузии на любое подобное изменение, и Европейский союз имеет интерес не только в Абхазии.
Лейла Тания: Грузия сейчас провозгласила политику – все, кроме признания. В Грузии проводятся мероприятия, акции, на которых говорят о том, что они заинтересованы помочь Абхазии. Если они займут хотя бы нейтральную позицию по отношению к конференции доноров, это будет свидетельствовать о том, каковы их реальные намерения. Если они будут противиться этой конференции, то это тоже будет свидетельствовать об их реальных намерениях. Однако, мне кажется, что Евросоюз – это настолько сильный и серьезный игрок, по крайней мере в Черноморском Кавказском регионе, что, наверное, ему следовало бы иногда делать выбор в пользу каких-то базовых интересов. А базовый интерес Европейского союза заключается в преодолении дисбаланса, который есть в регионе в экономическом развитии, вывести общество региона на какой-то определенный экономический уровень, чтобы когда-нибудь в среднесрочном будущем мы могли бы всерьез говорить о реально интегрированном экономически регионе. Мне кажется, это главный интерес Европейского союза, а не желание во всем потакать Грузии.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Дэмис Поландов: Лейла, я хотел бы сегодня с вами обсудить одну тему, которая явственно проступила на прошлой неделе. Профессор Бруно Коппитерс начал читать курс лекций для студентов Абхазского госуниверситета. Вдруг на второй лекции стало известно, что весь курс отменен, т.к. его программа не согласована с президентом Александром Анквабом. Вы могли бы объяснить, почему курс лекций должен быть согласован с президентом?
Лейла Тания: Вообще, поступила неоднозначная информация. Была публикация студентки Ольги Джонуа, которая являлась слушательницей курса лекций Бруно Коппитерса. Исходя из ее информации, такое решение было принято президентом. С другой стороны, представители гражданского общества предпочли оппонировать администрации университета, поэтому очень сложно сказать, откуда действительно исходило это решение.
Дэмис Поландов: Ведь это же не первая ситуация, в которой Александр Анкваб достаточно недипломатично ведет себя по отношению к западным структурам. Это могут быть дипломаты, в данном случае – это преподаватель. По вашему мнению, как политолога, что, собственно, президент хочет сказать?
Лейла Тания: Я это воспринимаю как сигнал, вне зависимости от того, кто принял это решение. Я предполагаю, что, действительно, этот сигнал встраивается во все последние процессы взаимодействия Абхазии с международными организациями, потому что совсем недавно была встреча абхазского правительства с международными организациями, которые работают на территории Абхазии, или которые не дислоцированы здесь, но, тем не менее, работают здесь; прозвучали довольно жесткие комментарии со стороны представителей власти и, в частности, со стороны президента Александра Анкваба. Было сказано даже, что к 2013 году многие организации покинут Абхазию.
Кроме того, была также информация, что, учитывая малый бюджет, который вкладывается международными организациями в Абхазию, имеет смысл сконцентрировать эти организации в Гальском районе. Это все, конечно, было воспринято и обществом, и людьми, которые имеют непосредственное отношение к международным организациям, по меньшей мере, с непониманием, потому что аргументы, которые прозвучали, были неубедительными, но мы увидели сигнал. Александр Анкваб недоволен, во-первых, теми программами, которые осуществляются в Абхазии, и, самое главное, он не доволен объемом вложений со стороны международных организаций. Он их оценил приблизительно в 15 миллионов долларов, причем половина из этих денег, если ссылаться на президента, уходит на содержание этих организаций.
Дэмис Поландов: Лейла, я бы немного расширил эту тему. Дело в том, что подобного рода заявления разной степени жесткости в отношении международных неправительственных организаций звучат не только в Абхазии, но и в Южной Осетии, и в России, причем уже достаточно длинный период там принимаются соответствующие законы. Вам не кажется, что Абхазия, по большому счету, следует некоему вектору, который заложила Россия?
Лейла Тания: Я знаю, что такая версия существует, и когда пошли первоначальные жесткие выступления – это активно началось с прошлого года, – многие в кулуарах гражданского общества и сами представители международных организаций связывали это с каким-то заказом России. Даже если такой вектор присутствует, конечно, мы должны понимать, что этот вектор никак не улучшает репутацию Абхазии как независимого государства. У России есть свои тонкости во взаимоотношениях с международными организациями, у Абхазии – совершенно другие задачи получения широкого международного признания, и поэтому международные организации для нас являются необходимым инструментом, прежде всего, для предоставления объективной информации об Абхазии. Это как минимум.
Во-вторых, конечно, мы хотели бы лоббировать свои интересы по международному признанию Абхазии, даже по членству в ООН, как конечную цель через международные организации. Поэтому очень нелогично желать широкого международного признания, но при этом вытеснять международные организации из Абхазии, на данном этапе в Гальский район или дальше. Я считаю, что все-таки нужно выходить из ситуации непонимания, которое все явственнее проступает во взаимоотношениях Абхазии в особенности с Европейским союзом, потому что Евросоюз – это наиболее заинтересованный международный игрок в том, чтобы ситуация в регионе Черноморского Кавказа стабилизировалась. Поэтому мы в большей степени ориентированы на понимание со стороны Евросоюза как нашего ближайшего соседа, кроме России, которая, безусловно, является нашим стратегическим партнером. Я бы предпочла, чтобы мы научились говорить с международными организациями в конструктивном русле, но, безусловно, в политкорректном.
Конечно, осадок от ситуации с Бруно Каппитерсом, осадок от некоторых переговоров с послами, с представителями международных организаций есть у многих людей, т.е. есть ощущение, что это не соответствует вообще нашему традиционному этикету, традиционному менталитету, но, видимо, было очень сильное желание дать жесткий сигнал. Есть повод серьезно задуматься о своей стратегии как самим абхазам в отношении Евросоюза, так и Евросоюзу над тем, почему не срабатывает европейская стратегия в отношении Абхазии, насколько Абхазия представляет интерес для Евросоюза вне контекста грузино-абхазского конфликта, т.е. как территория, как сосед по Черному морю и, в конце концов, как участник региональной интеграции в Черноморском Кавказском регионе, о необходимости которой все время говорит Евросоюз.
Тот факт, что Евросоюз предпочитает работать в Абхазии именно в контексте урегулирования грузино-абхазского конфликта в рамках территориальной целостности Грузии, дает много отрицательных эмоций в отношении Европейского союза как международного фактора. Я считаю, что Евросоюз должен иметь больше адекватной информации о потребностях, нуждах и ожиданиях Абхазии. Сейчас необходимо все-таки сконцентрироваться на том, что Абхазия пережила разрушительную войну на своей территории. Абхазия не была инициатором этой агрессии, и она вполне заслужила право на восстановление, так же, как это заслужили многие другие пострадавшие от конфликтов и войн регионы. Но в отношении Абхазии, за исключением миссии ООН, не было проведено никаких мероприятий для того, чтобы попытаться помочь ей в послевоенной реабилитации. Наоборот, есть опасение, что Европейский союз не поддерживает Абхазию именно потому, что он поддерживает политику вовлечения Грузии, суть которой заключается в том, чтобы Грузия стала богатой, процветающей, демократической страной, а Абхазия оставалась бедной и авторитарной.
Бедная и, соответственно, авторитарная страна не может быть демократической и обязательно потянется к Грузии. Но это абсолютно иллюзорный подход, и мне кажется, что Евросоюз должен пересмотреть свое отношение к программам восстановления Абхазии, если именно этот посыл движет тем, что Евросоюз не оказывает должного внимания экономической реабилитации Абхазии. Мне кажется, что конференция доноров по Абхазии могла быть инициирована Брюсселем, как это недавно было сделано по отношению к Сирии, Мали. В прошлом году была конференция доноров в Аджарии, я уже не говорю про конференцию доноров, которая проводилась в 2008 году по Грузии. Все-таки Абхазия вправе претендовать на то, чтобы международное сообщество и Евросоюз приняли серьезное участие в реабилитации разрушенной после войны экономики и в реабилитации населения, которое живет на этой территории.
Дэмис Поландов: Лейла, то есть вы считаете, что в случае, если бы Европейский союз начал какую-то масштабную программу в отношении Абхазии, прием со стороны Александра Анкваба был бы совершенно другой?
Лейла Тания: Александр Анкваб настолько откровенно дает это понять, что нам иногда становится неудобно, что он это делает в такой откровенной форме. Дело даже не в Анквабе, а дело в том, что Европейский союз имел больше доверия со стороны всего общества. Финансовая активность, реабилитация региона, пострадавшего от войны, мне кажется, именно эти усилия принесут необходимый уровень доверия между абхазским обществом и Европейским союзом.
Дэмис Поландов: Лейла, но вы же понимаете, какова будет реакция Грузии на любое подобное изменение, и Европейский союз имеет интерес не только в Абхазии.
Лейла Тания: Грузия сейчас провозгласила политику – все, кроме признания. В Грузии проводятся мероприятия, акции, на которых говорят о том, что они заинтересованы помочь Абхазии. Если они займут хотя бы нейтральную позицию по отношению к конференции доноров, это будет свидетельствовать о том, каковы их реальные намерения. Если они будут противиться этой конференции, то это тоже будет свидетельствовать об их реальных намерениях. Однако, мне кажется, что Евросоюз – это настолько сильный и серьезный игрок, по крайней мере в Черноморском Кавказском регионе, что, наверное, ему следовало бы иногда делать выбор в пользу каких-то базовых интересов. А базовый интерес Европейского союза заключается в преодолении дисбаланса, который есть в регионе в экономическом развитии, вывести общество региона на какой-то определенный экономический уровень, чтобы когда-нибудь в среднесрочном будущем мы могли бы всерьез говорить о реально интегрированном экономически регионе. Мне кажется, это главный интерес Европейского союза, а не желание во всем потакать Грузии.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
