На каком языке думают глухие? Правда ли, что во всем мире глухие и слабослышащие говорят на одном языке? Почему среди них так много людей, необученных грамоте? В последнее воскресенье сентября мир отмечает Международный день глухих.
Проще всего запомнить, как на жестовом языке сказать «Люблю». Нужно приложить к сердцу кулак с выпрямленными указательным и средним пальцами – в форме буквы V. Лали Джапошвили говорит, что этой фразе ее просят научить чаще всего.
Глухота Лали стопроцентная, т.е. она не слышит совсем ничего. Ее язык общения – это язык жестов, которым я не владею. Поэтому нам для коммуникации нужен переводчик. В этой роли выступает Майя Кублашвили. Я задаю вопросы ей, а она дублирует их Лали и возвращает мне ответы.
Кое-что можно понять, даже не зная языка жестов: подсказки дают сами движения, кроме того, некоторые слова Лали проговаривает сама. «Во-да» – отчетливо произносит она и делает соответствующий этому слову жест. Это было первое слово ее старшей дочери. Кстати, обе дочки Лали – слышащие. Но первый язык, на котором они заговорили, – язык жестов. Так обычно и бывает у слышащих детей глухих родителей. После того как у Лали родились дети, она решила обучиться разговорной речи и пошла к логопеду.
«Я никогда не хотела этого, но потом для детей научилась. Старшая в полтора года уже знала язык жестов. Когда дети начали подрастать, они спрашивали, мол, почему мама разговаривает руками? Я им все объяснила, и после вопросов не возникало. Самое главное, дети никогда не стеснялись того, что их родители неслышащие. Когда меня вызывали в школу, на собрания, дети выступали в качестве переводчиков, все мне переводили», – озвучивает мне ответ Лали Майя.
– На каком языке думают глухие?
– А на каком языке думаешь ты? – возвращает мой же вопрос через переводчицу Лали.
Глухие, как и все другие люди, думают на родном языке. Для них – это язык жестов. При этом существует ошибочное мнение, что язык у всех глухих и слабослышащих мира – общий. В каждой стране он свой, специфический, наделенный национальными чертами. Слово «Грузия» на грузинском языке жестов связано с традиционным костюмом: следует поднести руку к груди, где на чохе находятся газыри – кармашек для хранения патронов и пороха, и будто бы смахнуть с них невидимую пыль несколько раз, а после провести этой же рукой перед собой, как бы нарисовав полукруг.
Лали не скрывает: ей нравится, когда язык, на котором она говорит, вызывает интерес у людей. Когда видит в них заинтересованность, а не презрение или, еще хуже, – снисхождение.
Эмоции самой Лали легко считывать по лицу: все, что она говорит, сопровождается выразительной мимикой. Когда речь заходит об отношении окружающих к глухим еще лет десять назад, лицо Лали красноречиво иллюстрирует все еще до того, как Майя переведет ее слова:
«Говорили: «Ой, она «глухонемая!» Кто-то жалел, завидев нас, переговаривались: «Вайме, смотри, глухие!» Потом постепенно, где-то года с 2009-го, стали отходить стереотипы. Барьеры остаются, но все же прогресс однозначно есть. Раньше нас даже не спрашивали ничего. Сейчас люди просят показать, как на языке жестов сказать то или другое, интересуются. А тогда, бывало, заходишь в магазин, показываешь, что хочешь, а продавец презрительно так демонстрирует, как ты ему надоела».
Лали ходила в обычную школу. Там не было переводчиков, не было педагогов, владеющих языком жестов. Приходилось считывать по губам или пользоваться тактильным алфавитом.
В вуз или профессиональный колледж Лали уже пойти не смогла: занялась шитьем – тем, чему ее научила еще бабушка. Постельное белье для люльки – первое, что она сшила самостоятельно. Ей тогда было семь. А еще в три у нее появился первый друг – соседка, слышащая, с которой они общались на своем собственном языке. Когда пошли в школу, начали писать друг другу записки.
Может показаться, что если у человека нет проблем со зрением, то для него не составит труда научиться читать и писать. Так оно, в принципе, и есть, но только при условии, что грамоте его будут обучать на жестовом языке. А в советскую эпоху этот язык на официальном уровне был полностью проигнорирован, считалось, что это язык для внутренней коммуникации представителей общины, говорит вице-президент Союза глухих Грузии Майя Метонидзе. Как итог – множество людей, необученных грамоте:
«Для нас это очень серьезный вызов – научить глухих и слабослышащих государственному языку. Очень важно, чтобы человек, который не может услышать твою речь, мог использовать письменную коммуникацию, понимать содержание того, что вы напишете ему. Т.е. человек может уметь читать и писать, но (если обучение не проходит на языке жестов) он не знает, какое слово что обозначает. Другими словами, если вы указываете на стол, человек понимает, что это стол. Но если он видит написанное слово «стол», то он должен знать, что это слово обозначает именно тот предмет. Объяснить это необходимо именно на языке жестов, и тогда человек обязательно запомнит это. Этот метод обучения в свое время был нарушен. И теперь у нас есть целое поколение таких людей, которые не умеют читать и писать».
Сегодняшняя система образования предусматривает использование языка жестов. Но есть другая проблема – дефицит кадров. Майя Метонидзе считает, что готовить педагогов жестового языка должны начать вузы, для этого необходимо открыть соответствующий факультет.
«Люди, которые в нашей стране лучше всех знали язык жестов, стали тренерами этого языка, признанными Домом учителей. Т.е. они получили легитимацию. Впрочем, у большинства слабослышащих людей нет высшего образования. А по закону у педагога оно должно быть. Есть еще одно обстоятельство: когда переводчик работает в паре с педагогом, это не столь эффективно, как когда педагог является носителем языка жестов. Когда слабослышащий человек говорит на языке жестов с ребенком, который не слышит, – у него больше мотивации».
На сегодняшний день по большей части решена проблема с получением документов в публичном реестре и с вызовом экстренной службы 112 (скорая, полиция, пожарные). В случае с последней была составлена база глухих и слабослышащих: когда поступает звонок с внесенного в нее номера, посредством скайпа подключается оператор, владеющий языком жестов. Это, конечно, для многих решило проблему, но остаются люди, у которых нет доступа к интернету, в основном в регионах.
Что касается публичного реестра, где на сегодняшний день можно получить практически любой необходимый документ, – там теперь также есть группа сотрудников, обученных жестовому языку.
В остальных государственных или частных учреждениях глухим и слабослышащим людям без посторонней помощи не обойтись: нужно чтобы рядом с человеком был кто-то, кто сможет переводить с языка жестов и наоборот. В этом смысле одиноким или оказавшимся по тем или иным причинам в изоляции людям приходится сложнее всего.
Лали говорит, что ей в свое время тоже не сразу удалось принять все как есть, не закрыться в себе.
«Я не стесняюсь. Язык жестов – мой язык. Я считаю, что мы равны. Единственное, у меня есть проблема коммуникации и все. Есть родители, которые прячут своих детей. Не отводят в школу, никуда не пускают. К сожалению, эти дети потом вырастают... другими», – облекает жесты Лали в соответствующие слова Майя.
А я говорю им спасибо: прикладываю костяшки кулака вначале ко лбу, а потом к подбородку.
