После визита вице-президента США в грузинском экспертном сообществе заспорили о том, следует ли скорректировать внешнеполитический курс страны, будто бы застрявшей между «Новой холодной войной» и «старым горячим миром».
В Тбилиси, как и во многих других столицах, следили за первыми шагами Дональда Трампа в Белом доме с озабоченностью, которая временами перерастала в легкую панику. Но действия новой администрации в регионе и заявления вице-президента Пенса, осудившего действия России и поддержавшего восстановление территориальной целостности Грузии, помогли местным политикам приободриться. Тем более что его визит прошел на фоне впечатляющего марша американской бронетехники, проследовавшей на учения «Достойный партнер-2017» по главной магистрали Грузии. На одном из участков колонна прошла чуть ли не в нескольких сотнях метров от позиций российских военных в Цхинвальском регионе. Пьянящий ветер «Холодной войны 2.0» развевал флаги США и Грузии на бронетранспортерах, усиливая эйфорию одной части грузинского общества и настороженность другой.
Военные метафоры считаются недостаточно полными для описания политики, однако можно вспомнить начало Первой мировой на Западе, когда в пространстве от побережья Северного моря до мест основных сражений не действовал никто. Линия фронта образовалась там позже, когда противники, словно опомнившись, бросились в эту пустоту, пытаясь охватить фланги друг друга в ходе знаменитого «Бега к морю». В прологе «Новой холодной» Грузия будто бы очутилась в таком пространстве, ненадолго выпавшем из поля зрения противоборствующих сторон – драматические события развивались в Украине, в Сирии, где-то еще. Грузинское руководство получило время – самый ценный для страны ресурс – для того, чтобы стабилизировать внутриполитическую ситуацию, углубить отношения с Евросоюзом и заключить выгодные соглашения с Китаем, избегнув при этом масштабных атак Кремля. Но все новые признаки указывают на то, что пауза подходит к концу и степень вовлеченности Грузии во «Вторую холодную войну» вскоре возрастет.
Михаил Саакашвили (особенно до войны 2008 года) полагал, что Грузия должна самостоятельно создавать импульсы, которые сделают ее проблемы приоритетными для западных партнеров. Правительство Иванишвили ведет себя не в пример осторожнее. Сегодня много спорят о том, не является ли эта осторожность избыточной и не выпадет ли из-за нее «грузинский вопрос» из повестки дня США и Евросоюза.
Несмотря на разногласия по тактическим вопросам, стратегия не меняется. Грузинское руководство по-прежнему ставит на поражение России в противостоянии с Западом. Москва в свое время взяла курс на демонтаж грузинского государства, и было бы странно, если бы Тбилиси не ответил взаимностью; тут все просто – око за око и ничего личного. Большинство грузинских политиков и экспертов склоняются к выводу, что в течение (максимум) двух десятилетий из-за санкций, ухудшения экономической ситуации и конфликтов внутри страны и за ее пределами Россия столкнется если не с катастрофой масштаба 1918 и 1991 годов, то с чем-то вроде поражения в Крымской или Японской войне и будет вынуждена (в том числе) вывести войска из Абхазии и Цхинвальского региона. В Грузии часто размышляют о том, как можно содействовать достижению подобного результата, избегнув неприемлемых потерь.
«Пятилетнее затишье» после смены власти в Тбилиси не было просто паузой – именно в этот период мнение о том, что решить актуальные для Грузии проблемы на основе компромисса с Кремлем нельзя, широко распространилось в массах. Правящая элита считает так давным-давно, но избегает однозначных формулировок, раздражающих общество, – прежде всего, беженцев. Если бы фундаментом для урегулирования в Абхазии каким-то чудом стало соглашение от 3 сентября 1992 года (или похожий промежуточный документ), это, вероятно, очень быстро привело бы грузинскую республику к полной зависимости от российских кредитов и миротворческих операций, к отказу от сближения с Западом, модернизационных реформ и культурно-цивилизационных приоритетов, несовместимых с установками «русского мира». Грузия не станет платить такую цену, даже если Кремль убедит ее, что способен (на самом деле – не способен) повернуть время вспять. История неоднократно доказывала – хотя бы на примере Порт-Артура и Маньчжурии, – что попытка вцепиться в территорию, вопреки легко просчитываемым фатальным последствиям, зачастую приводит к полному краху. Официальный Тбилиси может предложить разве что «финляндизацию-лайт» в обмен на вывод войск и мирную реинтеграцию, обеспеченную гарантиями Запада, что совершенно неприемлемо для Кремля.
Трагическая несовместимость позиций была очевидна с самого начала, но часть населения Грузии, отвергая шумную, бесплодную и крайне опасную политику Саакашвили, полагала, что с русскими все же можно договориться. «Грузинская мечта» успешно использовала соответствующие лозунги в кампании 2012-го. Но когда выяснилось, что о компромиссе нет и речи, а переговоры на высшем уровне попросту не имеют смысла, – настроения начали меняться. Правительство ощутило давление граждан, считающих, что недостаточно сидеть на берегу реки и ждать, когда по ней проплывет труп врага. Оно не ищет осложнений, но опасается обвинений в недостаточной принципиальности по отношению к России как внутри страны, так и за ее пределами. Ему, вероятно, придется не только ужесточить риторику, но и подтвердить свою решимость с помощью ряда (по большей части символических) шагов.
В очередную, девятую годовщину августовской войны в Грузии впервые говорят о настоящем и будущем чаще, чем о прошлом. Помимо объективных психологических причин, это может быть обусловлено предчувствием скорых перемен на постсоветском пространстве, вызванных частичной изоляцией и ожидаемым ослаблением России. Вместе с тем новое, возмужавшее после войны, европеизированное и весьма амбициозное поколение предпочитает мечтать о своих победах, а не вспоминать поражения отцов. Правительство, вероятно, получит достаточно широкую поддержку, если подчинит внешнюю политику логике «Второй холодной войны», но не очень хорошо понимая ее правила, оглядываясь на западных партнеров и не желая импровизировать, вряд ли совершит что-то неожиданное и радикальное. Если от особо брутальных акций воздержится и Кремль, то ухудшение грузино-российских отношений, по всей видимости, будет постепенным, похожим на медленное повышение температуры воды в котле, в котором варится пресловутая лягушка. Однако это вряд ли сделает очередной и, скорее всего, неизбежный кризис менее острым.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
