В Цхинвале обсуждают новый инвестиционный проект, о котором накануне заявило правительство республики, – строительство лесокомбината российским инвестором, которому предоставят эксклюзивное право на вырубку и вывоз бука. Югоосетинские предприниматели, которые и сами претендовали на разработку древесины, считают это решение властей нечестным.
На прошлой неделе правительство Южной Осетии внесло изменения в постановление 2010 года о запрете вырубки хвойных пород древесины и вывоза круглого леса и пиломатериалов за пределы республики. Эти поправки предполагают снятие запрета на рубку и вывоз бука. За этой новостью сразу последовала другая – о том, что компания «Модульные технологии Осетии» построит к северу от Цхинвала лесокомбинат. По информации Торгово-промышленной палаты республики, на предприятии будут производить евродоску, мебельные заготовки и паркетную доску для их последующего экспорта в Сирию и Россию. В качестве сырья будут использовать только бук. Компании выделятся квота в размере 32 тысяч кубометров в год.
При этом отмечалось, что разработка бука будет вестись под строгим контролем государства. Как заявил представитель Управления лесного хозяйства Ахсар Келехсаев на заседании кабмина, «лесхоз определит, какие деревья следует вырубать. Сплошных рубок не будет».
Отношение к этой новости в республике неоднозначное. Югоосетинское название фирмы никого в заблуждение не вводит – это российская компания, которая почему-то первая и пока единственная получила квоту на разработку и экспорт бука.
Между тем все эти годы многие предприимчивые люди хотели заняться лесом, но им отказывали под предлогом или по причине того, что бук в республике рубить нельзя – порода на грани исчезновения. Например, в январе этого года в Министерство экономики обращалась группа предпринимателей, среди которых был и общественник Тимур Цхурбати. По его словам, это было предложение, к которому они долго готовились. Они нашли заинтересованного в поставках предпринимателя в Иране, договорились о беспроцентном займе на строительство предприятия по производству прессованного бруса, с условием, что погасят долг готовой продукцией. Предполагалось, что предприятие будет оснащено современным оборудованием, которое будет обрабатывать перестойный лес (к его порокам относятся внутренние радиальные трещины в стволах от комля до кроны).
По словам Тимура Цхурбати, предложение было выгодным не только югоосетинским предпринимателям и иранскому бизнесмену, но и республике. Они брали на себя обязательства за каждое срубленное дерево посадить два, а часть прибыли отчислять на благое дело, например, на нужды образования. Причем, подчеркивает Цхурбати, эти обязательства предлагалось включить в договор, но им все равно отказали:
«Почему этой российской компании рубить бук можно, а местным нельзя? Это, скорее всего, какая-то новая коррупционная схема. Давайте проведем тендер и посмотрим, кто предлагает лучшие условия. Если они, то пусть они работают, но если мы, то почему все им?»
Подозрение в коррупции – это нормальная реакция общества, когда сделка непрозрачная. В ноябре прошлого года сирийские власти заявили о готовности покупать у Южной Осетии щитовые дома. Производить их взялась российская фирма, причем как югоосетинское предприятие – «Модульные технологии Осетии».
Тогда власти даже заявляли, что предприятие построит в Южной Осетии завод, создаст порядка ста сорока рабочих мест. Судя по всему, щитовые дома в Южной Осетии никто не строит. Зато теперь предприятию передают эксклюзивное право на разработку бука. Передают без тендера, а это автоматически вызывает подозрения в коррупции. Кроме того, подчеркивает Тимур Цхурбати, эти так называемые вложения менее всего похожи на инвестиции. Варяги строят не на свои деньги, а на льготные кредиты, предоставляемые Россией на развитие предпринимательства в республике, говорит Цхурбати:
«Это не первый проект, у нас уже построен мясокомбинат, который не работает. Начали строить базальтовый завод. До половины построили и встали. Думаю, он вряд ли будет достроен. Из ста сорока миллионов освоено шестьдесят, а восемьдесят куда-то исчезли. Получается, деньги вбухали в ничто, но ведь эти же восемьдесят миллионов кто-то куда-то дел? Хорошо, чтобы я ошибался, но почему какой-то российской компании дают, а местным отказывают? А у этих местных ребят уже есть сбыт, есть опыт, они уже пилили этот бук. Вот это мне непонятно. Люди просто устают от этой безысходности».
Что касается югоосетинских экспертов в области лесного хозяйства, то далеко не все из них верят в возможность разработки перестойного бука без сплошных рубок и прочих злоупотреблений. Еще весной «Эхо Кавказа» говорило на эту тему с заместителем директора заповедника Зауром Кабуловым. Он привел следующие доводы. Прилегающие к дорогам лесные массивы с преобладанием буковых деревьев были вырублены за четверть века конфликта, когда не было надлежащего контроля за лесом. Поднявшийся из пеньков лес, как, например, на зарской дороге, хоть и растет быстрее посаженного из-за мощной корневой системы, но не становится деловой древесиной. Это лес на дрова. На сегодняшний день бук в основном находится в труднодоступных местах. Кроме того, как объяснял Заур Кабулов, если речь идет о не сплошной рубке, то лесорубам надо будет забирать в среднем два кубометра буковой древесины на один гектар или двести кубометров на квадратный километр леса.
Если руководствоваться расчетами эксперта, то получается, что 32 тысячи кубометров – 160 квадратных километров, причем в труднодоступных местах.
Или что-то в этом проекте не сходится, или нам не все рассказали.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
