Не так давно в эфире "Эхо Кавказа" в публикации "Престиж сельскохозяйственной отрасли мы уронили искусственно" я привел, в частности, слова известного в Абхазии специалиста сельского хозяйства Патико Багратовича Алана о том, что созданная у нас госкомпания "Абхазчай", несмотря на вложенные в ее деятельность сто миллионов рублей, ничего не дала. Это мнение не могло не задеть гендиректора республиканского унитарного предприятия "Абхазчай" Астамура Отырба, который пригласил меня с Патико Багратовичем к себе в офис, чтобы изложить свою точку зрения на ситуацию с этой организацией и чайной отраслью в Абхазии вообще.
РУП расположилось на третьем этаже единственного из трех зданий правительственного комплекса на площади Свободы в Сухуме, уцелевшего во время войны и сегодня функционирующего. Астамур Михайлович, как, кстати, раньше в разговоре со мной и Патико Алан, начал разговор с того, что до 70-х годов прошлого века чай, который у нас выпускали, был очень даже неплохого качества, но потом в Грузинской ССР с приходом к власти Эдуарда Шеварднадзе началась гонка за количеством:
"Массовое производство чая, поставили фабрики невероятного размера – это силос заготавливать надо было, сушить солому… И все бегали за количеством, качество – об этом никто не думал. Ну, Шеварднадзе получил свои награды, а наш чай оказался не у дел. В послевоенный период пытались неоднократно возродить эту отрасль. И я в нее попал, хотя и знать не знал, что когда-нибудь буду этим заниматься".
Астамур Отырба рассказал о себе, что он окончил среднюю школу в селе Абгархук, потом институт в Ставрополе, после войны занимался бизнесом в Москве. И к чайной отрасли не имел никакого отношения, пока к нему не обратился с поручением заняться этой отраслью второй президент Абхазии Сергей Багапш. Не сразу Астамур согласился заняться этим новым для себя делом. Однако сегодня он говорит так:
"Но когда я вник уже в отрасль… Я с какими только "чайниками" не встречался… "Чайник" среди профессионалов – это тот, кто занимается чаем. В чай не влюбиться невозможно. Я так в эту отрасль влюбился, так вцепился…"
Он убежден, что чайная отрасль не может не быть рентабельной, но только, конечно, если производить чай, а не "мусор". Потребление чая во всем мире растет, а количество мест, пригодных для чайных плантаций, на планете весьма ограничено. Вот сейчас в России их предполагают закладывать даже в Адыгее, Дагестане. В Индии эта отрасль в какой-то момент оказалась в упадке из-за высокого возраста заложенных еще при англичанах плантаций, но сейчас там принимаются энергичные меры к ее возрождению путем закладки новых плантаций. Кстати, Астамур Михайлович, возглавив "Абхазчай", вместе с группой коллег совершил ознакомительные поездки как в Индию, так и в Китай, Японию, где они изучали опыт работы чаеводов и работников чайной промышленности. В конце нашей встречи он долго и увлеченно комментировал снимки, которые демонстрировал с помощью проектора на стене кабинета – об этих поездках.
При этом чайные кусты, дающие, как известно, лист и в 70 лет, подчеркивал он, не требуют за собой большого ухода, лечения.
Но к началу десятых годов нашего века многие в Абхазии уже перестали верить в будущее у нас этой отрасли. Астамур Отырба рассказывает:
"Возврат земель обратно в "Абхазчай" был процессом очень сложным. Во всех регионах без исключения сказали: "Это наши дедовские земли". Все чайные плантации захватили, начали рубить. В Лыхны, Дурипше я собрал людей, сказал им: "Либо мы с вами будем стреляться, либо восстановим отрасль". Вернул их в историю, показал старые фотографии, когда еще Фидель Кастро к нам приезжал… Тогда некий Тания из Дурипша встал и сказал: "Если ты, сынок, это в самом деле делаешь, тогда все вопросы сняты, мы рады тебе помочь. Но вдруг если ты, как все, решишь продать наши земли, будут проблемы у тебя". В общем, все вернули. То же самое – в Гал мы ездили, совещание проводили".
В соответствии с программой развития отрасли на выделенные РУПу средства было восстановлено более тысячи гектаров чайных плантаций. Но этому уже шло сопротивление:
"Пока мы восстанавливали… Вот Гвада, Кочара – мы восстановили почти триста гектаров. Но некоторые чиновники взяли и сожгли – это все сухое было... сожгли триста гектаров чая. Я не стукач, у меня физически достаточно духа и сил, чтобы побить кого-то и получить свое, скажем… Но в виду того, что мы живем в правовом государстве, пытаемся построить правовое государство, я пошел к президенту. "Заводи уголовное дело, – говорит, – пиши". Мы дали один раз материал, нам отказали. Я говорю: "В чем дело?" – "Второй раз подавай, что, не знаешь, как работают? Давай". Мы под конец сделали так: выехали с комиссией туда, приложили фотоматериалы: что было, что осталось, с датами, объяснениями… Уже просто бери их за уши, все готово. Они пришли: "Мы уголовное дело возбуждать не можем". Я говорю: "Я шесть миллионов туда вложил. Как это вы не можете? Это государственные деньги, государственное имущество". "Давай мы скажем, что ты вложил шесть миллионов, для комиссии, а этих находить не будем… То есть неустановленные лица". Я тогда говорю: "Как же это получается? Кто может… Кто не может, того бить можно, а кто может, того бить нельзя?" Причем самое веселое – подожгли восстановленное. Там такие сказочные плантации – Кочара, Гвада…"
– Так цель какая была?
Астамур Отырба: Цель – они, видите ли, захватили земли".
– Под что?
Астамур Отырба: Под виноград, насколько знаю.
Я не стал допытываться у Астамура Михайловича, кто был поджигателем: понятно, презумпция невиновности и все такое. Хотя он явно знал их имена… Но сама по себе ситуация эта в значительной мере повергает в шок. Нет, это, конечно, не война остроконечников и тупоконечников, как у свифтовских лилипутов, тут как раз вполне присутствует практический смысл. Скорее это напоминает период "огораживания" в Англии, когда там зарождался капитализм. Причем, смешно говорить, что в Абхазии нет пустующих земель. Есть, и немало – заросших бурьяном уже много-много лет. Но чайные плантации, видно, под боком, это "дедовские земли" и т. д. А еще у поджигателей наверняка есть и "идеологическое обоснование": они убеждены в бесперспективности чайной отрасли в Абхазии, а раз так, то надо задействовать "пропадающие зря земли".
Лично мое мнение такое. Мне кажется, было бы нелепо "стоять горой" или за виноград, или за чайные плантации. Принцип "или – или" тут совершенно не подходит. Будущее покажет, сколько чая у нас на современном оборудовании (а качество его зарубежные, в том числе азиатские специалисты не ставят под сомнение) смогут производить и реализовывать в Абхазии, но в любом случае уничтожать труд предыдущих поколений нашего народа, которые закладывали чайные плантации, – это и неразумно, и безрассудно.
Кстати, у меня не мог не возникнуть вопрос. Президент Абхазии, как известно, не единожды публично тоже говорил об этой бесперспективности, в том числе и в период избирательной кампании 2011 года. Однако, победив на выборах, он не ликвидировал РУП "Абхазчай". Да, были финансово-хозяйственные проверки, да, обсуждался вопрос о ликвидации… Но если была уверенность в бесполезности организации, ничего не стоило бы, наверное, принять такое решение. Значит, не все так просто… Не значит ли это, что Александр Анкваб изменил свою позицию, или, по крайней мере, не уверен однозначно в необходимости сворачивать чайную отрасль?
Астамур Отырба не может, конечно, говорить за него. Но, по его мнению, президент – человек, способный признавать ошибки и пересматривать свои взгляды. А еще у него сложилось впечатление, что премьер-министр Леонид Лакербая – как и он сам, сторонник того, что надо пытаться возродить чайную отрасль, и президент прислушивается к его мнению.
Интересно, что в №27 издания "Комсомольская правда. Абхазия", вышедшем в начале августа, напечатан иллюстрированный репортаж абхазского журналиста Руслана Тарба, фотоанонс которого вынесен на первую страницу номера, "Абхазский чай не должен быть забыт". Главный герой публикации – житель села Дурипш Роман Сакания, у которого в селе небольшое производство чая, развозимого по торговым точкам. Знакомство его с автором репортажа состоялось в День государственного флага РА на выставке-ярмарке, развернутой на сухумской набережной. Руслан Тарба описывает, как к столику, за которым Роман Сакания представлял свою продукцию, подошли президент Абхазии и высокий гость из Москвы Рашид Нургалиев. "Александр Золотинскович, как заправский титестер, испил стакан чая и похвалил напиток".
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
РУП расположилось на третьем этаже единственного из трех зданий правительственного комплекса на площади Свободы в Сухуме, уцелевшего во время войны и сегодня функционирующего. Астамур Михайлович, как, кстати, раньше в разговоре со мной и Патико Алан, начал разговор с того, что до 70-х годов прошлого века чай, который у нас выпускали, был очень даже неплохого качества, но потом в Грузинской ССР с приходом к власти Эдуарда Шеварднадзе началась гонка за количеством:
"Массовое производство чая, поставили фабрики невероятного размера – это силос заготавливать надо было, сушить солому… И все бегали за количеством, качество – об этом никто не думал. Ну, Шеварднадзе получил свои награды, а наш чай оказался не у дел. В послевоенный период пытались неоднократно возродить эту отрасль. И я в нее попал, хотя и знать не знал, что когда-нибудь буду этим заниматься".
Астамур Отырба рассказал о себе, что он окончил среднюю школу в селе Абгархук, потом институт в Ставрополе, после войны занимался бизнесом в Москве. И к чайной отрасли не имел никакого отношения, пока к нему не обратился с поручением заняться этой отраслью второй президент Абхазии Сергей Багапш. Не сразу Астамур согласился заняться этим новым для себя делом. Однако сегодня он говорит так:
"Но когда я вник уже в отрасль… Я с какими только "чайниками" не встречался… "Чайник" среди профессионалов – это тот, кто занимается чаем. В чай не влюбиться невозможно. Я так в эту отрасль влюбился, так вцепился…"
Он убежден, что чайная отрасль не может не быть рентабельной, но только, конечно, если производить чай, а не "мусор". Потребление чая во всем мире растет, а количество мест, пригодных для чайных плантаций, на планете весьма ограничено. Вот сейчас в России их предполагают закладывать даже в Адыгее, Дагестане. В Индии эта отрасль в какой-то момент оказалась в упадке из-за высокого возраста заложенных еще при англичанах плантаций, но сейчас там принимаются энергичные меры к ее возрождению путем закладки новых плантаций. Кстати, Астамур Михайлович, возглавив "Абхазчай", вместе с группой коллег совершил ознакомительные поездки как в Индию, так и в Китай, Японию, где они изучали опыт работы чаеводов и работников чайной промышленности. В конце нашей встречи он долго и увлеченно комментировал снимки, которые демонстрировал с помощью проектора на стене кабинета – об этих поездках.
При этом чайные кусты, дающие, как известно, лист и в 70 лет, подчеркивал он, не требуют за собой большого ухода, лечения.
Но к началу десятых годов нашего века многие в Абхазии уже перестали верить в будущее у нас этой отрасли. Астамур Отырба рассказывает:
"Возврат земель обратно в "Абхазчай" был процессом очень сложным. Во всех регионах без исключения сказали: "Это наши дедовские земли". Все чайные плантации захватили, начали рубить. В Лыхны, Дурипше я собрал людей, сказал им: "Либо мы с вами будем стреляться, либо восстановим отрасль". Вернул их в историю, показал старые фотографии, когда еще Фидель Кастро к нам приезжал… Тогда некий Тания из Дурипша встал и сказал: "Если ты, сынок, это в самом деле делаешь, тогда все вопросы сняты, мы рады тебе помочь. Но вдруг если ты, как все, решишь продать наши земли, будут проблемы у тебя". В общем, все вернули. То же самое – в Гал мы ездили, совещание проводили".
В соответствии с программой развития отрасли на выделенные РУПу средства было восстановлено более тысячи гектаров чайных плантаций. Но этому уже шло сопротивление:
"Пока мы восстанавливали… Вот Гвада, Кочара – мы восстановили почти триста гектаров. Но некоторые чиновники взяли и сожгли – это все сухое было... сожгли триста гектаров чая. Я не стукач, у меня физически достаточно духа и сил, чтобы побить кого-то и получить свое, скажем… Но в виду того, что мы живем в правовом государстве, пытаемся построить правовое государство, я пошел к президенту. "Заводи уголовное дело, – говорит, – пиши". Мы дали один раз материал, нам отказали. Я говорю: "В чем дело?" – "Второй раз подавай, что, не знаешь, как работают? Давай". Мы под конец сделали так: выехали с комиссией туда, приложили фотоматериалы: что было, что осталось, с датами, объяснениями… Уже просто бери их за уши, все готово. Они пришли: "Мы уголовное дело возбуждать не можем". Я говорю: "Я шесть миллионов туда вложил. Как это вы не можете? Это государственные деньги, государственное имущество". "Давай мы скажем, что ты вложил шесть миллионов, для комиссии, а этих находить не будем… То есть неустановленные лица". Я тогда говорю: "Как же это получается? Кто может… Кто не может, того бить можно, а кто может, того бить нельзя?" Причем самое веселое – подожгли восстановленное. Там такие сказочные плантации – Кочара, Гвада…"
– Так цель какая была?
Астамур Отырба: Цель – они, видите ли, захватили земли".
– Под что?
Астамур Отырба: Под виноград, насколько знаю.
Я не стал допытываться у Астамура Михайловича, кто был поджигателем: понятно, презумпция невиновности и все такое. Хотя он явно знал их имена… Но сама по себе ситуация эта в значительной мере повергает в шок. Нет, это, конечно, не война остроконечников и тупоконечников, как у свифтовских лилипутов, тут как раз вполне присутствует практический смысл. Скорее это напоминает период "огораживания" в Англии, когда там зарождался капитализм. Причем, смешно говорить, что в Абхазии нет пустующих земель. Есть, и немало – заросших бурьяном уже много-много лет. Но чайные плантации, видно, под боком, это "дедовские земли" и т. д. А еще у поджигателей наверняка есть и "идеологическое обоснование": они убеждены в бесперспективности чайной отрасли в Абхазии, а раз так, то надо задействовать "пропадающие зря земли".
Лично мое мнение такое. Мне кажется, было бы нелепо "стоять горой" или за виноград, или за чайные плантации. Принцип "или – или" тут совершенно не подходит. Будущее покажет, сколько чая у нас на современном оборудовании (а качество его зарубежные, в том числе азиатские специалисты не ставят под сомнение) смогут производить и реализовывать в Абхазии, но в любом случае уничтожать труд предыдущих поколений нашего народа, которые закладывали чайные плантации, – это и неразумно, и безрассудно.
Кстати, у меня не мог не возникнуть вопрос. Президент Абхазии, как известно, не единожды публично тоже говорил об этой бесперспективности, в том числе и в период избирательной кампании 2011 года. Однако, победив на выборах, он не ликвидировал РУП "Абхазчай". Да, были финансово-хозяйственные проверки, да, обсуждался вопрос о ликвидации… Но если была уверенность в бесполезности организации, ничего не стоило бы, наверное, принять такое решение. Значит, не все так просто… Не значит ли это, что Александр Анкваб изменил свою позицию, или, по крайней мере, не уверен однозначно в необходимости сворачивать чайную отрасль?
Астамур Отырба не может, конечно, говорить за него. Но, по его мнению, президент – человек, способный признавать ошибки и пересматривать свои взгляды. А еще у него сложилось впечатление, что премьер-министр Леонид Лакербая – как и он сам, сторонник того, что надо пытаться возродить чайную отрасль, и президент прислушивается к его мнению.
Интересно, что в №27 издания "Комсомольская правда. Абхазия", вышедшем в начале августа, напечатан иллюстрированный репортаж абхазского журналиста Руслана Тарба, фотоанонс которого вынесен на первую страницу номера, "Абхазский чай не должен быть забыт". Главный герой публикации – житель села Дурипш Роман Сакания, у которого в селе небольшое производство чая, развозимого по торговым точкам. Знакомство его с автором репортажа состоялось в День государственного флага РА на выставке-ярмарке, развернутой на сухумской набережной. Руслан Тарба описывает, как к столику, за которым Роман Сакания представлял свою продукцию, подошли президент Абхазии и высокий гость из Москвы Рашид Нургалиев. "Александр Золотинскович, как заправский титестер, испил стакан чая и похвалил напиток".
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
