Убийство грузинского правозащитника Виталия Сафарова: один из обвиняемых, Георгий Сохадзе, сегодня рассказал свою версию произошедшего.
Георгий Сохадзе, он же Слэйер, предпочел произнести религиозную клятву, а не гражданскую.
– Клянетесь ли говорить правду и ничего кроме правды? Если да, повторяйте за мной: клянусь, да хранит меня Бог!
– Клянусь, да хранит меня Бог!
Его, как и Автандила Канделакишвили, обвиняют в групповом убийстве, совершенном на почве национальной нетерпимости. Сохадзе рассказывает о том, как провел день, как уже ближе к ночи встретился с Канделакишвили и Николозом Шанава, которого, по его словам, знал не очень хорошо, как они выпили, и, наконец, доходит до момента, с которого начался конфликт, завершившийся убийством Виталия Сафарова.
Георгий Сохадзе говорит, что ему, стоящему около бара «Варшава», начал докучать Ираклий Белтадзе, проходящий в деле в качестве свидетеля. Он и Сохадзе не были знакомы. По словам последнего, Белтадзе был пьян и не отставал, предлагал посоревноваться в любви к Грузии, несколько раз подходил к нему, несмотря на просьбы Сохадзе оставить его в покое. Он утверждает, что множество раз пытался свести конфликт на нет: в какой-то момент, говорит обвиняемый, он вообще отошел ото всех, но его позвали, и в конечном счете он оказался в месте, где все случилось. Как рассказывает Сохадзе, напряжение возникло между Шанава и Сафаровым, при этом он затрудняется сказать, с чего непосредственно началось физическое противостояние:
«Я говорил с Белтадзе, когда драка началась. Я обернулся, ситуация была такая: Шанава и Виталий Сафаров катались по земле. Виталий несколько раз ударил Шанава и несколько раз, я успел увидеть, то же сделали и другие, 2-3 человека. Другие пытались их разнять, Зураб Морчиладзе, например. Виталия пытались сдержать, он был агрессивным. Я вмешался, чтобы помочь другу. В лицо меня кто-то ударил несколько раз. Я обернулся и увидел Белтадзе. Все это время я думал, что это именно он спровоцировал эту драку. Я очень разозлился на него, хотел ударить, но он закрылся рукой и начал отходить назад. Я пошел на него, но потом понял, что он испугался, и махнул рукой. В этот момент, не помню кто – Шанава или Канделакишвили – крикнул: «Побежали». В тот момент, т.к. их было больше, я решил, что они в драке победили нас, и побежал за Шанава и Авто».
Таким образом, Сохадзе утверждает, что вообще не знал о том, что кто-либо использовал в драке нож. Он говорит, что не помнит точно, кто именно, но, вероятно, Шанава сказал ему, что кто-то был ранен, когда они уже убежали с места, где произошло убийство. По словам обвиняемого, он попытался выяснить, при каких обстоятельствах был ранен некто – а он настаивает, что узнал о том, что это был Сафаров только в ходе следствия, когда все трое: он, Канделакишвили и Шанава уже находились в саду около моста Мира.
Прокурор Михаил Чхеидзе: У кого именно вы попытались выяснить?
Сохадзе: У обоих.
Прокурор: Начнем с Авто. Как вы спросили у него об этом?
Сохадзе: Шанава хвалил Авто, что, мол, он молодец, потому что ударил ножом. Но от Авто я не слышал, чтобы он подтвердил это, что он действительно сделал это. Я спросил его, почему ты сделал так и так...
Прокурор: Что значит «так и так»?
Сохадзе: Я точно не помню, но содержание было таким: я спросил его, почему он поступил так и т.д., на что он мне ответил, что ничего серьезного не произошло. Он как будто пытался отстраниться от меня, успокаивал.
Сохадзе полностью отрицает слова четырех очевидцев, которые говорят, что пока Канделакишвили наносил Сафарову удары ножом, Сохадзе одной рукой удерживал его, а другой, на которой был некий предмет, бил его по лицу.
Прокурор: Четыре свидетеля сказали, что в тот день, когда произошел конфликт, на вас был кастет. Где он?
Сохадзе: Это был не кастет. Это обычное керамическое кольцо с подставкой, которое одевается на два пальца. После драки у меня его не было, видимо, упало, потерялось.
Сохадзе настаивает, что не является последователем идеи фашизма. Он говорит, что наряду с этой идеологией он интересовался рядом других: у него в комнате можно найти много соответствующей литературы. При этом он довольно пренебрежительно высказался о представителях «Грузинского марша» и других схожих националистических группах, упомянув их как «мускулистых дебилов».
Прокурор: Как заявил Шанава, вы приветствовали ваших знакомых, интересующихся идеями нацизма, словосочетанием «Зиг хайль!» и соответствующим жестом. Это так?
Сохадзе: Это смешно. Простите, но так в Тбилиси делают только идиоты.
Прокурор: Со слов Шанава, приняв алкоголь в барах, вы начинали оскорблять на улицах иностранцев, не переходя на физическое насилие только потому, что там интенсивно патрулировала полиция.
Сохадзе: Ничего такого не было. Я знаю, что было на самом деле: Нику (Шанава) обработали, заставили говорить, что мы якобы входим в какую-то группировку. Посмотрели какие-то глупости из голливудских фильмов и решили обвинить нас в этом. И еще одно, о смешении крови: с кого я должен был начать это якобы очищение? Моя мать наполовину азербайджанка, а значит, и во мне есть «грязная» кровь. Что мне с себя надо было начать?
Прокурор: У Канделакишвили, как тут заявляли, на груди татуировка – свастика. Вы знаете об этом?
Адвокат (Автандила Канделакишвили) Зураб Бегиашвили: Сохадзе опрашивается относительно того, что произошло (в ночь 30 сентября), а символика, нанесенная на тело, – это личное пространство, персональная информация человека (Канделакишвили). Почему отвечать на этот вопрос должен Сохадзе? Протест.
Судья Шорена Гунцадзе: Протест отклонен, отвечайте на вопрос.
Сохадзе: Где я должен был увидеть эту татуировку?
Прокурор: Я спрашиваю, знаете ли вы об этом или нет?
Сохадзе: Нет, не знаю.
При этом Сохадзе рассказал о своих татуировках, в том числе о трех шестерках, набитых на животе, и «Зле» на затылке. По его словам, все это связано с тяжелым роком, его любимыми группами. Как, заявил он, собственно, и его прозвище – Слэйер.
Адвокат Георгия Сохадзе – Малхаз Салакая убежден в том, что следствие совершило ошибку, переквалифицировав обвинения в отношении его подзащитного:
«Сначала статья, по которой были предъявлены обвинения господину Георгию Сохадзе, касалась недонесения о преступлении. Только после шести месяцев, на основании новых обстоятельств, ставших известных следствию, его обвинили по совершенно другой статье. Все представленные в суде доказательства и улики еще раз подтверждают, что, как и в начале – в сентябре 2018 года, так и по сегодняшний день господин Георгий был абсолютно искренен и рассказал в своих показаниях, как все было на самом деле, и что он не имеет никакого отношения к тому, в чем его обвиняют».
Между тем Зураб Бегиашвили – адвокат Автандила Канделакишвили – считает, что показания Сохадзе не являются прямым доказательством преступления Канделакишвили:
«Эти показания были настоящей реальностью, а не ее версией, изуродованной стороной обвинения. Тот факт, что он (Сохадзе) косвенно дал определенную информацию в отношении Канделакишвили, не является прямым доказательством (свидетельствующим против Канделакишвили). Канделакишвили сам расскажет суду, какие факты имели место. Георгий Сохадзе довольно образованный, талантливый, честный и религиозный человек. Это было видно по его показаниям».
В свою очередь адвокат семьи Виталия Сафарова – Эка Кобесашвили полагает, что сегодня стало очевидно, какую именно стратегию выбрала защита:
«Сохадзе указал на Канделакишвили, и таким образом защита, вероятно, хочет исключить групповое убийство, чтобы получить более мягкое наказание, чем то, которое им грозит, исходя из предъявленных обвинений. Впрочем, Сохадзе в своих показаниях отметил, что в определенных случаях свидетели говорили правду, – подтвердил достоверность практически каждого факта, упомянутого ими на заседаниях. Он подтвердил, что они находились на месте преступления, подтвердил участие в конфликте, хотя, что касается непосредственно убийства – здесь он рассказал, разумеется, свою версию, которая отличается от реальности, но которая была воссоздана свидетельскими показаниями и другими доказательствами».
Следующее заседание по делу об убийстве Виталия Сафарова состоится послезавтра, 21 июня.
