Рассмотрение громкого дела об убийстве грузинского правозащитника Виталия Сафарова подходит к концу. Сегодня свою версию произошедшего ночью 30 сентября 2018 года рассказал второй обвиняемый – Автандил Канделакишвили. Сегодня же с заключительной речью выступил и прокурор дела.
Версия Автандила Канделакишвили практически идентична той, что рассказал два дня назад сидящий рядом с ним на скамье подсудимых Георгий Сохадзе – он же Слэйер. Он тоже говорит, что в тот вечер они вместе с Сохадзе и Николозом Шанава переходили из бара в бар, выпивали и в конечном счете оказались у бара «Варшава», где завязался конфликт. Канделакишвили рассказывает о парне, который начал донимать Слэйера – Ираклии Белтадзе, о том, что он завел странный, по его словам, разговор: как надо любить Грузию, быть патриотами и прочем. Говорит, что Сохадзе всячески пытался избежать контакта с выпившим незнакомцем, но тот не успокаивался и возвращался к теме снова и снова.
К месту, где произошло убийство, по утверждению Канделакишвили, они – в общей сложности семь человек – спустились по инициативе противоположенной стороны конфликта. Что касается непосредственно убийства: четверо очевидцев, в том числе Шанава, указали, что Сохадзе удерживал Сафарова и бил его по лицу неким предметом, похожим на кастет, а удары ножом ему нанес Канделакишвили. В своих показаниях Сохадзе между тем заявил, что физического соприкосновения с Сафаровым у него не было, а момента, когда правозащитнику наносили ранения, он вообще не видел.
В свою очередь, Канделакишвили сегодня признал, что использовал в драке нож. Правда, по его словам, сделал он это для самообороны и сказал, что нанес Сафарову удары только в бедро. Сафарову между тем в общей сложности было нанесено восемь ранений, в том числе, в область сердца, легких и печени.
«Шанава и Виталий продолжили разговор по неизвестной мне теме – я не слышал, был выпивший. Через какое-то время слышу, что разговор стал напряженнее. Увидел, что Шанава поскользнулся и упал, а Виталий начал бить его кулаками. В это время Сохадзе пошел к ним, хотел вытащить Шанава, но Белтадзе развернул его и начал бить кулаками. Шанава на земле, трое бьют его. Я в панике, испугался, побежал, попытался Шанава вызволить. Эти трое меня увидели и весь напор перенесли на меня – Шанава оставили в покое и начали меня бить. В том числе и Сафаров. Я достал из кармана нож. И ударил 3-4 раза его в бедро. Я оборонялся, поэтому убежал. За мной побежал Сохадзе. Мы забежали в подъезд. Думали, что нам грозит опасность. Вышли из подъезда, я ничего не понимал, был настолько растерян, что кинул нож в водосточную трубу», – рассказал Автандил Канделакишвили суду.
Он называет произошедшее несчастным случаем и высказывает предположение, что не он один использовал нож в ту ночь, что якобы кто-то другой нанес Сафарову смертельные ранения. По его словам, это мог быть офицер грузинской армии Зураб Морчиладзе, который в ту ночь тоже был на месте происшествия и проходит в деле в качестве свидетеля.
Адвокат Зураб Бегиашвили: Что обусловило ваш уход с места происшествия?
Канделакишвили: Их было много. Шанава убегал, мы с Сохадзе остались бы вдвоем. У нас не было другого выхода.
Адвокат: Можете сказать, какая опасность грозила вам в этом противостоянии?
Канделакишвили: Угроза жизни. Не только моей. Я мог оказаться на месте Виталия или другой кто-то.
При этом Канделакишвили утверждает, что какого-либо упоминания национальности Сафарова или вообще каких-то разговоров об этносах в ту ночь не было, в то время как очевидцы говорят, что ситуация накалилась после того, как он упомянул, что был евреем. Отрицает обвиняемый и то, что, как заявляли свидетели, он не раз говорил о том, что является последователем нацистских идей. Наличие татуировки с символом свастики на груди он объясняет так:
«В первую очередь я не понимаю, почему свастика считается фашистским или нацистским символом, потому что это на самом деле символ силы и вечности. Он использовался во множестве культур. Он изображен на грузинских церквях и монастырях. Я лично сделал эту татуировку как символ солнца, борджгало».
После того как опрос Канделакишвили был окончен, с заключительной речью выступил прокурор дела Михаил Чхеидзе. Он подробно перечислил все доказательства, имеющиеся в деле, привел выдержки из показаний всех опрошенных в ходе судебного разбирательства свидетелей, которые, как говорит прокурор, прямо указывают на виновность обоих обвиняемых. При этом Михаил Чхеидзе считает, что вне зависимости от того, у кого именно в руках был нож в ту ночь, вина за содеянное в равной степени ложится и на Сохадзе, и на Канделакишвили. Последний же, как считает прокурор, дал ложные показания сегодня, чтобы попытаться избежать грозящего ему серьезного наказания:
«Все свидетели уличили его в намеренном убийстве Виталия Сафарова, описали, как Канделакишвили наносил ему удары ножом, говоря: «Умри, еврей, твою мать...» Так же, как и Георгий Сохадзе, который подбежал, когда Канделакишвили наносил Сафарову удары, и, удерживая его, начал бить кастетом. После всего этого они не могли отрицать, что были там. Мы добыли записи камер видеонаблюдения, где четко видно, как все участники (конфликта) идут к месту происшествия. Далее из рассказов свидетелей известно, что именно и при каких обстоятельствах произошло непосредственно на месте, а потом Канделакишвили сам мог увидеть это на заседании – запись камеры, на которой видно, как он с ножом в руках с Сохадзе и Шанава убегает по улице Дюма».
Адвокат Автандила Канделакишвили – Зураб Бегиашвили ставит под сомнение как показания свидетелей, так и качество проведенного следствия. Он считает, что в деле остается слишком много вопросов:
«Следствие не было проведено полноценно. Не выявлены те аспекты, которые позволили бы установить правду в деле. Речь идет о том, что (у органов) было желание незаконно посадить Канделакишвили, чтобы в отношении него был незаконно вынесен обвинительный приговор по той статье, которую пытается (продвинуть) сторона обвинения».
За групповое убийство, совершенное на почве национальной нетерпимости, обвиняемым грозит от 13 до 17 лет тюремного заключения. Сегодня в ходе заключительной речи прокурор потребовал для них приближенную к максимальной меру наказания.
