Вчера абхазские СМИ распространили сообщение, что ушел из жизни заслуженный работник физкультуры и спорта, судья национальной категории, обслуживавший в свое время игры чемпионата и Кубка СССР, кавалер ордена «Ахьдз-Апша» III степени Григорий Погосян. Ему было 82 года.
У каждого, кто знал эту, без сомнения, неординарную личность, естественно, свои воспоминания и ассоциации, связанные с ним. Что касается меня, то – так уж вышло – первой мыслью после получения вчера вечером этой печальной вести было: а все-таки он успел увидеть тот снимок и статью Евгения Ловчева в газете «Советский спорт»!
Дело было так. В марте этого года легенда советского спорта, воспитанник абхазского футбола, а ныне вице-президент РФС Никита Симонян (кстати, вчера ему исполнился 91 год) приезжал в Абхазию с группой российских футбольных функционеров, осмотревших сочинский стадион «Фишт» на предмет его готовности к матчам на самом высоком уровне, посетил могилы своих родителей в Сухуме и был принят президентом Абхазии Раулем Хаджимба.
Я присутствовал на той встрече и рассказывал о ней на «Эхе Кавказа». А затем увидел в интернете публикацию в газете «Советский спорт» от 28 марта известного в прошлом футболиста Евгения Ловчева, который сопровождал Симоняна в той поездке. Заголовок экспрессивный и запоминающийся – «Никита, это ты?» Вот что, в частности, писал тогда Ловчев:
«Вот представьте, приезжаем на сухумскую набережную. Там «брехаловка», такие раньше в любом городе были. Сидят мужики, играют в домино, судачат о футболе. И вдруг – Симонян! А он же свой, местный! Народ вскочил, давай фотографироваться, вопросы задавать... Потом Симонян говорит: «Слушайте, а знаете такого-то, футбольным судьей раньше был?» Тут же за ним посылают машину – и привозят! Жив-здоров, рад видеть Никиту Палыча до невозможности!»
Ловчев не запомнил фамилию этого судьи, потому и не назвал ее, но опубликованный тут же фотоснимок, на котором стоят плечом к плечу Симонян и Погосян, сомнений не оставлял... Встретив через несколько дней в городе Гриню, как его, несмотря на почтенный возраст, по привычке продолжали почти все называть, я, конечно, поведал об этом снимке. Погосян, понятно, очень заинтересовался и спросил, как его заполучить. Я пообещал распечатать снимок на принтере (но только в черно-белом варианте), а заодно и всю публикацию, положить распечатку в сумку, которая всегда при мне, и при следующей встрече отдать ему. Это показалось самым простым и естественным, наверное, потому что мы накануне очень часто, чуть не через день, сталкивались на одном и том же месте на проспекте Аиааира, который раньше назывался и сейчас многими по привычке называется проспектом Мира. Вот и подумалось: к чему заморачиваться, брать номер его телефона?.. Но надо же тому было случиться, что после как отрезало – несколько месяцев я не встречал Погосяна, и все это время распечатка лежала в моей сумке. И только буквально пару недель назад мы столкнулись на перекрестке у Центрального рынка, и я наконец-то вручил ему те несколько бумажных листов. «Болел я», – с грустью поведал Григорий Ардашевич.
В официальном сообщении о его кончине сказано:
«Свою карьеру в футболе Григорий Погосян начал в качестве игрока, а затем перешел в арбитры. В 1968 году его включили в бригаду арбитров, обслуживавших чемпионат СССР, в том числе и Высшую лигу. В течение восьми лет он входил в десятку лучших судей. Кроме того, работал и на международных матчах. Более сорока лет Григорий Погосян был главным судьей в играх чемпионата Абхазии по футболу, затем инспектировал игры национального чемпионата и Кубка республики».
А я бы добавил сюда и такой немаловажный штрих – он многие десятилетия сотрудничал с прессой и писал информации о прошедших футбольных матчах, а также обзоры, аналитические материалы. В связи с этим такое немного комическое воспоминание из времен моей журналистской юности. На летучках и планерках в газете «Советская Абхазия» многие годы время от времени возникали разбирательства того, почему у сотрудника редакции, кстати, тоже армянина, отвечавшего за тему спорта, постоянно возникают конфликты с внештатным автором Погосяном, который фигурировал в этих разговорах как Гриня. И большинство в редакции склонялось к тому, что тому сотруднику просто хотелось бы самому писать эти информации и получать за них гонорары...
Лет десять назад в греческих Афинах вышла на русском языке книга бывшего сухумца Николая Константиниди «Страна Сухумия». Среди двух сотен включенных в нее коротеньких рассказов-былей нашлось место и посвященному Погосяну. Называется он «Мой дом – моя крепость». Гриня Погосян, пишет Константиниди, был известной личностью. Он родился в Сухуме и прожил там всю сознательную жизнь. Гриня был человеком достаточно замкнутым, слегка странноватым, но при этом честолюбивым и справедливым. Будучи футбольным рефери, он снискал себе известность как честный и неподкупный арбитр. Когда в Абхазии началась война, многие сухумцы, спасая свои жизни, вынуждены были выехать из города. Сделал это и Погосян. И в его дом, как и во многие другие опустевшие, стали вселяться посторонние люди. Узнав об этом, Погосян тут же вернулся, и на следующее утро на дверях его дома красовался огромный фанерный щит с аршинными буквами: «К СВЕДЕНИЮ ВСЕХ! В ЭТОМ ДОМЕ ЖИЛ, ЖИВЕТ И БУДЕТ ЖИТЬ ВСЕГДА КОРЕННОЙ СУХУМЕЦ ГРИНЯ ПОГОСЯН». Эта надпись возымела действие, заключает Константиниди, желающих поселиться в доме Грини больше не находилось.
А лет пятнадцать назад приключилась такая история. В газете «Эхо Абхазии», которую редактирую, появилась публикация молодого внештатного автора. Он описывал в ней некий инцидент на сухумской набережной, свидетелем которого накануне стал, и там был упомянут как второстепенный персонаж житель города, собиравший на набережной пустые бутылки. Григорий Ардашевич узнал в этом человеке себя и начал требовать публикации «опровержения», ибо он не занимается сбором бутылок. Я стал объяснять ему: во-первых, не знал, конечно, что речь идет о нем; во-вторых, и главное – его имя в газете не названо, а в «опровержении» будет названо, так зачем это ему, известному и уважаемому в республике человеку? В итоге убедил.
И лишь сегодня из телефонного разговора с приятелем понял, в чем причина путаницы в голове того молодого автора. На самом деле у Григория Ардашевича был такой, скажем, промысел, который встречается среди жителей многих приморских городов: рано утром он совмещал прогулки и физические разминки на берегу моря с тем, что смотрел, не выбросили ли волны на берег какие-то утерянные ценные предметы типа золотых цепочек. Занятие вроде кладоискательства, способное при определенных навыках пополнять семейный бюджет. Но вот предположение, что он собирал пустые бутылки, его, конечно, возмутило и оскорбило.
Наши разговоры в последующие годы при случайных встречах на сухумских улицах были обычно короткими, но обязательными. Григорий Ардашевич считал своим долгом поделиться мыслями о внутриполитических баталиях в Абхазии, а я порой интересовался какими-то фактами из истории футбола республики. Помню, очень интересно было послушать его рассуждения о том, чьим именем надо было бы назвать Республиканский стадион в Сухуме.
И вот сейчас думаю, что умер не только известный в прошлом футбольный арбитр, но и летописец футбола Абхазии.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
