ПРАГА---Свое заявление депутат Калашников сделал вскоре после президентских выборов в Молдавии, где, как принято считать, победил пророссийский кандидат Игорь Додон. В рубрике «Гость недели» мы спросили у молдавского политолога Оазу Нантоя, действительно ли Молдавия может предложить модель для Грузии или молдавские уроки имеет смысл изучать в другом контексте и не только в Грузии?
Оазу Нантой: Я думаю, что это все достаточно иллюзорно. Приведу только два примера. Европейский союз с 2009 года по сей день инвестировал в Молдову в 279 проектов 845 миллионов евро, а на левом берегу Днестра, где страстно доказывают свою любовь к России, – 65,8% экспорта на рынок Евросоюза и 14,8% в Россию. Россия не может себе позволить содержать даже обанкротившийся режим на левом берегу Днестра. Есть еще один фактор, который не следует скидывать со счетов, – Украина. Между Россией и Молдовой есть Украина, и Украина очень внимательно отслеживает как заявления господина (Игоря) Додона, так и его «шаловливые» заявления по части федерализации по части того, что Крым де-факто принадлежит России. Те люди из Украина, из Киева, с которыми я часто общаюсь, достаточно внятно сказали, что Украина не потерпит создания у себя за спиной еще одного пророссийского плацдарма. Так что здесь господин Додон, конечно, выиграл эти выборы, но насчет того, что он побежит в Кремль и на блюдечке с голубой каемочкой преподнесет Молдову, – это несколько завышенное ожидание.
Вадим Дубнов: Голосование в Молдавии действительно проходило по оси – за Россию или против России, или все было гораздо сложнее и гораздо более дисперсно?
Оазу Нантой: Это было сложнее, потому что если говорить о господине Додоне, то он говорил почему-то о православии, о государственности и нейтралитете. Я как-то сказал во время передачи, что он может одолжить бомбардировщик у господина (Владимира) Путина и полететь в Сирию, защищать православие, а в Молдове с православием все в порядке – народ верит и несет деньги в церкви, священники довольны. Господин Додон скрывал одну очевидную вещь – он является ставленником олигарха (Владимира) Плахотнюка, его продвижение на должность президента служит цели защиты существующего коррумпированного режима, в то время как Майя Санду позиционировала себя в жесткой оппозиции применительно к господину Плахотнюку, который идентифицируется с феноменом захваченного государства. Майя Санду добилась феноменального результата, если речь идет о том, что она сделала избирательную кампанию на чистом волонтерстве. В то время как за господином Додоном стоял медиа-холдинг, который принадлежит господину Плахотнюку, подаренный Россией филиал телевизионного канала НТВ и административный ресурс, который массово работал по указанию того же господина Плахотнюка в пользу господина Додона. Вот мы говорим про Приднестровский конфликт… Впервые на протяжении 25 лет люди с левого берега массово и бесплатно возились на избирательные участки на правый берег с одним указанием: «Голосуйте за Додона». Само собой, абсолютно разумеется, что это не могло быть без согласования с Тирасполем и без попустительства Москвы.
Вадим Дубнов: Я хотел бы немного уточнить термин: мы говорим об олигархическом капитализме господина Плахотнюка, как вы сказали, а насколько даже такой модели сейчас нужна Москва?
Оазу Нантой: Рядом с нами Румыния… 25 и 20 лет назад в Румынии все было хорошо с коррупцией. Сейчас мы видим, что в этой стране началась реальная борьба с коррупцией, и головы политиков летят налево и направо. В Молдове господин Плахотнюк пытается убедить Запад и Соединенные Штаты, что он ведет страну по пути чуть ли не европейских реформ. Но европейские реформы начинаются с того, что либо судебная власть есть, либо ее нет, и я не верю в такую ситуацию, что господин Плахотнюк хочет оказаться равным перед законом со мной, например. И поэтому Молдова до тех пор, пока она является захваченным государством, обречена барахтаться в этом болоте. Есть фактор Украины, будет проевропейская риторика, европейские бюрократы, которых я в последнее время жестко критикую, будут делать умные лица и говорить, что «мы поддерживаем европейское начало в Республике Молдова», а фактически Молдова будет уязвима перед Россией именно из-за своей коррумпированности и нереформированности. Я повторяю: есть фактор Украины, я не ожидаю того, что господин Додон, у которого достаточно символические полномочия, федерализует Молдову, но компрометация проекта молдавской государственности будет продолжаться, исход образованной молодежи ускорится и дисбаланс в пользу старых, больных и бедных в Молдове только усугубится, поэтому это будет нескончаемый кризис, по моему разумению.
Вадим Дубнов: Но ведь проевропейские силы тоже не использовали свой шанс и не устояли перед соблазном. Это некое проклятие, которое висит над страной, и дело, может быть, не в Плахотнюке, или Молдова по-прежнему стоит на точке разрыва?
Оазу Нантой: Я не согласен с тем, что мы стоим на точке разрыва. В то же время я прекрасно понимаю, что молдавское государство даже не пытается бороться с российской пропагандой, – не в смысле закрытия информационного пространства, что невозможно, а конкуренции. У нас получилась следующая ситуация, что в 2009 году к власти пришли политические силы, назвавшие себя антикоммунистами, и т.к. в 2009 году была принята программа «Восточного партнерства», они вдобавок решили назвать себя проевропейцами. После того они такое натворили, находясь во власти, что скомпрометировали европейскую идею у значительной части ее сторонников. Могу упомянуть, что в ноябре 2007 года, когда у власти был «проевропейский» коммунист (Владимир) Воронин, число сторонников Европейского союза в Молдове было равно 75%, сейчас оно немного менее 40%, после того, как у власти находились и так и находятся т.н. проевропейцы. Это, конечно, не разочарование в европейских ценностях, а потому что не все воспринимают Европейский союз как стандарты и ценности, а именно идентификация в глазах определенных избирателей европейской перспективы с местными коррумпированными и циничными политиками. Поэтому я согласен с вами, что не во всем виновен господин Плахотнюк. Это комплексная, тяжелая болезнь нашего общества, как мы говорим, «виноваты Плахотнюки, которые сидят в каждом из нас». Но это не повод для философских дискуссий. Сегодня мы имеем захваченное государство, президента, который публично дистанцировался от Евросоюза, но ему некуда деваться – он уже пытается отыгрывать назад, – и это, повторю, будет вялотекущий кризис с исходом энергичных, молодых и образованных. Это кризис самого проекта молдавской государственности, хотя все эти коррумпированные режимы в своей основе достаточно шаткие: достаточно убрать «пахана» – и все рушится. Но я не сторонник голливудских сценариев и пока что смотрю, насколько сможет Майя Санду и ее сторонники сохранить этот протестный потенциал в перспективе парламентских выборов, которые могут состояться через два года.
Вадим Дубнов: Может быть, депутат (Леонид) Калашников имел в виду этот урок, который Молдавия готова преподнести Грузии и другому постсоветскому пространству?
Оазу Нантой: Знаете, как бывший командир взвода управления батареей «Град», я умею стрелять из «Калашникова», но депутат Российской Думы для меня не является авторитетом. Как говорил Паниковский, «жалкие, ничтожные людишки». Российская Федерация сильна там, где слаба демократия, где глубока коррупция. Та же Украина не смогла устоять перед агрессией России в значительной степени – я имею в виду утрату Крыма и части территории Донецкой и Луганской областей, – именно из-за того, что общество было глубоко поражено коррупцией и было нефункциональным государство. Такая же ситуация и в Молдове. Поэтому России выгодны такие недогосударства, как Молдова, где они сохраняют незаконное военное присутствие, где они доминируют в информационном пространстве и где они знают, что местные политики со своими наворованными деньгами не могут скрыться в цивилизованном мире, потому что там их могут ждать проблемы.
