Однозначного ответа на вопрос «если бы Путиным был я» не существует уже потому, что у вопроса есть две модальности. В зависимости от ударения.
Скажем, если бы Путиным был я, я бы, несомненно, напал на Грузию. Ну, может быть, не напал, но обозначил бы такое намерение. В крайнем случае об этом непременно бы задумался. Хотя бы в свободное от ненависти к хунте и разговоров с Меркель время. Если бы Путиным был я, мне бы просто ничего бы не оставалось.
Модное сравнение Путина с известным германским прототипом 30-х годов прошлого века не хромает, а неверно принципиально. У прототипа желание всех покорить, нагнуть и уничтожить было первичным и осознанным. У нынешнего схожесть вынуждена и запрограммирована. Он вступил в игру, правила которой довлели бы над ним, даже если бы он искренне хотел остановиться. Но теперь, после того что по-крупному началось в 2008 году и продолжилось в минувшем, размышления о его личных склонностях – такая же беллетристика, что и домыслы о пошатнувшемся здоровье.
Даже если бы он и хотел дать кому-нибудь какие-нибудь гарантии, ему никто не поверит и правильно сделает. И он это знает. И будто специально использует. Как вторичную, наведенную радиацию. Даже если он остановится, он возобновит наступление завтра.
Поэтому он должен провоцировать Грузию, потому что она для этого будто создана. Не Балтия, на которую можно огрызаться, но ничего более, по крайней мере в обозримом будущем. Не Приднестровье, которое с оперативно-тактической точки зрения есть продолжение той же Украины. Именно Грузия, которая, в отличие от многих других, старается не дать Москве ни малейшего повода для недовольства.
Грузия – почти полигон для отработки российской военно-политической модели и ее образ. Москва шаг за шагом расширяет просторы, контролируемые Южной Осетией, и кто сегодня вспомнит Саркози и его подпись под соответствующим планом? Кому сегодня до грузинских приграничных сел, когда пылает Дебальцево?
Понятно кому. Кремлю. Он может шевельнуть танком, и то, на что сегодня мир просто не обратит внимания, Москва завтра сделает предметом очередного повышения ставок. Что скажет Тбилиси после того, как молчал до этого, демонстрируя стране преимущества лояльности перед безоглядной воинственностью предшественников?
Что скажет Запад, если Кремль, не напрягаясь, найдет повод для наступления на Гори? Или просто скажет миру, что какие-то неопознанные бомбардировщики уже заправляются, но он может выступить миротворцем?
Мир по этим правилам не играет. А стиль российского натиска – традиционная пирамида. Россия не ставит целью угрожать миру всерьез. Она вовлекает его в свою антимодернизацию, и ему приходится с этим считаться. Мир знает, что Москва блефует, но он знает, что она готова терять гораздо больше, чем он. И чем дальше, тем решительнее. Граница между блефом и наступлением на Дебальцево и Гори ускользает. Потому России, как Мавроди, нельзя останавливаться, иначе пирамида рухнет. Чтобы мир серьезнее относился к Донецку, ему можно и нужно предъявить что-нибудь в Грузии.
В Грузии можно все, и даже странно, что все так беспокоятся за Балтию. В Грузии никто Путина не будет останавливать, тем более что ему не нужен ни Тбилиси, ни Батуми. Операция местного значения в масштабе нескольких сел, но которая поставит на дыбы всю Грузию и заставит снова собраться все стратегические штабы на свете. Что задумала Россия? Где цель? Через Армению в Иран? Средний Восток, «Шелковый путь», по которому двинутся русские «Искандеры» с «Булавами»?
Грузия уже забыта, не 2008-й, другие ставки и инфляционные ожидания иногда страшнее самой инфляции, в Москве это знают точно и вдохновенно. Можно устроить какие-нибудь военно-морские учения в Абхазии, заглянуть в Лазику, снять репортаж про российских моряков на пирсе мечты Саакашвили. Может быть, остаться. Почему нет? Сказано же – гибридная война, теория которой только начинает постигаться повседневной практикой. И никто уже не рискнет отмахнуться от самой отчаянной конспирологии.
Ползучая постепенность – главная технология строителя пирамиды, знающего, чем чревата остановка. Одно село на сопредельной территории, другое, потом переговоры о легализации нового статус-кво. Выбор у Тбилиси унылый, еще хуже, чем у Украины и мира в целом. Можно молчать и наблюдать, как Россия продолжает нащупывать ту критическую точку, когда молчать уже будет нельзя. Либо поднять голос без надежды быть услышанным, но поставив мир перед очередной попыткой понять, где блеф, а где новый русский мир. Линия фронта должна расширяться, и потому у Путина нет и не может быть никаких гарантий ни для Меркель, ни для Грузии. Никаких других идей против возможного агрессора, кроме желания его не замечать, у Тбилиси нет.
В общем, если бы Путиным был я, я бы очень подумал, что бы еще занять в Грузии, потому что я бы очень любил делать то, за что никто не накажет. И потому, что после того, что он сделал, ничего другого не остается. Хотя в другой модальности вопроса – «если бы я был Путиным», – я бы куда-нибудь сбежал.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
