Случайностей не бывает. Олимпийские облака накрыли Абхазию и Южную Осетию на грузинской карте в полном соответствии с политическим моментом. И никто никогда этого формально не докажет и формально не опровергнет. И в этом тоже большая политическая удача.
А что было делать организаторам? Отменить торжественную картографию вовсе? Или пойти на сознательный скандал после того, как Тбилиси сделал вроде бы все, чтобы скандала не раздувать? А в тот момент, когда грузинская делегация под похоронное молчание заводных ведущих Первого канала выходила на стадион, еще никто не был уверен в том, что возможный скандал не станет фатальным.
Находка с облаками, возможно, для России стала частью очень сложного баланса. В нем, скажем, можно было обойтись без черкесов. Но в нем обязательно, пусть без лишних формальностей, должны были быть подготовлены удобные кресла для Анкваба и Тибилова. И в нем, наконец, территориальная целостность Грузии должна была оставаться нетронутой, но эта нетронутость должны была быть спрятана как угодно. Хоть облачным атласом.
Но в том-то и дело, что Москва могла себе позволить считать, а Тбилиси – нет. То, что для Москвы было лишь гирькой на больших весах, для Тбилиси стало в очередной раз системообразующей проблемой.
Все проклятые предолимпийские грузинские вопросы, вроде «ехать – не ехать» и что имел в виду Песков, анонсируя встречу с Грузией на высшем уровне, на самом деле вторичны.
Первично то, что новая грузинская власть однажды согласилась заниматься дипломатией жестов. Сама по себе она, может, и не страшна. Особенно когда нет никакой другой.
Вопрос в том, кто пишет правила. Дело не в самом сближении, которого нет и особо не может быть, а в том, кто диктует график его имитации.
Москва слишком долго рассказывала, что духу Мимино, авиабилетов по 30 рублей и ресторана «Арагви» мешает только Саакашвили, а Тбилиси не оспаривал ни один тезис, в котором Саакашвили значился врагом всего живого.
Но если для Москвы значимость этой проблемы соответствует цене разработки олимпийской облачности, то для Тбилиси это чуть ли не вопрос самой независимости.
Дипломатия жестов – для тех, кто уверен в себе. Для остальных лучше то, что попроще и без двусмысленностей. Саакашвили ведь тоже избавлял себя от двусмысленностей, в которых легко путался. Его стиль отношений с Москвой – альтернатива дипломатии жестов. Конечно, ему было легче, сам жанр его власти располагал к незатейливости и прямоте. Это создавало проблемы, иногда фатальные, но, надо полагать, этой простоте нынешняя власть может позавидовать.
С великаном вообще нельзя играть по одним правилам, особенно если их пишет он. Даже если вино пропадает, а обещания все вернуть розданы и никем не забыты, – легче нарушить эти обещания, чем играть в имитацию их исполнения.
У новой власти нет хороших ходов в игре с Россией. Их не было и у прежней, но она себе облегчала жизнь тем, что не обманывала себя, будто они есть. Нет никакой новой восточной политики у Грузии, ее не может быть просто потому, что нет никакой новой грузинской политики у России. Любая улыбчивость, с которой стороны неформально выискивают возможность ни к чему не обязывающей и пустой взаимности, заканчиваются сочинским лукавством и оппозиционной нервотрепкой в Тбилиси. Такой же бессмысленной, как вычисление того оптимального числа олимпийцев, которое не будет выглядеть унижением для страны.
Или-или. Или все по-честному, и забыть об Абхазии, которая не вернется, и один раз об этом сказать, а потом жить, исходя из этого. Или продолжать убеждать страну в том, что чудо возможно и надо ждать и верить. И, кстати, никто и в этом случае не мешает ехать в Сочи. Но без символизма и аллегорий, потому что любая аллегория закончится тем, чем пока ничего еще не закончилось в этот раз. На проклятые вопросы нужно отвечать до тех пор, пока они проклятые. Как угодно. Лишь бы потом не объяснять, как Грузия может помочь России в обеспечении олимпийской безопасности. Отвечать как угодно. Или-или. Может быть, не до конца верно, до конца верных ответов все равно не бывает в таких сюжетах. Главное – попроще. Иногда лучше быть ошибившимся, чем смешным.
А что было делать организаторам? Отменить торжественную картографию вовсе? Или пойти на сознательный скандал после того, как Тбилиси сделал вроде бы все, чтобы скандала не раздувать? А в тот момент, когда грузинская делегация под похоронное молчание заводных ведущих Первого канала выходила на стадион, еще никто не был уверен в том, что возможный скандал не станет фатальным.
Находка с облаками, возможно, для России стала частью очень сложного баланса. В нем, скажем, можно было обойтись без черкесов. Но в нем обязательно, пусть без лишних формальностей, должны были быть подготовлены удобные кресла для Анкваба и Тибилова. И в нем, наконец, территориальная целостность Грузии должна была оставаться нетронутой, но эта нетронутость должны была быть спрятана как угодно. Хоть облачным атласом.
Но в том-то и дело, что Москва могла себе позволить считать, а Тбилиси – нет. То, что для Москвы было лишь гирькой на больших весах, для Тбилиси стало в очередной раз системообразующей проблемой.
Все проклятые предолимпийские грузинские вопросы, вроде «ехать – не ехать» и что имел в виду Песков, анонсируя встречу с Грузией на высшем уровне, на самом деле вторичны.
Первично то, что новая грузинская власть однажды согласилась заниматься дипломатией жестов. Сама по себе она, может, и не страшна. Особенно когда нет никакой другой.
Вопрос в том, кто пишет правила. Дело не в самом сближении, которого нет и особо не может быть, а в том, кто диктует график его имитации.
Москва слишком долго рассказывала, что духу Мимино, авиабилетов по 30 рублей и ресторана «Арагви» мешает только Саакашвили, а Тбилиси не оспаривал ни один тезис, в котором Саакашвили значился врагом всего живого.
Но если для Москвы значимость этой проблемы соответствует цене разработки олимпийской облачности, то для Тбилиси это чуть ли не вопрос самой независимости.
Дипломатия жестов – для тех, кто уверен в себе. Для остальных лучше то, что попроще и без двусмысленностей. Саакашвили ведь тоже избавлял себя от двусмысленностей, в которых легко путался. Его стиль отношений с Москвой – альтернатива дипломатии жестов. Конечно, ему было легче, сам жанр его власти располагал к незатейливости и прямоте. Это создавало проблемы, иногда фатальные, но, надо полагать, этой простоте нынешняя власть может позавидовать.
С великаном вообще нельзя играть по одним правилам, особенно если их пишет он. Даже если вино пропадает, а обещания все вернуть розданы и никем не забыты, – легче нарушить эти обещания, чем играть в имитацию их исполнения.
У новой власти нет хороших ходов в игре с Россией. Их не было и у прежней, но она себе облегчала жизнь тем, что не обманывала себя, будто они есть. Нет никакой новой восточной политики у Грузии, ее не может быть просто потому, что нет никакой новой грузинской политики у России. Любая улыбчивость, с которой стороны неформально выискивают возможность ни к чему не обязывающей и пустой взаимности, заканчиваются сочинским лукавством и оппозиционной нервотрепкой в Тбилиси. Такой же бессмысленной, как вычисление того оптимального числа олимпийцев, которое не будет выглядеть унижением для страны.
Или-или. Или все по-честному, и забыть об Абхазии, которая не вернется, и один раз об этом сказать, а потом жить, исходя из этого. Или продолжать убеждать страну в том, что чудо возможно и надо ждать и верить. И, кстати, никто и в этом случае не мешает ехать в Сочи. Но без символизма и аллегорий, потому что любая аллегория закончится тем, чем пока ничего еще не закончилось в этот раз. На проклятые вопросы нужно отвечать до тех пор, пока они проклятые. Как угодно. Лишь бы потом не объяснять, как Грузия может помочь России в обеспечении олимпийской безопасности. Отвечать как угодно. Или-или. Может быть, не до конца верно, до конца верных ответов все равно не бывает в таких сюжетах. Главное – попроще. Иногда лучше быть ошибившимся, чем смешным.
