Верховный суд Абхазии под председательством судьи Мимозы Цушба рассмотрел уголовное дело об изнасиловании и убийстве девятилетней Вержине Сурменелян. Сегодня суд предоставил право последнего слова обоим подсудимым: обвиняемому в изнасиловании девочки Михаилу Буряку и обвиняемому в убийстве дочери отцу – Робику Кешищяну. После этого обоих признал виновными и приговорили к большим срокам тюремного заключения.
Первым обратился к суду Робик Кешищян. В своей речи он детально остановился на моментах, которые, по его мнению, не были рассмотрены и изучены ни в ходе следствия, ни во время судебного разбирательства.
Первый такой момент заключается в показании нескольких свидетелей, которые видели, как молодой человек, ростом около 170 см, блондин с густыми волосами вел Вержине после школы в сторону того дома, где она позже была изнасилована и убита. А также видели этого же человека ожидающим кого-то в районе совершения преступления.
Робик Кешищян сказал: «С самого начала следствия я и моя супруга стали фактически подозреваемыми. По отношению к нам было унизительное и оскорбительное отношение. Прокуратура в своих предположениях не скупилась. То они высказывались о том, что им следовало в первый же день сделать в нашей квартире обыск с целью отыскания парика, да, вы не ошиблись, именно парика, который я, по мнению следствия, надел на свою голову и встретил в таком виде Вержине после школы, а затем повел ее самостоятельно к тому несчастному заброшенному дому. Вы только подумайте, представьте себе мужика в парике с удлиненными волосами, блондина? А почему возникла такая версия? Потому что были показания Данелян и Бастанджан, которые утверждали, что видели, что парень, который встретил Вержине, был именно блондин с удлиненными волосами. Конечно, эта версия была абсурдна, и они это понимали, потому что я вырос в массиве Гумиста, там живет моя мама, и все жители этого района меня очень хорошо знали если не по имени, так в лицо. Мою супругу ознакомили лишь с первой экспертизой в деле – экспертизой трупа нашей дочери. Мы узнавали о ходе следствия по слухам. Ни с одной экспертизой, которую они назначали, ни с результатами экспертиз они нас не знакомили. Мы для них были преступниками, для Тамилы Бигвава и для Джамала Гогия… (следователи прокуратуры по данному делу)».
Робик Кешищян заявил суду, что Джамал Гогия с первых дней выражал сомнения в том, что он является родным отцом Вержине, как экспертиза подтвердила его отцовство, как открыто с первых дней говорил о возможной причастности его к убийству дочери. Напомнил суду о том, что он сам и его родственники в первые же часы после убийства начали искать насильника и убийцу. А потом, получив из драндского СИЗО сообщение о том, что из мест заключения освободился Михаил Буряк, который был осужден за изнасилование инвалида на кладбище, и, раздобыв его фотографию, нашли его случайно на том же кладбище, куда поехали для организации похорон Вержине. Дядя Робика Кешищяна сам доставил Буряка в отделение милиции.
Робик Кешищян рассказал, что на месте преступления были обнаружены отпечатки пальца человека, а следствие не исследовало возможность его причастности к делу. Он сказал: «Почему у меня есть сомнения в отношении Буряка, потому что, как выяснилось в ходе следствия, были назначены дактилоскопические экспертизы, так как в том злополучном доме, на втором этаже, в одной из комнат были обнаружены отпечатки пальцев. По результатам экспертизы следов пальцев в доме, где произошло издевательство и убийство моей дочери, след пальца, который был изъят с кафеля, оставлен большим пальцем левой руки одного молодого человека, я не буду его имени называть, вы сами его прекрасно знаете, это есть в материалах дела, которое лежит перед вами. А что делает следствие после того, как получает эту информацию? Следствие допрашивает этого мальчика, а этот мальчик просит провести повторную экспертизу, но уже в России. Почему в деле есть две взаимоисключающие экспертизы: одна, которая говорит о том, что в доме, где произошло убийство, есть отпечаток пальца этого парня, а другая экспертиза, что это не его отпечаток, почему не была назначена третья независимая экспертиза? Скорее всего, это никому не было нужно. Почему следствие сделало из меня преступника, причем сразу, не имея никаких оснований, а лишь на основе своих фантазий?»
Робик Кешищян заявил о том, что в показаниях Буряка есть противоречия с показаниями свидетелей, но эти противоречия не были рассмотрены должным образом.
В частности, Буряк достоверно не знал, где и в какой момент видели его девочки Данелян и Бастанджян. Он утверждал, что они шли ему навстречу, когда Буряк вместе с Вержине шел по направлению к железной дороге и к тому дому, где Вержине была позже изнасилована и убита. Буряк утверждает, что между девочками и Вержине состоялся диалог. Но это не соответствует действительности, так как девочки говорили о том, что сидели на игровой детской площадке метрах в 50 от них, никуда не шли, а, увидев Вержине с незнакомым парнем, окликнули ее. Она ничего им не ответила, парень оглянулся, потом взял за руку Вержине и ускорил шаг. Буряк не похож на того парня, которого описали девочки, он темноволосый и коротко стриженный.
Между тем об этом человеке ничего не говорит Буряк, он утверждает, что сам вел Вержине. Кешищян заявил, что похожий на описание человек проходил по делу в качестве свидетеля. Известно, что он является родственником Буряка, и тот жил у него после освобождения из СИЗО. Они вместе распивали спиртные напитки, и у него густые светлые удлиненные волосы.
Кешищян обратил внимание суда и на то, что Буряк путался в описании одежды его дочери. Буряк трижды менял показания в ходе следствия. Сначала категорически отказывался от совершения данного преступления. Потом взял полностью вину на себя как в изнасиловании, так и в убийстве. И только в третий раз сделал Кешищяна соучастником преступления. Он уверен, что Буряк был не один. Он ждал Вержине в заброшенном доме, а кто-то привел к нему девочку потому, что она попалась случайно ему на пути.
Следствие уделяет большое внимание исследованию на детекторе лжи, которое проводила полиграфолог Николаева. Кешищян заявил, что после убийства дочери сильно запил и проходил исследование на полиграфе, будучи нетрезвым.
Он утверждает, что с Буряком его ничего не связывает, никогда ранее он не был с ним знаком, а узнал о нем только после убийства дочери.
Робик Кешищян продолжал: «Показания Буряка, где он не признается в убийстве и насилии, и вторые показания, где он признается в убийстве, совпадают с имеющейся в деле детализацией его номера телефона, за исключением того, что он не рассказывает ничего именно о дне 2 декабря (день убийства Вержине). Этот день выпадает из его показаний. Если просмотреть детализацию его номера телефона, то видно, что он с 27 ноября по 2 декабря 2013 года производил следующее количество операций со своим телефоном, сюда включены звонки и смс-сообщения. Так, 27 ноября 2013 года - 66 операций; 28 ноября - 65 операций; 29 ноября – 102 операции; 30 ноября – 140 операций (это тот день, когда его избили друзья Ноны, сожительницы Буряка); 1 декабря – 41 операция; 2 декабря – 22 операции. А самое главное, что после часу дня в день убийства моей дочери он своим телефоном не пользовался! Суд, прокуратура, скажите мне, где среди этих звонков или сообщений те, которые принадлежат мне? Если вы считаете те показания Буряка, где он меня оговаривает правдивыми, где? Ответьте на этот вопрос? А вы не можете на это ответить, потому что неустановленных звонков и переписок Буряка у вас в деле нет. Почему следствие не взяло распечатки его смс-сообщений? Надо же было просмотреть детализацию его звонков. Он без остановки переписывается с кем-то, то с Ирой, то с Ноной, почему вы не взяли эти распечатки? Или взяли, но они полностью опровергали версию Буряка? Я требую взять распечатки смс-сообщений Буряка, пожалуйста, сделайте это, и я уверен, что здесь будет совсем иная картина».
Кешищян утверждает, что Михаил Буряк откровенно лжет, когда рассказывает о том, что он познакомился с Кешищяном в СИЗО Дранда, куда тот якобы приходил навещать заключенного Константина Кесяна. А также рассказывает, что Кешищян заходил в камеру к несовершеннолетним, где насиловал Буряка.
Кешищян уточнил: «Я, думаю, все понимают абсурдность его показаний в этой части. Как я – человек с улицы, не отбывающий наказание в СИЗО, мог свободно разгуливать по режимному корпусу СИЗО и насиловать несовершеннолетнего пацана рядом с камерой, где сидят смотрящие тюрьмы? Кто я такой, чтобы меня пропустили в режимный корпус, скажите мне, пожалуйста? Почему следствие больше никого не допросило, кроме Трубкина, да потому что прокуратура понимала, что их задача подтвердить показания Буряка в этой части, и для этого им и нужен был человек из России, который не приедет на суд и у которого мы ничего не сможем узнать. Однако у следствия возникли небольшие проблемки в виде Трубкина, который заявился в прокуратуру и поменял показания, да, по нашей просьбе он приехал, дабы установить истину. Трубкин рассказал, что в России его вызвали местные следователи, а также присутствовали следователи из Абхазии. Они сказали ему, что нужно помочь следствию и подтвердить показания парня, с которым он отбывал наказание в СИЗО. Также ему сказали, что отец признает свою вину и нужна всего лишь его помощь в подтверждение показаний Буряка и Кешищяна, после чего тот и согласился, а они заверили его в том, что вызывать в суд не будут. Даже провели якобы опознание, где он по фотографии меня опознает как то лицо, которое приходило в тюрьму с улицы. Не абсурдно ли это все? Трубкин, который отбывал наказание в тюрьме, вспомнил меня и опознал на фото. А Буряк, над которым я так издевался в тюрьме, насиловал его, запугивал, он дает показания, что не узнал меня в магазине, аргументируя это тем, что я был полненький, когда приходил в тюрьму. Это вранье, наглое вранье, я вообще никогда не был полным. Вы действительно верите в это вранье?»
Кешищян назвал полным абсурдом и утверждение Буряка о том, что Робик Кешищян в день выхода Буряка из драндского СИЗО четыре раза над ним надругался, а также свидетельство Буряка о том, что Робик Кешищян после того, как заставил его изнасиловать свою дочь, на глазах у девочки совершил половой акт с Буряком.
По версии следствия, основанной на показаниях Буряка, после освобождения Буряка и до момента убийства Кешищян три раза встречался с Буряком. Но следствие не представило ни одного свидетеля, который мог бы подтвердить, что видел их вместе. Напротив, продавщица в ларьке, на которую указал Буряк и где они якобы вместе распивали спиртное, не подтвердила этого, она заявила, что хорошо знает Кешищяна, но Буряка никогда не видела ни с ним, ни одного.
«В ходе следствия Буряк рассказал, куда выбросил нож, так почему его не нашли?» – спросил Кешищян.
Робик Кешищян попросил суд по справедливости решить данное дело.
В отличие от Робика Кешищяна, Михаил Буряк был предельно кратким. Его последнее слово заняло 33 секунды. Буряк сказал: «Убери, пожалуйста, камеру, здесь тебе не КВН… как он (Кешищян) во время следствия свою вину отрицал, как он говорил, что не знает меня, и сейчас даже в данный момент то, что он до этого какую-то лазейку искал, изворачивался, сейчас он ищет какую-то лазейку, изворачивается… Он здесь внимание привлекает этой прессы, что, мол, я добропорядочный папа, пускай это останется у него на совести. Бог ему судья, так же, как и всем. Мне больше нечего сказать…»
Адвокат потерпевшей Жанны Сурменелян, матери Вержине, Карина Геворкова заявила ходатайство о возобновлении судебного следствия. Она аргументировала свою просьбу тем, что важно для установления истины сделать запрос в СИЗО Дранда и выяснить, кто именно сидел в указанный период с Буряком и допросить этих свидетелей. В июне 2006 года Буряку исполнилось 18 лет, и его должны были перевести в обычную камеру. Допросить руководителя СИЗО и выяснить, закрывалась ли камера для несовершеннолетних и мог ли быть в нее доступ для посторонних. Она просила суд вернуться к показаниям несовершеннолетних свидетельниц, которые последними видели Вержине, которую вел светловолосый человек. Просила исследовать в суде их показания.
Суд отклонил ходатайство адвоката и не захотел возвращаться к судебному следствию.
После совещания судьи Мимоза Цушба, Заур Аджинджал и Оксана Пилия вынесли свой вердикт. Они признали виновными Михаила Буряка в изнасиловании Виржине Сурменелян и приговорили его к 19 годам заключения. Робика Кешищяна признали виновным в убийстве дочери и приговорили его к 20 годам заключения.
С учетом того, что Михаил Буряк уже был осужден по факту предыдущего изнасилования к 15 годам лишения свободы, изнасилование Вержине Сурменелян добавило к его сроку всего четыре года.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
