ПРАГА---Мы побеседовали на эту тему с еще одним специалистом в области Конституции Автандилом Деметрашвили и спросили его, считает ли он, что полномочия президента по предлагаемой Вахтангом Хмаладзе модели будут расширены.
Автандил Деметрашвили: Как это ни парадоксально, проект, который сейчас обсуждается, не уменьшает прерогативы президента. Я думаю, он даже усиливает его возможности. К примеру, как формируется правительство сейчас? По той редакции, которая составлена комиссией, председателем которой я был. Там после парламентских выборов партия, которая получила наибольшее количество голосов, предлагает президенту кандидатуру премьер-министра. Президент не имеет права назвать другого кандидата. Он называет только того, кого ему предлагает победившая партия. Президент в этом случае выполняет формальную роль. Давайте посмотрим, что предлагает Вахтанг. У Хмаладзе президент консультируется с фракциями и по своему усмотрению предлагает парламенту кандидатуру премьер-министра. Как вы считаете, увеличивается его возможности или нет? Конечно.
Дальше: в Конституцию в 2007 году внесено изменение, согласно которому президент уже не является председателем совета юстиции. До 2007 года он назначал судей, снимал их с должности, мог возложить на них дисциплинарную ответственность. С 2007 года и в нашей редакции, которая сейчас действует, он совершенно отдален от судебной власти. А теперь посмотрите, что у Вахтанга: он говорит, что президент является руководителем и председателем совета правосудия. Что это значит? Этот совет назначает всех судей, кроме Верховного суда, но президент сам предлагает эти кандидатуры, он может единолично смещать с должности судей. Скажите, это увеличение его полномочий? Конечно. По нашей редакции министров назначал и освобождал от должности премьер-министр. Здесь же премьер-министр просит президента назначить министра или снять его с должности. Я привел несколько примеров.
Кети Бочоришвили: А вам, как специалисту по Конституции, такая модель по душе? Она подходит нам?
Автандил Деметрашвили: Нет, ни в коем случае.
Кети Бочоришвили: Почему?
Автандил Деметрашвили: Я не хочу, чтобы президент становился активной фигурой политического характера. Президент должен быть арбитром, он не должен иметь конкретных полномочий в законодательной, исполнительной сфере. Он может только воздействовать своими высказываниями. Но есть у него и другие, т.н. мешающие полномочия, которые препятствуют использованию, например, его права вето. Он говорит: конечно, вы законодатели, вы принимаете закон, но я считаю, что принимаемый вами закон нецелесообразен. А если он противоречит Конституции, он сразу обращается в Конституционный суд. Но он может только сдерживать. Посмотрите, как правильно понял Маргвелашвили свой статус: он не вмешивается в исполнительную деятельность, но фиксирует свои полномочия, взгляды, воззрения по любому вопросу. Другое дело – воспримут это законодатели, исполнительная власть или нет, но он фиксирует свою позицию. Это – во-первых. Во-вторых, посмотрите, насколько он стал активен в международно-правовой сфере.
К сожалению, я не смог досидеть до конца в группе Вахтанга и не знаю, какие они там приняли решения, но я вас уверяю, что там было очень много противоречий. Не только я высказался о том, что эта модель нецелесообразна – есть там погрешности другого рода, – но и Венецианская комиссия постоянно нам говорила: не стройте модель, которая основана на кулуарных переговорах, а у Вахтанга получается именно это. Может сложиться ситуация, когда будет представлено шесть кандидатур в парламент, для того чтобы из них парламент 20-25 процентами избрал премьер-министра. Естественно, такое правительство не сможет работать. У него не будет большинства.
Кети Бочоришвили: Принято считать, что престиж страны все-таки страдает от частых поправок в Конституцию. Можно было этого избежать в нынешней ситуации?
Автандил Деметрашвили: Честно говоря, будет изменена Конституция или нет, этого никто не знает. Для того чтобы сейчас изменить Конституцию, необходима поддержка трех четвертей полного состава парламента. Трех четвертей в этом парламенте нет, так что это проблематично.
Кети Бочоришвили: Ну и зачем так часто это делать? Есть в этом такая необходимость?
Автандил Деметрашвили: Наверное, есть. В истории Франции насчитывается 16 Конституций и более 20 конституционных актов, три империи, пять республик и т.д. А тем более страна, которая находится в стадии развития, – а мы все-таки находимся на переходном этапе. Не стоит забывать, что примерно 20 лет голубой мечтой республиканцев является установление парламентского режима в Грузии.
Автандил Деметрашвили: Как это ни парадоксально, проект, который сейчас обсуждается, не уменьшает прерогативы президента. Я думаю, он даже усиливает его возможности. К примеру, как формируется правительство сейчас? По той редакции, которая составлена комиссией, председателем которой я был. Там после парламентских выборов партия, которая получила наибольшее количество голосов, предлагает президенту кандидатуру премьер-министра. Президент не имеет права назвать другого кандидата. Он называет только того, кого ему предлагает победившая партия. Президент в этом случае выполняет формальную роль. Давайте посмотрим, что предлагает Вахтанг. У Хмаладзе президент консультируется с фракциями и по своему усмотрению предлагает парламенту кандидатуру премьер-министра. Как вы считаете, увеличивается его возможности или нет? Конечно.
Дальше: в Конституцию в 2007 году внесено изменение, согласно которому президент уже не является председателем совета юстиции. До 2007 года он назначал судей, снимал их с должности, мог возложить на них дисциплинарную ответственность. С 2007 года и в нашей редакции, которая сейчас действует, он совершенно отдален от судебной власти. А теперь посмотрите, что у Вахтанга: он говорит, что президент является руководителем и председателем совета правосудия. Что это значит? Этот совет назначает всех судей, кроме Верховного суда, но президент сам предлагает эти кандидатуры, он может единолично смещать с должности судей. Скажите, это увеличение его полномочий? Конечно. По нашей редакции министров назначал и освобождал от должности премьер-министр. Здесь же премьер-министр просит президента назначить министра или снять его с должности. Я привел несколько примеров.
Кети Бочоришвили: А вам, как специалисту по Конституции, такая модель по душе? Она подходит нам?
Автандил Деметрашвили: Нет, ни в коем случае.
Кети Бочоришвили: Почему?
Автандил Деметрашвили: Я не хочу, чтобы президент становился активной фигурой политического характера. Президент должен быть арбитром, он не должен иметь конкретных полномочий в законодательной, исполнительной сфере. Он может только воздействовать своими высказываниями. Но есть у него и другие, т.н. мешающие полномочия, которые препятствуют использованию, например, его права вето. Он говорит: конечно, вы законодатели, вы принимаете закон, но я считаю, что принимаемый вами закон нецелесообразен. А если он противоречит Конституции, он сразу обращается в Конституционный суд. Но он может только сдерживать. Посмотрите, как правильно понял Маргвелашвили свой статус: он не вмешивается в исполнительную деятельность, но фиксирует свои полномочия, взгляды, воззрения по любому вопросу. Другое дело – воспримут это законодатели, исполнительная власть или нет, но он фиксирует свою позицию. Это – во-первых. Во-вторых, посмотрите, насколько он стал активен в международно-правовой сфере.
К сожалению, я не смог досидеть до конца в группе Вахтанга и не знаю, какие они там приняли решения, но я вас уверяю, что там было очень много противоречий. Не только я высказался о том, что эта модель нецелесообразна – есть там погрешности другого рода, – но и Венецианская комиссия постоянно нам говорила: не стройте модель, которая основана на кулуарных переговорах, а у Вахтанга получается именно это. Может сложиться ситуация, когда будет представлено шесть кандидатур в парламент, для того чтобы из них парламент 20-25 процентами избрал премьер-министра. Естественно, такое правительство не сможет работать. У него не будет большинства.
Кети Бочоришвили: Принято считать, что престиж страны все-таки страдает от частых поправок в Конституцию. Можно было этого избежать в нынешней ситуации?
Автандил Деметрашвили: Честно говоря, будет изменена Конституция или нет, этого никто не знает. Для того чтобы сейчас изменить Конституцию, необходима поддержка трех четвертей полного состава парламента. Трех четвертей в этом парламенте нет, так что это проблематично.
Кети Бочоришвили: Ну и зачем так часто это делать? Есть в этом такая необходимость?
Автандил Деметрашвили: Наверное, есть. В истории Франции насчитывается 16 Конституций и более 20 конституционных актов, три империи, пять республик и т.д. А тем более страна, которая находится в стадии развития, – а мы все-таки находимся на переходном этапе. Не стоит забывать, что примерно 20 лет голубой мечтой республиканцев является установление парламентского режима в Грузии.
