Только теперь это становится понятно. Реакция народонаселения на пропажу своего лидера – такой же объективный параметр государственного состояния, как ВВП, численность населения и уровень чемпионата по футболу. Тут, конечно, многое зависит от политической модели.
Исчезновение президента Маргвелашвили, скорее всего, обнаружилось бы далеко не сразу. О том, что давно не появлялся в эфире премьер-министр Гарибашвили, заметили бы, пожалуй, тоже лишь самые заинтересованные люди, которые большинства не составляют ни в телезрительской среде, ни вообще в политизированной публике.
В общем, вопрос понятен: если бы вдруг на десять дней исчез Бидзина Иванишвили, что бы изменилось?
Ответ «ничего» не принимается. Потому что в этом «ничего» оттенков больше, чем в лукавом бестселлере, и в них тот самый дьявол, который в деталях.
В России рубль не упал, жизнь не остановилась. Да и вообще, дискуссия сразу приобрела культурологический, а не политологический характер. И больше описывала особенности общества, а не власти. И если имеет смысл аналогичный вопрос, скажем, про Обаму, то лишь с точки зрения объяснения от обратного. В нормальном обществе сама постановка такого вопроса невозможна. Правитель не исчезает. Его отстраняют – в соответствии с законом, он заболевает, и здесь закон тоже прописан, с ним может случиться что-то совсем прискорбное, но эта сенсация совсем иного жанра. И то, что все это понимают, составляет истинную суть политической модели.
На наших широтах патриарх, вопреки нормальному взгляду на вещи, внезапно смертен не бывает. Банальная боль в спине политически многообещающа. Исчезновение патриарха в практическом смысле мало что меняет. Система так называемого ручного управления куда менее на самом деле динамична, чем демократическая. Последняя реагирует на вызовы, может быть, не всегда математически верно, но оперативно и гибко, потому что для этого создана. Наша не реагирует никак, она тяжеловесна, как патриаршее облачение, она живет по инерции, от дефолта до Крыма и дальше опять без остановок. Первое лицо – не главный и самый ответственный диспетчер, он выноситель вердиктов и вершитель последнего слова. То есть в повседневной практике не обязателен. Но символичен.
В грузинском варианте это амплуа было словно пропущено через невиданный дистиллятор. Грузинская модель с точки зрения гипотетической пропажи патриарха – случай идеальный с лабораторной точки зрения.
С одной стороны, пропажа Бидзины Иванишвили была бы тоже замечена не сразу в силу той странной технологической ниши, которую он себе так филигранно обустроил. Что бы ни случилось с Бидзиной Иванишвили, Грузия бы не всколыхнулась, приученная и не к таким странностям своего пастыря. Иванишвили научил нацию ничего от себя не ждать, кроме своего присутствия. Оно заслужило право быть незримым, и в этом его главный политический успех. Однако у любой луны есть темная сторона, и, случись что, преданная страна может беды и не заметить.
Но зато когда внимание страны все-таки удастся к этому факту привлечь, дело анекдотами в Сети не ограничится. Это в России иерарх – факт спущенный с небес. Грузины себе святого выбирают сами. Значит, сами должны и свергать, не доверяя это никаким закулисным превратностям. А уж тех, кто возглавит возмущенную народную любознательность, в Грузии, в отличие от России, найдется немало. Можно порадоваться, представив себе площадь Свободы, над которой плывет знакомый рэп и реет синим: «Где Бидзина!» А можно посмотреть еще шире и еще веселее, представив себе, как эту картинку транслируют российские телеканалы.
Соберутся ли на соседней площади те, кто заподозрит в исчезновении злокозненного Саакашвили большой политический вопрос. Но парламент немедленно отреагирует, поставит вопрос о срочном возвращении из Кутаиси и даже задумается об импичменте президенту. Или отставке премьера и внеочередных выборах. Идея будет поддержана оппозицией, Аласания, задумаются о своем гвозде в гроб коалиции республиканцы. «Националы» заодно спросят Зураба Абашидзе что-нибудь про железную дорогу через Абхазию и, вообще, про нюансы последней встречи с Карасиным и что там, наконец, с НАТО. Все это путем волновой мысленной связи будет транслироваться на площадь Свободы, которую уже начнут называть Майданом.
В общем, все пойдет не просто без Бидзины. Все закрутится, будто в его приходе, безбедном двухлетнем существовании и даже пропаже и не было никакого практического смысла. Грузия снова забурлит, как прежде, отдыхая от внезапной тишины, вспоминая, как хорошо было раньше. Кому-то при Шеварднадзе, кому-то при Мише, кому-то при Бидзине.
И тут, как это бывает с внезапно пропащими, Бидзина вернется. То ли из Чорвилы, то ли из Парижа. Неважно. И очень удивится, что так взбудоражило вверенный ему народ. Причем, как всегда, безо всякой задней мысли.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
