Сегодня почитатели искрометного таланта выдающегося русского писателя и полпреда Абхазии во всем читающем мире Фазиля Искандера отмечают 90-летие со дня его рождения, юбилей, до которого он не дожил два с половиной года.
Кстати, интересное совпадение: сегодня же, 6 марта, свое 85-летие празднует родившийся в Одессе ровно на пять лет позже Искандера известный советский и российский писатель-сатирик Михаил Жванецкий. Не буду сейчас заниматься сопоставлением их творчества и личностей, они совершенно разные, в том числе, конечно, и по масштабам вклада в литературу, но сближает эти фигуры то, что называется «природой комического». Хотя если в эстрадной прозе народного артиста России и Украины Жванецкого комическое занимало все пространство, то в прозе, не говоря уже о поэзии, Искандера было лишь важной, но составляющей.
О творчестве и жизни Фазиля Искандера написано множество литературоведческих работ, воспоминаний. Я решил не пытаться суммировать все это в предельно сжатом виде и не рассказывать о мероприятиях, проходящих в день юбилея в его родном Сухуме (торжество в Русдраме, носящем его имя, началось в семь часов вечера), а поделиться одним своим недавним открытием. Некоторое время назад встретил в местной газете «Новый День» воспоминания своего старинного приятеля сухумца Сергея Эшба о временах, когда тот еще учился в первом классе и познакомился с начинающим прозаиком Искандером. Было это в далеком 1964 году.
Конечно, и раньше мне доводилось слышать о том, как тщательно Фазиль Абдулович изучал, что называется, «матчасть», работая над своими произведениями. Так, абхазский поэт и собиратель фольклора Игорь Хварцкия рассказывал, как возил его в село Звандриш, где писатель подробнейшим образом расспрашивал местного охотника о тонкостях ястребиной охоты. Но вот о том, как в его детстве ребятишки варили из смолы хвойных деревьев мастику, заменявшую им жевательную резинку, Искандер, был уверен я, помнил сам и использовал эти воспоминания в одном из своих рассказов о мальчике Чике. Но, как явствовало из публикации Сергея Эшба, все было не так. Или не совсем так. Возможно, в детстве Фазиль знал об этой мастике (видимо, и тогда ее варила пацанва), но спустя четверть века после этого решил узнать, или, по крайней мере, вспомнить, о секретах ее изготовления в деталях.
Недавно мы встретились с Сергеем Эшба, и он вживую стал рассказывать о том эпизоде из его детства, позволяющем заглянуть в творческую лабораторию Искандера:
«Я жил тогда на Кипарисовой улице. А наверх по улице, там была площадка, где стоял барак длинный, двухэтажный, многокомнатный такой. А дальше вела дорога в интернат №1, абхазский интернат. И дети оттуда всегда или с уроков сбегали, или просто шли, это их тропа была. И вот в один день, значит, смотрю: оказывается, там находится Фазиль Искандер. А я его не знал. И мне соседи, девочки, говорят: «Сергей, ты туда не иди, там Фазиль, он тебя поймает и будет тебя расспрашивать, где ты был, что делал, будет все записывать. И потом раз – пойдет в школу, и будет там обсуждение – где ты гуляешь, где положено, где не положено. Твоих родителей вызовут…» Я испугался сперва, думал: нет, не пойду. А потом стало любопытно, думаю: давай-ка пойду. Пошел. Смотрю: там Фазиль сидит с детьми, что-то в блокноте записывает...
– А на чем он сидел?
– А там знаешь, как? Там сосна, ее ветром повалило. Она перекрывала дорогу, потом, видимо, местные жители ее отодвинули – получилась как лавка. И вот, смотрю, сидит Фазиль в окружении детей и что-то записывает, а все хохочут. Мне любопытно стало, я подошел поближе. И я не один был, с товарищем. Он посмотрел: «Кто ты, как тебя зовут?». Так наше знакомство и состоялось. А расспрашивал он… Значит, сперва он обратился к моему товарищу. И говорит: «Ну, Гурам, где же ты сегодня был? Тот говорит: там, там, там… «А вообще ты за мастикой ходишь в лес?». Гурам говорит: «Да». И я сказал: «Я тоже хожу». И он начал расспрашивать у нас, что мы берем с собой, как собираем смолу. И мы в подробностях начали все описывать. Мы говорим: «Когда идем, берем толь, пустую консервную банку, марлю, чтоб процеживать. И вот делали костерчик из этого толя, добавляли хворосту. Потом смолу кладем в банку-жестянку, плавим, через марлю процеживаем и добавляем еще такие красные, как бусинки, ягодки, были на кустах, для того, чтобы мастика могла лучше надуваться в пузыри. Это секрет был наш. И вот он берет карандаш и все это записывает».
С такой же тетрадкой, продолжил Сергей, Фазиль приходил тогда к травянистой футбольной площадке, расположенной у железнодорожной насыпи недалеко от Сухумской поликлиники, садился там на какой-нибудь пенек и записывал реплики мальчишек во время матчей дворовых команд.
Двадцать лет спустя, в 1983 году, Искандер превратился в популярного во всем Союзе, а тем более в Абхазии, писателя, а Сергей Эшба, уже закончивший школу, начал работать фотокорреспондентом газеты «Апсны Капш».
На том же этаже, что и редакционные фотолаборатории, располагалось книжное издательство «Алашара», где в свое время, в начале 60-х, работал Фазиль Абдулович. Писатели иногда обращались к Сергею с просьбой сфотографировать их для своих новых книг. Так было и с дядей Фазиля Шамилем Акусба, которому так понравилась сделанное фото, вошедшее в его юбилейную книгу, что каждый раз при встрече он непременно благодарил Сергея Эшба. А еще шутливо допытывался, как он смог снять так, что на фото сделал его гораздо моложе своих лет.
И вот как-то раздался настойчивый стук в дверь фотолаборатории. Открываю ее – стоит Шамиль и говорит: «Пошли со мной, познакомлю тебя с моим племянником, он ждет тебя». Войдя в один из кабинетов издательства, увидел: вокруг стола сидят несколько наших писателей, а в центре расположился Фазиль Абдулович. Увидев их, все встали для приветствия. На столе были початая бутылка водки с закусками – стало ясно, что друзья отмечали приезд Фазиля из Москвы. Шамиль начал представлять ему Сергея вот, мол, это наш первый абхазский фоторепортер и автор того самого снимка из моей книги, о котором я рассказывал. И тогда только Сергей понял, что Фазиль и есть его племянник.
После обмена приветствиями все начали хвалить Эшба: что, несмотря на молодость, не уступает, мол, признанным мастерам фотодела. И вдруг Сергей вспомнил, что у него в архиве хранится фотонегатив с портретом Фазиля. Обращаясь ко всем, спросил, как долго они будут здесь и могут ли немножко подождать мой сюрприз. Услышав одобрительные возгласы, быстро побежал в лабораторию, напечатал около десятка фотографий большого размера, где Фазиль изображен сидящим в кресле и просматривающим номер американского журнала «Нью-Йоркер» (там, как он гораздо позже уточнил, была напечатана статья о неподцензурном советском журнале «Метрополь» с участием Искандера. Когда он вошел со снимками в кабинет, некоторые изобразили удивление, скорее всего, ждали от него другого «сюрприза». Взглянув на снимки, Фазиль был приятно удивлен: этого фото он никогда не видел. Сергей начал объяснять, что его автор – покойный фотокор редакции Гриша Альперт, архив которого ему достался. Тем временем все вокруг начали рассматривать фото, сделанное, наверное, в родительском сухумском доме писателя, и просить у Фазиля подарить их на память. Эшба, чтобы не докучать им своим присутствием, направился к двери. В этот момент Фазиль окликнул его по-абхазски: «Сергей, постой! Подойди сюда, теперь я хочу сделать тебе подарок!». Взяв один из снимков, подписал его и протянул мне. Надпись «Дорогому Сереже. Благодарно. 31.4.84 г.» очень молодого человека обрадовала.
Я спросил Эшба: «Так ты напомнил Искандеру во время последней вашей встречи о том, как консультировал его в восьмилетнем возрасте о способах приготовления мастики из сосновой смолы?» Сергей ожидаемо ответил отрицательно. И добавил, что сегодня, конечно, очень жалеет об этом.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетии
