Югоосетинский Минюст намерен построить исправительно-трудовую колонию, которой до сих пор нет в республике. Правозащитники полагают, что решение этого вопроса слишком затянулось, а местные заключенные отбывают сроки в нечеловеческих условиях.
По информации и.о. министра юстиции Марины Бестаевой, в ведомство поступило 21 заявление от граждан Южной Осетии, сидящих в местах лишения свободы на территории РФ, о переводе их в республику для дальнейшего отбывания наказания. Но, судя по всему, не все прошения будут удовлетворены. Те осужденные, кому присудили возмещение ущерба морального или материального, не могут быть переведены в Южную Осетию, т.к. в республике нет возможности привлечь осужденного к труду, соответственно, нет зарплаты, не из чего выплачивать ущерб.
По словам Марины Бестаевой, Минюст прорабатывает этот вопрос. Иными словами, речь идет о строительстве лагеря для заключенных, где осужденные могли бы трудиться, зарабатывать деньги, отовариваться в лагерном магазине, проводить на свежем воздухе большую часть времени. Одним словом, сменить тюремное небытие на какое-то подобие человеческой жизни в зоне.
В 1992 году местный медвытрезвитель на скорую руку переделали в тюрьму. С тех пор вот уже 24 года, как это единственное место в республике, где отбывают наказание местные осужденные: первоходы и рецидивисты, мужчины и женщины – в условиях самого сурового тюремного режима. По словам правозащитника Фатимы Маргиевой, в прошлом узницы цхинвальской тюрьмы, от прочих мест лишения свободы здание бывшего медвытрезвителя отличается тем, что здесь меньше пространства для заключенного – теснее камеры, меньше прогулочный дворик. Впрочем, это не единственное, чем примечательна цхинвальская тюрьма, говорит Фатима Маргиева:
«Там нечеловеческие условия. От стен и от бетонного пола такой холод идет, что осужденные просят родственников прислать из дома ковер или одеяло, чтобы хоть как-то защитить себя от холода.
– Центрального отопления в тюрьме нет?
– Нет, но когда наступают холода, зекам разрешают электрические плитки, потому что в камерах можно запросто замерзнуть».
В России есть понятие голодной зоны – это колонии, где из-за перебоев с поставками продуктов питания или по каким-то другим причинам зеки недоедают. Цхинвальская тюрьма тоже голодная. Официально на содержание одного осужденного в день уходит до 76 рублей. Кто не верит, что тюрьма голодная, пусть попробует прокормиться на эти деньги, говорит Фатима Маргиева:
«Раньше, в мое время, там были прогорклые каши с молью, которые варили на воде. Подавали, как курам или свиньям. Ели это варево только те, кому больше нечего было есть, и таких было довольно много. А сейчас готовят более или менее прилично, но кормят один раз в сутки».
По словам Фатимы Маргиевой, не лучше обстоят дела и с изоляторами временного содержания. По закону срок задержания до вынесения решения суда не может превышать 48 часов. На это время содержания и рассчитан ИВС. Но в Южной Осетии они выполняют роль следственных изоляторов, и люди сидят там месяцами и даже годами, в переполненных камерах, говорит Фатима Маргиева:
«Изолятор временного содержания размещен в подвале МВД. Недавно были сильные дожди, и подвалы залило водой. А там, в двухместных камерах, сидят по пять-шесть человек. Двое спят на нарах, остальные на полу. Залило полы, залило постели, одежду. Люди задыхались этой сыростью, ночевали сидя, по трое на нарах. И никому до этого дела не было».
На моей памяти вопрос о строительстве лагеря поднимали трижды. В первый раз Алла Джиоева во время предвыборной кампании 2011 года, когда она баллотировалась на пост президента. Потом она же в 2012 году в должности вице-премьера. Наконец, в декабре прошлого года, когда Минюст отрапортовал о ратификации соглашения об обмене заключенными с Россией и заявил о необходимости строительства трудового лагеря в республике. Только с тех пор дело не сдвинулось.
Своя статистика у югоосетинского общественника Алана Парастаева:
«В той или иной форме гражданское общество Южной Осетии, та же Лира Филипповна Козаева, которая хлопотала о наших заключенных в Грузии, поднимала вопрос об условиях содержания в нашей тюрьме. Но, как мы видим, воз и ныне там. В свое время и мне один раз министр внутренних дел (когда тюрьма была подведомственна МВД) и два министра юстиции обещали построить колонию. Говорили, что уже заложили ограду некой зоны в одном из районов Южной Осетии. Говорили: вот-вот, но дело так и не пошло. Ни когда денег не было, ни позже, когда деньги пошли из России, ни теперь. Я с ужасом недавно прочитал, что наших земляков будут экстрагировать из России в Южную Осетию. Я не понимаю, где они их будут размещать?»
Удивительно, но положение заключенных мало кого беспокоит. Вот, например, и власти, и общественность, и пресса пристально следили за судьбой заключенных, отбывавших наказание в Грузии, переживали за них. И в это же самое время дома, под самым носом люди томились в каменных мешах, все вперемешку – в одних камерах и здоровые, и туберкулезники. Вешались, сведенные с ума тусклым освещением, недоедали, мерзли зимой и падали в обморок от жары летом. И никаких возмущений, никакого общественного беспокойства. Интересно, почему так?
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
