ПРАГА---Сегодня в Армении начался обратный отсчет в большой реформе государственной власти. Ровно через месяц, 16 апреля, должно быть названо имя нового премьер-министра, который, в соответствии с новой Конституцией, будет обладать практически той полнотой власти, которой прежде обладал президент – или, как полагают эксперты, в чем-то даже больше. Президентский пост становится представительским. Первым президентом, избранным парламентом, стал Армен Саргсян, и осталось дождаться последнего этапа и ответа на вопрос: сочтет ли Серж Саргсян пост премьер-министра идеальным способом сохранения своей власти, в чем мало кто сомневается, или в последний момент удивит всех и предпочтет какой-нибудь иной вариант. О финале конституционной реформы мы поговорим с «Гостем недели» – армянским политологом Микаэлом Золяном.
Вадим Дубнов: Микаэл, долгожданный апофеоз реформ армянской власти уже вот-вот наступит – внешне все выглядит вполне слаженно, или есть все-таки какое-то внутреннее напряжение, какие-то невидимые миру драмы?
Микаэл Золян: Пока впечатление такое, что никаких неожиданностей нет, и те эксперты, которые с самого начала говорили, что основная цель – это сохранение Сержа Саргсяна у власти, пока, я думаю, не ошиблись. Мы видим президента уже в новой системе. Армен Саргсян – это человек, который вполне подходит под эту логику событий, мы видим заявления многочисленных представителей лагеря власти о том, что Серж Саргсян должен остаться в качестве премьер-министра, что это незаменимый человек и т.д. Нельзя исключить, что у Сержа Саргсяна есть какой-то хитроумный план, и он в конечном итоге всех обманет, но логика такого обмана пока не просматривается.
Вадим Дубнов: Т.е. вариаций практически не остается, и из всех моделей передачи власти себе самому остается модель пересадки в премьерское кресло?
Микаэл Золян: В том-то и дело, что любая другая комбинация для него чересчур сложная, и не совсем понятно, зачем это делать. Теоретически еще нельзя полностью исключить вариант, при котором он, допустим, остается просто председателем правящей партии и премьером будет кто-то из преданных ему людей, т.е. такой вариант Бидзины Иванишвили – вариант серого кардинала. Но если говорить о ставках, то я бы сделал ставку на то, что Серж Саргсян просто останется премьером – все говорит просто о том, что система движется в этом направлении.
Вадим Дубнов: А насколько вообще эластична Конституция с точки зрения выбора модели? И, с другой стороны, какая модель, с точки зрения Конституции, выглядит оптимальной?
Микаэл Золян: В принципе, Конституция, конечно, предполагает сильную премьерскую власть, и именно это также является одним из обстоятельств, которое заставляют думать, что Серж Саргсян вряд ли согласится на другой вариант, и для него позиция премьер-министра самая удобная. Но даже если предположить, что какого-то откровенно слабого человека он возьмет в премьер-министры, то потом очень легко можно представить, как, используя возможности, которые даются Конституцией, этот новый премьер-министр может обыграть всех остальных, и поэтому вариант серого кардинала, я думаю, все-таки очень маловероятен. Новая Конституция и те законы, которые сейчас принимаются, предоставляют очень широкие полномочия премьер-министру. В аналитических кругах Армении его уже называют супер-премьер-министром, в каком-то смысле даже сильнее концентрируется власть в руках премьер-министра, чем это было в президентский период развития Армении, т.е. в каком-то смысле новый премьер-министр будет сильнее, чем был президент при предыдущей Конституции.
Вадим Дубнов: Попробую поработать «адвокатом дьявола»: с формальной точки зрения ведь все достаточно убедительно, более того, новая модель сильного премьера вполне европейская, в отличие от прежней, которая смотрелась пережитком постсоветского авторитаризма.
Микаэл Золян: На самом деле, все именно так и задумывалось, чтобы с формальной точки зрения европейцам нечего было бы возразить. Если европейцы решат закрыть глаза на тот очевидный факт, что Серж Саргсян поменял Конституцию для того, чтобы остаться у власти, то формальный повод для этого есть, потому что, да, он не переизбирается на третий срок, процесс конституционных реформ прошел в соответствии со всеми стандартами. Другое дело, что были обвинения в фальсификации, в использовании административного ресурса, но это всегда бывает, поэтому действительно с формальной точки зрения все было обставлено так, что очень трудно обвинить Сержа Саргсяна в том, что он пошел по тому пути, по которому идут, например, некоторые центральноазиатские президенты или президент соседнего Азербайджана. В этом плане можно сказать, что Серж Саргсян смог осуществить то, что не удалось Михаилу Саакашвили, когда он попытался осуществить фактически ту же модель в Грузии, но итог выборов был таким, что все пошло несколько иначе.
Другое дело, что если бы в Армении была более или менее надежная социология, то очень интересно было бы посмотреть, какие результаты по рейтингам у Сержа Саргсяна и, например, у нынешнего премьер-министра Карена Карапетяна, потому что во время выборов в апреле 2017 года фактически лицом Республиканской партии был Карен Карапетян. Серж Саргсян очень мало появлялся и на экранах, и на встречах с избирателями, Карен Карапетян взял на себя основную тяжесть, поскольку в это время он был новым премьером. Во многом голоса, отданные за Республиканскую партию, это голоса, которые набрал Карен Карапетян. Недавно был опрос, который провел CRRC (Кавказский ресурсный исследовательский центр), и этот опрос показал очень низкий уровень доверия к институтам власти, в том числе, и к президенту, и к премьер-министру, и к парламенту и т.д. Все это говорит о том, что уровень популярности и легитимности Сержа Саргсяна достаточно низкий.
Вадим Дубнов: Но, может, хоть в отдаленной перспективе эта модель даст шанс на какие-то приличные правила игры? Все-таки премьер под более внимательным контролем парламента, а вдруг когда-нибудь случатся и честные выборы…
Микаэл Золян: Знаете, здесь есть не совсем то, что хотелось бы Сержу Саргсяну, но и совсем не то, что хотелось бы всем тем, кто надеется, что Армения станет демократической страной. Здесь возможен другой сценарий, при котором премьер будет на самом деле очень сильно зависеть от парламента, но это не будет означать, что это демократический путь. Скорее, это будет олигархия в прямом смысле этого слова. У нас на постсоветском пространстве обычно олигархи – это крупные бизнесмены, но я имею в виду именно олигархию, как власть немногих – власть нескольких групп, которые фактически контролируя парламент, смогут контролировать через те механизмы, которые дает новая Конституция, всю политическую систему, потому что система сдержек и противовесов фактически полностью уничтожается.
Премьер-министр обладает всей полнотой власти в стране, и партия, которая имеет большинство в парламенте, спокойно может назначать премьер-министра. Но та Конституция и те законы, которые у нас есть, дают очень большое преимущество той партии, которая набирает наибольшее количество голосов. Тот вариант, при котором даже самая большая партия должна будет находить коалиционных партнеров, стремиться к каким-то компромиссам с другими партиями, в Армении не сработает. Правящая Республиканская партия, если ничего кардинально не изменится в стране, гарантировано будет побеждать на выборах. Т.е. мы будем иметь, скорее, ситуации не европейского типа, а то, что было, например, в Мексике, где почти 70 лет т.н. Партия институциональной революции одерживала победу на выборах, т.е. там была ротация власти внутри этой партии.
Я не исключаю, что через два-три года Сержу Саргсяну не удастся удержать власть в своих руках и придет кто-то другой из Республиканской партии, но это не будет означать подлинной демократизации. К сожалению, я боюсь, что эта Конституция, которая была принята, открывает, скорее, дорогу именно для такого олигархического типа политического режима.
Вадим Дубнов: А что теперь в этой конфигурации ждет проигравшего фаворита – я имею в виду премьер-министра Карена Карапетяна?
Микаэл Золян: Судя по тому, что говорят люди, которые знают, что происходит в правительстве, скорее всего, для него будет создан специальный пост первого вице-премьера, который будет заниматься экономикой, т.е. фактически мало что поменяется. На самом деле Серж Саргсян будет продолжать заниматься тем, чем он занимался до сих пор, – руководить страной в целом, а Карен Карапетян будет продолжать руководить экономикой. Конечно, эта схема может и не сработать, если Карен Карапетян по каким-то причинам откажется в этом участвовать, но на данный момент у Сержа Саргсяна просто нет повода для того, чтобы избавиться от Карена Карапетяна. Возможно, Сержу Саргсяну был бы удобен другой кандидат, например, Виген Саргсян – бывший руководитель его администрации, который сейчас является министром обороны, или кто-то другой в роли человека, который будет заниматься экономикой. Но на данный момент у Карена Карпетяна результаты вроде бы неплохие, тем более что он, я думаю, сейчас не представляет особой опасности для Сержа Саргсяна, так что и надобности в этом нет.
Вадим Дубнов: Ну и с управленческой точки зрения такой расклад устроил бы Сержа Саргсяна…
Микаэл Золян: Ну да, Виген Саргсян никогда не отличался особой склонностью или большими талантами в вопросах управления экономикой. Виген Саргсян был бы идеальным кандидатом в том случае, если бы Серж Саргсян сам решил не выдвигаться на пост премьер-министра, поэтому его тоже полностью исключать из этих раскладов пока не стоит, но опять-таки это очень маловероятный вариант.
Вадим Дубнов: А во что может эти суперпремьерские полномочия употребить их обладатель?
Микаэл Золян: Знаете, конечно, всегда можно надеяться на то, что он употребит эти новые полномочия, которые у него есть, для того, чтобы провести какие-то реформы, и, действительно, давно уже назрела необходимость в реформах и в экономической сфере. Если говорить о внешней политике, то необходимо, конечно, предпринимать какие-то меры по разрешению конфликта с Азербайджаном, по установлению отношений с Турцией. В принципе, очень многое нужно сделать, и я думаю, что сторонники Сержа Саргсяна будут говорить, что вот теперь, когда ему никто не мешает, наконец-то он этим всем займется. Но я боюсь, и практика показывает, что на самом деле это не так работает, и в отсутствии оппозиции шансы на то, что эти необходимые реформы будут проведены, еще меньше, чем раньше.
Что касается карабахской проблемы, то здесь, конечно, есть определенная логика в том, что эта новая конфигурация как бы позволяет распределить ответственность за подписание, например, мирного договора или любого другого соглашения. В этом плане есть такая концепция, что в парламентской республике легче будет пойти на какой-то компромисс. В президентской республике получается, что президент берет на себя всю ответственность, а здесь эта ответственность распределяется между премьером, руководящей фракцией и президентом. Поэтому и были какие-то надежды, связанные с карабахским вопросом еще в самом начале, но я думаю, что после апрельской войны 2016 года ожидать здесь какого-то прогресса трудно, особенно учитывая последние заявления Ильхама Алиева о том, что Ереван – это историческая азербайджанская территория. Поэтому, даже если Серж Саргсян и настроен на какие-то прорывные инициативы, я думаю, что пока особых перспектив нет.
Вадим Дубнов: Большая гибкость в распределении ответственности может как-то помочь во внутриполитических сложностях, которые в Армении иногда заканчиваются не совсем системно, вроде выступления «Сасна црер»?
Микаэл Золян: Трудно сказать, как это все будет работать в реальности, потому что, с одной стороны, да, действительно это придает политической системе какую-то большую гибкость, но, с другой стороны, проблема в том, что все это происходит в условиях очень серьезного дефицита легитимности. Т.е. и конституционная реформа, и выборы проходили в условиях, когда, как мне кажется, большинство общества отчуждено от власти, поэтому и конституционная реформа, и создание нового правительства – все это процессы, которые проходят в каком-то вакууме. Поэтому я боюсь, что те причины, которые привели к выступлению «Сасна црер», не устранены. Сейчас ситуация немного разрядилась, потому что есть какие-то небольшие улучшения в экономике, хотя опять-таки незначительные и очень многие жители Армении на самом деле находятся в более тяжелых социально-экономических условиях
Есть определенная ротация кадров после событий, связанных с «Сасна црер», какие-то абсолютно одиозные лица полукриминально-олигархического типа покинули правительство и перестали часто появляться на экранах телевизоров, но не думаю, что все это говорит о каком-то серьезном изменении политического климата в Армении. И я боюсь, что как только представится какая-то возможность для потенциальной оппозиции, то мы вполне можем увидеть и события, похожие на то, что было с «Сасна црер», на т.н. Электромайдан. На самом деле, говорить о том, что новая политическая система стабильна, нельзя. Политические элиты Армении никогда еще в этих условиях не работали, поэтому очень много каких-то внештатных ситуаций могут возникнуть именно в условиях парламентской республики, и политические элиты к этому могут оказаться неготовыми.
