Из Чечни – только хорошие новости!
В понедельник, 19 января, Рамзан Кадыров обещал вывести миллион человек на площади возрожденного Грозного на митинг против богохульных карикатур. Миллион не миллион, но удалось. И дело не в том, что этих людей отпустили с работы сознательные (или должным образом мотивированные) работодатели. И не в том, что сами эти люди были сплошь мотивированы столь же убедительным образом. Кто-то ведь совершенно добровольно приехал из соседних регионов, например, из Ингушетии. Приехал не из почтения к Рамзану и не из страха перед ним. Идея противостояния богохульникам объединяет – как любая идея противостояния. Ради защиты Пророка от кощунников могут встать рядом те, кто в иных условиях был бы по разные стороны баррикад или даже в разных окопах. Главное – найти общего врага, перед лицом которого прочие разногласия вдруг становятся мелкими и несущественными. Негативная идентичность – наше все, как учат социологи из Левада-центра. «Наше» – бывшего советского народа, бывших советских людей.
На грозненском митинге держали шарики с надписью «мы любим Пророка» – правда, надпись по-английски была с ошибкой в слове «пророк». Кощунство ли это? Не будем придираться к мелочам…
И не было ни слова об убитых в Париже журналистах. О том, что сказанное слово, нарисованная картинка – это одно, а пролитая кровь – совершенно другое. Убийцы, расстрелявшие карикатуристов из «Шарли Эбдо», не были названы террористами. Разумеется, враг – это враг, а «если враг не сдается…» Мы, бывшие советские люди, знаем, что делать с таким врагом.
Но не об этом хотел я сказать, и без меня достаточно сказано. И не о парижском недельной давности митинге, где несчетное в буквальном смысле число людей были не «против», а «за». И не о последних французских делах, где упоминаются чеченцы, – это не для короткого разговора и не для скорых выводов.
Я – про Москву. Того же 19-го числа января вечером здесь прошло немноголюдное шествие. Вечером – потому что никто никого с работы не отпускал: люди собрались сами. Немноголюдное – потому что губернатор с прочим начальством народ сюда не собирал. Пришли те, кто помнит.
19 января исполнилось шесть лет со дня убийства Стаса Маркелова и Насти Бабуровой. Это ведь тоже был террор, как и прочие политические убийства «подлых нулевых». Только террористическое подполье не исламистское: убивала Боевая организация русских националистов – БОРН. Разумеется, тоже во имя древних традиций.
Стас Маркелов возвращался из Независимого пресс-центра, где говорил о незаконности досрочного освобождения полковника Юрия Буданова. Такого же «героя и патриота», как и Валерий Пермяков. Только искали они немного разного…
Именно Маркелов, представлявший потерпевших – семью Эльзы Кунгаевой, над которой «полковой гигант» сначала надругался, а потом убил, – посадил-таки Буданова за решетку. Стас на той пресс-конференции говорил среди прочего, что полковнику за решеткой безопаснее. Что досрочное освобождение может стать для него путевкой на тот свет. Так и получилось…
Стас представлял потерпевших – семью «исчезнувшего» Зелимхана Мурдалова – в другом громком процессе, в «деле Кадета». Милиционер из Нижневартовска Сергей Лапин – оперативный позывной Кадет – до сих пор остается единственным осужденным российским силовиком, причастным к насильственным исчезновениям. Вместе с Маркеловым для этого много работали Анна Политковская и Наташа Эстемирова. Все трое убиты…
Стас Маркелов останется в людской памяти и в истории как человек, добившийся первых (и пока что последних) реальных приговоров по военным преступлениям, совершенным в Чечне. Русский адвокат, но при этом непримиримый враг русских нацистов, идеолог российских «антифа». Атеист, левак, расценивавший патриотизм как диагноз (так называлась одна из его статей). Отрицавший все «скрепы», стесняющие человеческую свободу. Так вот, по-моему, Маркелов сделал для добра, для правды, для прекращения государственного террора, для действительного, а не мнимого единения народов и людей больше, чем те, кто кричит о «скрепах» и о «защите святынь».
Мы – помним. А «помнить – значит бороться». И то, что в Москве пришли его помянуть немногим более пятисот человек, к которым теперь и я прибавляю свой голос, – что ж, время еще не настало.
В Грозном – да, в тысячу раз больше, по-другому и про другое.
И это естественно: «из Чечни – только хорошие новости!»
