Известный российский кинорежиссер Андрей Звягинцев провел сегодня второй мастер-класс в грузинской столице.
«Так, приготовились, начали!» – свою первую команду съемочной группе Андрей Звягинцев дал в 93-м году. Говорит, что прежде, чем сделать это, проконсультировался с оператором, который объяснил «самопровозглашенному» режиссеру последовательность: мотор – камера – начали. Совок только рухнул, денег, говорит Звягинцев, не было даже на жетон для метро. Что-то надо было делать: либо возвращаться в родной город и искать работу в местном театре, либо решать что-то на месте. Поэтому, встретившись с владелицей мебельного магазина, которая искала человека, который смог бы снять для нее рекламный ролик, актер Андрей Звягинцев просто взял и назвался режиссером. Он говорит, что сделать это его вынудила тогда по большей части нужда. Впрочем, безусловно, не только она:
«Если у вас в голове есть ваш фильм, если вы знаете, как он устроен, если вы верите в то, что это то, что необходимо осуществить, – не должно быть никаких страхов. Надо быть отважным и верить в свой голос. Это твой голос, который нужно выпустить наружу. Не идти по проторенному пути, не повторять то, что уже сделали другие».
Главное, говорит Звягинцев, поверить в то, что твой голос, именно твой - должен быть услышан. И в этом смысле наиболее точным наставлением для него стали когда-то слова его педагога во ВГИКе, говорит режиссер:
«За две с половиной тысячи лет существования театра – в театре было все. Вот просто все. Единственное, чего не было, – это вас».
Андрей Звягинцев – режиссер, который не любит импровизаций. У него все выверено, продумано, просчитано, зашифровано и даже, кажется, прочувствовано на том же рационально-ювелирном уровне. Все его фильмы, говорит он, решаются за рабочим столом, дальше они просто реализуются. При этом так же важно, по словам режиссера, уметь избавиться от того, что «не прижилось» в том или ином кино:
«Безжалостно распоряжаться материалом. Если у тебя есть план, который ты весь день ждал и дождался наконец какого-то луча солнца, там еще прилетели какой-то дивной красоты птицы, – и он (кадр) настолько прекрасен, настолько красив, что тебе жаль от него отказаться. Или ты снял в своем фильме маму, например. Ну, она родная тебе, мама, как же ее вырезать? Однажды я понял, что принцип такой: самые прекрасные куски, самые волшебные, те, которые дались тебе самой высокой ценой, нужно безжалостно удалять из фильма, если они не строят, если они как бы фальшивят».
Изображение и некую недосказанность режиссер ставит выше слова. Порой, говорит он, умолчав о чем-то, можно сказать намного больше, чем произнеся это.
«Мне, например, нравится, когда мы наблюдаем персонажа, и иногда только к середине (фильма) узнаем, как его зовут – так, случайно, вдруг. Ты как бы врываешься в жизнь, в обстоятельства. Как, знаете, в поезде попутчик: ты едешь с ним, разговариваешь о чем-то, и вот он на станции сошел. Ты влетел в его жизнь, а потом он вышел из этой жизни. Но из этого скола, отрезка, фрагмента его жизни тебе очень многое о нем понятно. У кино есть магия наблюдения. Наблюдения за человеком, необязательно знать, что он сказал об этом персонаже, когда ты видишь его отношение к нему».
Тишина – как еще один способ донести до зрителя самое главное. Звягинцев вспоминает, как задумывалась одна из сцен к картине «Елена». Поначалу, говорит режиссер, он планировал ее, как бурную, эмоциональную вспышку – момент, когда главная героиня принимает одно из важных для нее решений. А потом понял, что все это должно произойти внутри нее, в полной тишине, без слов или нагнетающей музыки.
«Я помню как-то кто-то мне сказал: красивый образ такой, что когда родился Иисус, в этот миг все замерло. Вообще все. Т.е. в тот момент, когда случилось невероятное событие, – весь мир затаился. Это, кстати, тот самый magic hour, сумерки. Обратите внимание, когда в сумерки солнце село, вечереет и нет ни ветерка – вот есть такое мгновение в природе. В этом смысле – это миг тишины, когда совершается невероятное событие. И вот в этот момент для меня, для Елены был такой миг, когда она приняла необратимое решение».
Андрей Звягинцев говорит, что любит все этапы работы над фильмом: рабочий стол, как он называет процесс подготовки, непосредственно съемки и монтаж. Эмоционально-психологическая нагрузка, сопутствующая им, не давит на него, напротив, он говорит, что именно она, как бы это пафосно не звучало, позволяет ему чувствовать себя счастливым. Единственное, что он не терпит во всем этом, – это ожидание звонка от продюсера. Этот временной отрезок Звягинцев называет бессмысленным, пустым времяпровождением.
«Я оживаю в тот момент, когда продюсер говорит: «Я нашел деньги, давай, делаем этот фильм». Потому что впереди – счастье реализации, радость от того, что навязчивые тени вдруг становятся плотью, реальностью».
От начала работы над новым фильмом Звягинцева отделяет тот самый звонок продюсера – его режиссер ждет уже полтора года, с мая 2017-го. Проект уже есть, говорит режиссер, правда, не уточняет, какой именно. Хотя можно предположить, что речь идет о фильме о Второй мировой войне. В ходе мастер-класса Звягинцев обмолвился, что давно мечтает воплотить эту идею.
