23 февраля – годовщина депортации чеченцев и ингушей. В 1944 году за три дня были выселены в Азию и Сибирь два народа, обвиненные в помощи и сочувствии фашистской Германии. Около половины населения погибло в пути и в местах высылки от голода, холода и лишений. В Чеченской Республике с 2014 года запрещено упоминать сам факт выселения, а монумент, установленный в честь памяти выселенных в центре Грозного, разрушен нынешними властями и вывезен в неизвестном направлении. Чеченцы, проживающие в Европе, проведут мероприятия, посвященные депортации, во вторник, 23 февраля.
Чеченцы и ингуши не раз за свою историю преодолевали тяготы и лишения, которые сваливались на них с завидной частотой. Тем не менее депортация считается самой трагичной страницей в истории вайнахов. Сегодня почти не осталось людей, которых подвергли выселению. А те старики, которые были тогда детьми, глотая слезы, запинаясь, рассказывают, как от голода умирали их родители, пряча и сохраняя последний кусок хлеба для детей. Отчетливо помнят матерей, которые варили камни, утешая, что скоро будет готова еда. В ожидании дети засыпали. Помнят, как им приходилось быстро взрослеть и работать, как хоронили братьев и сестер. Трупами усеян весь железнодорожный путь от Чечено-Ингушетии до Азии.
Прошло 72 года, но до сих пор не открыты архивы не только о депортации вайнахов, но и карачаевцев, балкарцев, крымских татар, немцев Поволжья, ногайцев, турок-месхетинцев, понтийских греков, обвиненных в коллаборационизме.
До сих пор чеченцев и ингушей обвиняют в помощи немецким войскам. Совсем недавно оппозиционер Алексей Навальный выложил в сети доказательства якобы предательства вайнахов.
Историк Майрбек Вачагаев рассказывает об истинной причине выселения:
«Указ Президиума Верховного Совета СССР гласит о том, что якобы за массовое сотрудничество с немцами. Конечно, когда Советский Союз воевал с фашистской Германией, в Советском Союзе это восприняли как должное: ага, вы сотрудничали с фашистами, значит, вам туда и дорога. Но мало кто пытался понять, каким образом чеченцы и ингуши могли в массовом порядке сотрудничать с фашистами, хотя бы по той простой причине, что немцы не дошли до Чечено-Ингушетии – они остановились в районе Моздока, фронт стоял между Моздоком и Малгобеком. Немцы не появились на территории Чечено-Ингушетии, то есть это надо первым делом учесть. Второе: причина, по которой были депортированы чеченцы и ингуши, конечно же, заключается в том, что чеченцы не приняли советскую власть, они ее как таковую фактически игнорировали, мягко говоря, презирали и не считали ее вообще за власть. Это я считаю главным побудительным мотивом для советского правительства переселить этнос на территорию Казахстана. Не для того, чтобы его убить, как говорят некоторые историки, – если хотели бы убить, то там же в населенных пунктах всех убили бы. Нет, их выслали именно для того, чтобы эксплуатировать самой большой по количеству этнос на Северном Кавказе, чтобы он бесплатно работал на победу Советского Союза над Германией. То есть эти люди были переведены именно как экономические рабы, которым никто никогда ничего не платил и не собирался платить. Они были ограничены территорией, у этих людей не было совершенно никаких прав. Это были натуральные рабы. Более того, самих казахов подготовили к тому, что к ним везут людоедов, чтобы казахи не помогали этим людям».
Те же, которые признают факт депортации, пытаются доказать представителям выселенных народов, что отношение к ним было очень человечное и цифры с потерями сильно завышены. Вачагаев на это отвечает:
«Сегодня некоторые фашиствующие историки пытаются говорить: нет, на всем протяжении предоставляли еду во время передвижения. Но какую еду? Моя тетя рассказывала о том, как когда остановились на первой же станции и раздвинулись двери этого вагона, им поставили большое ведро якобы супа, и дети, конечно, кинулись к нему, и с ужасом отпрянули обратно, потому что увидели в этом ведре большую морду свиньи. Старики принимают решение, что эти дети должны хотя бы выпить что-то из этого ведра, чтобы не умереть от голода. То есть, тут не было речи о том, что это свинина или не свинина, сами старики и женщины не ели, но не хотелось на каждой станции отдавать им тела умерших от холода и голода детей. Старики требовали не говорить детям, что это свинина, просто ее сунули в это ведро, как бы издевательство: вот вам, вы мусульмане, жрите теперь эту свинину. И это смогли перетерпеть, но люди умирали и умирали жестоко».
Как историк, Вачагаев пробовал изучить документы, связанные с выселением, но они все еще находятся под грифом «Совершенно секретно».
«Во-первых, в Советском Союзе нельзя было говорить слово «депортация». У нас говорили, что никакой депортации не было. У нас даже в «Очерках истории Чечено-Ингушетии» нет никакой депортации. Этот период истории у нас пропускался полностью, то есть мы непонятно где были в это время, все эти 13 лет. В период «перестройки» впервые начали говорить и писать о депортации, впервые на историческом факультете нам разрешили студентам говорить слово «депортация», потому что в 1982 году, когда я поступил, ни один из преподавателей, которые сейчас говорят, что они академики и т.д., даже в частных беседах со студентами не смел говорить о периоде депортации, хотя сегодня они мнят из себя героев. Потом, в период «перестройки» Горбачева, все это началось, все это разрешилось, кое-что начали давать, но опять же давали только избранным, то есть это должны были писать именно ученые из Москвы, потому что если пишешь ты, чеченец, то ты уже националист, ты не можешь правильно писать. Писать может только интернационалист, а интернационалистом был только русский, советский человек. Попытки найти в Казахстане возможность работать с архивом, конечно же, пресекались. Все это изменилось в 90-х годах, после распада Советского Союза. В Российской Федерации разрешили допуск к определенным документам, потому что Федеральной службой безопасности по сегодняшний день документы НКВД Российской Федерации не раскрыты, то есть ты не можешь сегодня пойти, постучаться в архив и сказать: я хотел бы ознакомиться с документами о депортации. Тебе скажут: пошел к черту! Такого рода допуск должен быть именно разрешен на уровне главы Федеральной службы безопасности, главы Министерства внутренних дел и т.д. В Казахстане сегодня стало чуть легче. В Казахстане сегодня можно этим заниматься», – сказал он.
О выселении народов заговорили во времена так называемой горбачевской оттепели. Вот как об вспоминает адвокат, один из авторов книги «Хайбах. Следствие продолжается» Муса Хадисов.
«В 90-е годы, когда, казалось, началась свобода слова, в чеченских газетах, журналах, радио и телевидении начали говорить о выселении. Вышла статья о массовом сожжении чеченцев в Хайбахе. Я тогда работал в прокуратуре Урус-Мартана. Прокурором был Руслан Цакаев. Чтобы выяснить, правда ли то, что пишут, по его инициативе создали комиссию. Когда мы туда приехали, увидели фундамент и части стен от колхозной конюшни. В составе комиссии был судмедэксперт, который выяснил, что действительно люди были сожжены. Среди груды земли нашли сожженные пуговицы, зубы, кости. Все факты, о которых сообщалось, подтвердились. Сразу после этого возбудили уголовное дело, и так началась эта история».
Во время следствия нашлись свидетели, жители Урус-Мартана, Рошни-Чу, Гихты, Гуш-Котар и других населенных пунктов, которые во время массового убийства наблюдали из близлежащих лесов. Говорит Хадисов: «Эти люди находились в труднодоступных лесах, на зимних пастбищах. По чеченским традициям туда отправлялись по очереди, в этих лесах зимой содержали коров, лошадей и овец. Они возвращались, чтобы поменяться, когда увидели дым и услышали крики. Заметив, что там находится большое количество вооруженных людей, не стали выходить из леса. Многие из свидетелей были живы на тот момент. Там же находился и Зияудин Мальсагов, который являлся министром юстиции в момент высылки вайнахов. Оказывается, его включили в кампанию выселяющих для убеждения чеченцев о бесполезности сопротивления. Мальсагов увидел, что конюшню вместе со всеми людьми, которых собрали, собираются поджечь».
Мальсагов попытался этому помешать, но ему пригрозили расстрелом. Говорит Хадисов: «Мальсагов позже рассказывал, что он подошел к Гвишиани, который руководил операцией в Хайбахе, и спросил, что он собирается предпринять, на что тот ему грубо ответил и пригрозил расстрелять за срыв плана выселения. Когда огонь занял стены и дым пробрался в помещение, находящиеся внутри тоже поняли, что их собираются сжечь заживо. От напора людей ворота не выдержали и распахнулись, наготове стоящие НКВДешники начали стрелять и убивать, пока груда из тел не заслонила выход. Всего сожжено не менее 700 человек. Имена всех неизвестны, людей туда свезли из близлежащих маленьких сел. Паспортов тогда не было».
Если бы расследование велось на должном уровне, конечно же, смогли бы опознать всех. Но воли российских властей не было ни во времена так называемого демократического правления Ельцина, ни позже, при Путине.
В 2014 году перед сочинской Олимпиадой в Чечне запретили вспоминать о выселении. Более того, Кадыров обвинил самих чеченцев, сказав, значит, были виноваты, раз выселили.
Политолог и правозащитник Руслан Кутаев 18 февраля 2014 года провел небольшую конференцию в Грозном, посвященную памяти выселенных и пропавших без вести, чем вызвал гнев и ярость у главы Чеченской Республики. Через несколько дней Кутаев был задержан, обвинен в хранении наркотиков и отправлен в тюрьму на срок около четырех лет, из которых он отсидел два года.
В Грозном разобран и увезен в неизвестном направлении монумент из старинных надгробий, установленный в центре города.
При первом чеченском президенте Джохаре Дудаеве он был установлен напротив нефтяного института, в начале улицы Первомайской. Как оказалось, монумент сильно мозолил глаза гостям из Москвы, и его поначалу обнесли забором и свалили в кучу чурты (надгробия), пока окончательно не снесли. В свое время чеченцы свезли их со всех концов республики. Они были использованы при строительстве свинарников и мостовых после высылки вайнахов.
Чеченцы и ингуши смогли вернуться на свои земли только после смерти Иосифа Сталина в 1953 году. Вдали от родины они провели долгих 13 лет. Если депортация была организованной и заняла всего три дня, то возвращение растянулось на годы и состоялось за счет возвращающихся. Власти не участвовали в восстановлении справедливости тоже. Людям пришлось выкупать свои же дома.
Единственная правовая оценка тем событиям содержится в законе РСФСР от 26 апреля 1991 г. «О реабилитации репрессированных народов». В нем, в частности, говорилось о реабилитации всех репрессированных народов РСФСР, признании незаконными и преступными репрессивные акты против этих народов. Закон так и остался на бумаге. После его принятия были две чеченские войны.
