ПРАГА---Гости нашего «Некруглого стола» – руководитель отдела охраны памятников Министерства культуры Южной Осетии Нелли Табуева и директор Национального музея республики Северная Осетия-Алания Лариса Сохиева. Мы поговорим о защите исторических и архитектурных памятников.
Нана Плиева: Повод, как вы уже знаете, печальный. Госпожа Табуева, вы побывали вчера в Тирском монастыре XII века – это один из ценнейших архитектурных и исторических памятников Южной Осетии, в котором рабочие успели соскоблить и отштукатурить фрагменты уникальных средневековых фресок. Как так случилось, что в Минкульте ничего не знали о ремонтных работах и насколько серьезен урон?
Нелли Табуева: Во-первых, я хочу сказать, что фрески там были нетронуты и такой катастрофы, как вы сказали, не было.
Нана Плиева: Рада слышать это.
Нелли Табуева: К счастью, мы успели вовремя, и рабочие совершенно не тронули фрески, просто на противоположной стене, где не было никаких фресок, чуть-чуть поскоблили. Так что катастрофы, к счастью, не случилось. У входа укрепили стену, кладка, которой выложили эту стену, сделана очень грубо, но это тоже поправимо.
Нана Плиева: То есть вы подоспели или это люди, которые имеют соответствующую квалификацию?
Нелли Табуева: Мы подоспели вовремя. Нам сообщили об этом журналисты, которые совершенно случайно оказались там, и мы всю ситуацию взяли под контроль. Сегодня мы пообщались с человеком, который собирается заниматься консервацией памятника, и нашли с ним общий язык. Я хочу сказать, что, к счастью, ситуация под контролем и взята под охрану.
Нана Плиева: А кто эти строители, как они получили подряд, кто и по каким критериям их отбирал и участвовало ли в этом Министерство культуры?
Нелли Табуева: Получилось так, что, к сожалению, Министерство культуры не было поставлено в известность об этих людях. Точнее, нам прислали письмо, которое вовремя не пришло, и мы узнали о нем только сегодня. Люди, которые должны были работать, не будут работать, а этим будут заниматься более или менее компетентные люди. Мы не собираемся реставрировать этот храм, потому что на это нет денег – есть деньги только на укрепительные работы некоторых элементов: кровли, окон и так далее. К сожалению, все это началось нехорошо, но наша сегодняшняя встреча прояснила картину, и тот человек, который взял все это в свои руки, сказал, что должен делать все с участием очень компетентных людей. Более того, мы пригласим специалистов из Москвы, которые будут на месте контролировать работу.
Нана Плиева: А что сказал этот человек? Почему он не советовался с вами до сих пор и только после того, как забили тревогу в обществе, согласился на какие-то условия? Он был осведомлен, где проводил работы?
Нелли Табуева: Это его большое упущение, но я считаю, что это упущение Министерства строительства, которое так начало работу. Хотя Министерство строительства нам говорило, что, пожалуйста, предоставьте ваших строителей или кого вы хотите, но мы как-то не думали, что это так сразу начнется. Я предполагаю, что человек, который взял все это в свои руки, наверное, просто был некомпетентен в законах. Во всяком случае, хорошо уже только то, что он понял сегодня, что натворил, и абсолютно согласен с тем, что в дальнейшем он будет работать под нашим контролем. Создается комиссия, в составе которой будем я и мои сотрудники, и мы будем буквально ежедневно и ежеминутно все это прослеживать. Как я уже сказала, мы пригласим реставратора из Москвы, который тоже будет контролировать ход работ. То есть эти четыре памятника, вошедшие в Инвестиционную программу, не будут реставрированы – на это у нас нет средств, а будут законсервированы.
Нана Плиева: Но всеми ими будет заниматься та же подрядная организация, которая успела так себя зарекомендовать в Тирском монастыре?
Нелли Табуева: Всем этим будет заниматься тот подрядчик, который взял объект, а рабочих будем выбирать мы.
Нана Плиева: То есть тот же подрядчик, но в процесс уже активно подключится Министерство культуры...
Нелли Табуева: Да, и очень активно. Сегодня мы остановились на этой стадии. Я не могу сказать, что будет дальше, но сегодня ситуация такова, что мы будем контролировать все, и этот подрядчик согласен с таким положением дел, он считает, что в общем-то поступил неправильно, но, надеюсь, что он нас услышал и понял.
Нана Плиева: У меня вопрос к госпоже Сохиевой: как следят за состоянием памятников в Северной Осетии – есть ли специалисты-реставраторы, искусствоведы, которые могли бы оперативно привлекаться на юге?
Лариса Сохиева: Конечно, ситуация по реставрации остается очень сложной по всей Российской Федерации, и, в частности, этот вопрос имеет определенные сложности и в Северной Осетии. Этот факт я, конечно, прокомментировала бы как идущий вразрез с законодательством Российской Федерации, но так как мы сейчас общаемся с государством, которое имеет отдельное правовое поле… Я могу исходить только от законодательства, имеющего место в Российской Федерации, и для памятников культуры действует закон, который был принят в новой редакции в 2002 году «Об объектах культурного наследия народов Российской Федерации, их сохранении», и в рамках этого закона разработан целый ряд рекомендаций по проведению научно-исследовательских, изыскательских, проектных и производственных работ, которые направлены на сохранение различных объектов культурного наследия, в том числе и памятников архитектуры, отнесенных к таковому. Конечно, в данном конкретном случае возникает большой вопрос: каким образом этот объект определен, к какому разряду объектов культурного наследия он отнесен, кем он охраняется, входит ли он в некий реестр охраняемых памятников и так далее. То есть в данном случае, если мы будем рассматривать Северную Осетию, то норма этого законодательства действует, и в случае привлечения некоего подрядчика, у этого подрядчика, который работает на объектах культурного наследия, в первую очередь, должна быть лицензия на реставрационные и консервационные работы на объектах, имеющих статус культурного наследия.
Нана Плиева: А кем выдается эта лицензия?
Лариса Сохиева: Лицензию выдают в Москве. Существует определенный лицензионный комитет, который, в том числе, выдает лицензии на проведение работ. Для подтверждения своей компетенции предоставляются определенные материалы, подтверждающие компетенцию структуры, которая берет на себя данный объект. Конечно, это очень сложно. Тендеры, которые объявляются, в том числе, на объекты культурного наследия, на мой взгляд, все-таки должны пересматриваться в контексте объектов культурного наследия, но, тем не менее, без включения соответствующих норм деятельности по объектам культурного наследия (то, что прописано в законе) никакого допуска не должно производиться, потому что заведомо будет нарушено очень много правил. Что делается в реестре и в рекомендациях по проведению научно-исследовательских работ и т.д.? Проводится обследование памятника, проводится целый ряд необходимых работ...
Нана Плиева: То есть это серьезное участие реставраторов, искусствоведов, экспертов...
Лариса Сахиева: Конечно. В первую очередь, пока не появится результат экспертного заключения по многим параметрам, техническое выполнение работ просто не может проводиться – ни укрепление, ничего прочего. То есть сначала должны появиться документы, показывающие результаты обследования – вокруг памятника, фундамент памятника, состояние фресок и так далее. Специалистам, естественно, все это известно. Я думаю, что какие-то упущения были допущены, но очень надеюсь, что свод правил и закон тоже будут действовать на территории Южной Осетии, в том числе, потому что судьба памятников в Южной Осетии, конечно же, небезразличны Северной Осетии. Мы единая страна, единый народ, это наше общее культурное наследие.
Нана Плиева: В Южной Осетии не хватает квалифицированных специалистов – реставраторов, искусствоведов, и понятен этот дефицит. Есть ли в Северной Осетии эксперты, которые могли бы оперативно подключаться в случае необходимости – проводить оценку, давать заключения, и насколько часто это происходит?
Лариса Сохиева: Я бы сказала, что есть специалисты в области архитектуры, которые могли бы провести какие-то работы по исследованию объекта, но говорить о специалистах в области реставрации не приходится – это специалисты, которых у нас единицы, но среди них я не знаю реставраторов именно по объектам архитектуры. Есть реставраторы, которые имеют лицензию по работе с металлом, например, в нашем музее есть такие специалисты, в Художественном музее Северной Осетии есть специалисты по реставрации древней живописи, в частности, икон, но специалистов в Северной Осетии по реставрации архитектурных объектов нет. Посему их обычно привлекают.
Нана Плиева: Нелли Георгиевна, кто оценивал состояние исторических памятников, которые попали в Инвестпрограмму? Это делалось Министерством культуры или другим ведомством? И сколько памятников в Южной Осетии нуждаются сейчас в консервации, реставрации, в каком состоянии они находятся?
Нелли Табуева: Я, выслушав российскую законодательную базу в отношении памятников, хочу сказать, что у нас она тоже довольно-таки серьезно подготовлена. Мы, в принципе, ориентируемся на российское законодательство, лишь немного учитываем свои местные реалии. Сейчас у нас произошло прямое нарушение закона.
Нана Плиева: А кто за это будет отвечать – подрядчик или тот, кто доверил ему этот подряд?
Нелли Табуева: К сожалению, по устной договоренности, которая у нас была в виде согласия обеих сторон сотрудничать, это не повлечет за собой какого-то юридического наказания. Что касается памятников, которые вошли в Инвестиционную программу, то нами было представлено около двухсот памятников, и почему-то были выбраны четыре очень известных и очень ценных для нас памятника.
Нана Плиева: А кто выбирал?
Нелли Табуева: Честно говоря, мы не знаем, кто выбирал. Каким образом именно эти четыре памятника попали в Инвестиционную программу, притом, что нами было представлено более двухсот памятников, я этого вам сказать не могу. Может быть, это наиболее известные, и тот, кто собирался инвестировать, выбрал именно эти памятники. Что касается оценки значимости, – это памятники, которые находится у нас на учете в реестре, и мы неоднократно приглашали специалистов из Москвы, которые оценивали состояние, давали необходимые рекомендации. Даже перед тем, как была составлена сметная документация по этим четырем памятникам, мы в очередной раз пригласили реставратора и инженера-конструктора, который работал в Северной Осетии как приглашенный специалист. Он побывал у нас в декабре, оставил свои рекомендации, исходя из которых те, кто занимался этим, составили сметную документацию. Так что все было нами подготовлено, но получилось так, как получилось.
Нана Плиева: В Цхинвали почти не осталось старого города. Понятно, что времена были военные, очень многое было разрушено во время войны, но часто в результате действий строителей даже то, что уцелело, мало напоминает те здания и строения, которые были в исторической части города. Есть ли сейчас понимание того, что нужна какая-то комплексная программа по уходу за историческим наследием? Урок из этого случая будет извлечен?
Нелли Табуева: Знаете, этот урок повлиял только на то, что мы стали более бдительными и теперь с большим вниманием отслеживаем любую строительную машину, которая куда-то едет. Обозначенные в старом городе нами здания, которые не подлежат сносу (об этом знают и в мэрии, и в Минстрое), пока что не трогают и, надеюсь, что не тронут. Мы сейчас работаем над тем, чтобы восточную часть города объявили как бы достопримечательным местом или что-то вроде того, чтобы эти здания не трогали. Мы уже подготовили документы, которые намерены подать в правительство, и, может быть, у нас это получится. Я повторюсь, что урок извлекли мы и стали более бдительными, а строители, я думаю, готовы снести все.
Нана Плиева: Лариса, как не допустить дилетантов, а то и откровенных шарлатанов к архитектурным объектам? Кто должен проявить бдительность в первую очередь?
Лариса Сохиева: Мне кажется, что это очень сложная задача, и пока не появится комплексная государственная целевая программа в области защиты, это будет всегда иметь место. К сожалению, такое происходит, в том числе, и в Осетии, когда дилетанты бывают допущены. Очень часто в вопросах сохранения культурного наследия имеется еще и некий личностный фактор, и это очень обидно, потому что те, кто соприкасается с культурным историческим наследием, прекрасно понимают, насколько важно его сохранить и передать дальше, насколько важно это вообще для самоидентификации каждого народа. Посему тут нужны именно комплексные меры по сохранению практически каждой дверной ручки, каждой двери, не то что целых фасадов.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
