В знаменитой коллекции живописи Бидзины Иванишвили явно не хватает картины Иеронима Босха «Корабль дураков». Его партия «Грузинская мечта» не просто совершает грубейшие ошибки, но и сама создает предпосылки для них – недавние события еще раз подтвердили это.
8 марта 2020 года, после тяжелого многосерийного кризиса представители власти и оппозиции при посредничестве западных дипломатов пришли к компромиссному соглашению и подписали два документа. В одном из них говорилось, что осенью, в ходе парламентских выборов 120 депутатов будут избираться по пропорциональным спискам, а 30 – в мажоритарных округах (прежнее соотношение – 77 на 73) при однопроцентном барьере. Помимо этого меморандума стороны подписали совместное заявление, согласившись с тем, что «необходимо реагировать на действия, которые могут быть истолкованы как неуместная политизация судебных и избирательных процессов и что в будущем следует избегать подобных действий». Они также приветствовали «предложение президента о содействии свободному, справедливому и прозрачному процессу выборов в рамках ее полномочий». Уже 9 марта лидеры оппозиционных партий призвали президента Зурабишвили и других представителей власти принять меры для освобождения из тюрьмы четырех человек – Гиги Угулава, Ираклия Окруашвили, Георгия Руруа и Бесика Тамлиани.
Противники «Грузинской мечты» называли их политическими заключенными, а сторонники категорически отвергали этот термин. Ничего принципиального нового не происходило – нечто похожее было и при Гамсахурдия, и при Шеварднадзе, и при Саакашвили. К примеру, 5 декабря 2012 года парламент признал политзаключенными 190 человек, однако «националы» никогда не соглашались с тем решением, при случае писали слово «политзаключенный» в кавычках или присовокупляли «так называемый». Точно так же поступают сегодня их оппоненты. Ничего не поделать – у нас не только отдельные термины, но и вся демократия в кавычках.
Ситуация осложняется тем, что значительная часть населения и даже экспертного сообщества нередко путает политзаключенных с узниками совести, руководствуется понятиями советского периода и ничего не знает о Резолюции 1900, принятой Парламентской ассамблеей Совета Европы 3 октября 2012 года, в которой сказано, что политическим заключенным лишенное личной свободы лицо считается:
a. если лишение свободы было применено в нарушение одного из основных прав, гарантированных Европейской конвенцией по правам человека (ЕКПЧ) и Протоколами к ней, в частности, свободы мысли, совести и религии, свободы выражения мнения и информации, а также свободы собраний и объединений;
b. если лишение свободы было применено по явно политическим причинам без связи с каким-либо правонарушением;
c. если по политическим мотивам продолжительность заключения и его условия являются явно несоразмерными по отношению к правонарушению, в котором лицо было признано виновным или подозревается;
d. если по политическим мотивам лицо лишено свободы на дискриминационной по сравнению с другими лицами основе; или
e. если лишение свободы является результатом очевидно несправедливого разбирательства, что, как представляется, связано с политическими мотивами властей.
23 марта на свободу вышел Бесик Тамлиани, обвиняемый в совершении преступления, предусмотренного статьей 225 УК Грузии «Организация группового насилия, руководство им или участие в нем» (в связи с событиями т.н. гавриловской ночи) – суд изменил меру пресечения на залог. Рассмотрение ряда дел было заморожено – в том числе председателя партии «Лело» Мамуки Хазарадзе и руководителя радикально оппозиционного ТВ «Мтавари» Ники Гварамия. Однако 13 апреля бывшего министра обороны Ираклия Окруашвили осудили по той же 225-й статье на пять лет лишения свободы (при Саакашвили он занимал и другие посты, затем стал противником прежней, а позже – нынешней власти). Именно тогда оппозиционные партии заговорили о том, что «Грузинская мечта» нарушает соглашение. Дискуссия шла вяло, поскольку общественность интересовалась исключительно эпидемией, к тому же многим казалось, что Окруашвили вскоре помилуют, несмотря на приговор. Напряженность росла постепенно, и лишь пару недель назад стало очевидно, что дело идет к кризису. Лидеры «Мечты» утверждали, что соглашение не предусматривало освобождения конкретных лиц, что они не вправе приказывать суду и т.п.
Судя по последствиям, кризисы предоставляли «Грузинской мечте» лишь два варианта – увязнуть в грязи по пояс или по шею, и никаких иных возможностей у нее не было
Президент Кеннеди и другие замечательные люди часто говорили, что китайское слово «кризис» состоит из двух иероглифов – «опасность» и «возможность». Известное мотивирующее высказывание основано на ошибочном переводе, поскольку второй иероглиф имеет значение «начальная точка» или «кульминационная точка» в зависимости от контекста, но никак не «возможность». «Грузинская мечта» косвенно подтвердила это; судя по последствиям, кризисы предоставляли ей лишь два варианта – увязнуть в грязи по пояс или по шею, и никаких иных возможностей у нее не было.
Т.н. молодогвардейцы, руководящие фракцией «ГМ» в парламенте, интерпретировали туманную формулировку как многозначный иероглиф, повторяя, что в совместном заявлении не упоминались конкретные лица и механизмы их освобождения. Но иначе и быть не могло, поскольку в противном случае грузинская политическая элита расписалась бы в том, что по-прежнему пребывает в состоянии первозданной дикости, а судебная власть является придатком исполнительной. После бурного обмена мнениями председатель парламента Арчил Талаквадзе вопреки основополагающим правилам политики попросил иностранных послов засвидетельствовать, что его партия не брала на себя обязательств по освобождению Угулава, Окруашвили и Руруа.
Ответное заявление дипломатов было сдержанным и обтекаемым, поскольку статус накладывает на них определенные ограничения, однако вскоре председатель Комитета Сената США по международным отношениям Джим Риш написал в «Твиттере», что ожидает «освобождения политзаключенных и прогресса в направлении новой избирательной системы»; в том же духе высказались и некоторые европарламентарии. Младшие боссы «Мечты» пару дней пытались полемизировать с ними, а пропагандистская машина изображала их лоббистами «Нацдвижения», но Бидзина Иванишвили, судя по всему, задумался о целесообразности процесса. 15 мая президент Зурабишвили помиловала Окруашвили и Угулава, заявив, что не допустит, чтобы «ситуация в стране обострилась из-за двух преступников» (бывший мэр столицы Гиги Угулава был признан Верховным судом виновным в растрате средств «Фонда развития Тбилиси» 10 февраля 2020 года). А лидеры правящей партии с усердием актеров театра Кабуки делали вид, что Саломе Зурабишвили действовала по своей инициативе и ничего с ними не согласовывала.
«Я не знаю, зачем и кому это нужно», – пел Александр Вертинский. В последние месяцы правительство, при всех его минусах, в поте лица зарабатывало для Иванишвили очки в борьбе с эпидемией коронавируса и радостно размахивало публикациями западных СМИ об успехах Грузии. Его противники либо отмалчивались, либо в общем-то безуспешно метались между различными темами (ничего специфически грузинского в этом нет, подобная ситуация сложилась во многих странах). А социальные последствия «коронакризиса», по сути, позволяют правительству и контролирующему его олигарху Бидзине Иванишвили начать раздачу денег непосредственно перед выборами при том, что в нынешних условиях даже скромная сумма может стать важным стимулом. Зачем им нужно было держать Окруашвили, Руруа и Угулава за решеткой, вопреки духу (а не расплывчатым формулировкам) договоренностей 8 марта? Несмотря на предъявленные прокуратурой доказательства, история с Угулава выглядит весьма двусмысленно из-за сомнительных сроков рассмотрения кассационной жалобы и самого дела и других обстоятельств; многое кажется неубедительным и в двух остальных случаях.
Ни одного из них нельзя считать политическим терминатором, способным с легкостью изменить предвыборную драматургию. Ираклий Окруашвили баллотировался в 2016 году в Горийском мажоритарном округе и не произвел сенсации. Соучредитель телеканала «Мтавари» Георгий Руруа политиком, собственно говоря, никогда не был. В том же 2016-м он помогал брату, умершему недавно, Нике Руруа, который выдвигался от «Нацдвижения» в Мтацминдском округе, но тогда мандатом, причем без сверхъестественных усилий, завладела Саломе Зурабишвили, поддержанная «Грузинской мечтой». Гиги Угулава после освобождения из тюрьмы в 2017-м стал одним из руководителей «Европейской Грузии», но эксперты никогда не упоминали о его особом вкладе в кампании 2017 или 2018 года. Бóльшую проблему для «Грузинской мечты» они, вероятно, создали бы в том случае, если бы перед выборами на Западе продолжали говорить о них как о политзаключенных.
Есть в меру конспирологическая версия, согласно которой лидеры «Грузинской мечты» и, в частности «молодогвардейцы», с самого начала пытались подтолкнуть «Нацдвижение» и «Европейскую Грузию» к отказу от голосования по избирательной реформе, обвинить их в срыве соглашения, а затем провалить законопроект, несмотря на то, что поддержка других фракций позволяет набрать нужное количество голосов (т.е. оставить старые, комфортные для «ГМ» правила, как это уже случилось 14 ноября, когда они торпедировали обещание о переходе к пропорциональной системе). Но в рамках данного сценария легитимность выборов полетела бы под откос, почти наверняка началась бы взрывная эскалация, а западные партнеры, вероятно, прибегли бы к более увесистым средствам вразумления вплоть до сворачивания ряда программ. Издержки делают «хитрый план», если он действительно существует, откровенно шизофреническим. Впрочем, сегодня утром, вопреки ожиданиям, суд не удовлетворил ходатайство адвокатов об изменении меры пресечения Георгию Руруа, что вызвало негативную реакцию оппозиционных партий и подкрепило эту противоречивую версию. Но не исключено, что дело касается лишь имиджевых проблем правящей партии и судебной системы, а для освобождения Руруа позже используют другой механизм, после чего у «националов» и «еврогрузин» не останется повода для того, чтобы не поддержать избирательную реформу вместе с другими депутатами.
Если «Грузинская мечта» не хотела выпускать фигурантов на свободу, зачем она вообще обсуждала этот вопрос и подписывала совместное заявление?
Если «Грузинская мечта» не хотела выпускать фигурантов на свободу, зачем она вообще обсуждала этот вопрос и подписывала совместное заявление? Или ее представители продолжали отстаивать прежнюю позицию только потому, что формулировки позволяли подвирать, а оппоненты требовали чего-то противоположного? Подобную политику, наверное, следует назвать даже не инстинктивной, а рефлекторной в честь опытов академика Павлова. То же самое можно сказать и о версиях, согласно которым лидерами правящей партии руководила злость, желание отомстить или запугать своих врагов на глазах у всего Европарламента и Госдепартамента.
Это старый алгоритм – первым делом грузинские политики устраивают кризис и выясняют, что увязли в нем. Затем просят западных партнеров помочь и даже вмешаться в микроменеджмент. Чуть позже начинают беззастенчиво лгать им и пытаются использовать в своих целях. А будучи пойманы за руку, искренне обижаются и иногда тайно приказывают своим пропагандистам распространять в соцсетях плаксивые монологи о суверенитете и национальном достоинстве. Действующие лица и декорации меняются, но сюжет остается прежним.
Рассматривая похожие эпизоды, можно вспомнить о т.н. кабельном деле, возбужденном против сотрудников Минобороны в тот момент, когда «Грузинская мечта» навалилась на их руководителя, своего бывшего союзника Ираклия Аласания. Тогда реакция Запада была не столь резкой, но все же ощутимой, несмотря на то, что на скамье подсудимых сидели не политики, у которых есть связи за рубежом, а «обычные граждане». Лидеры «Мечты», скорее всего, с облегчением вздохнули, когда в январе 2017-го президент Маргвелашвили помиловал фигурантов этого дела, тем более что главной цели к тому времени они уже достигли – Аласания ушел из политики после крайне неудачных для него выборов 2016 года. Именно тогда власти могли сделать вывод о нецелесообразности, «нерентабельности» использования судебной машины в политических целях, но, похоже, что негативный опыт был отброшен и забыт из-за того, что эпизод в целом закончился без осложнений – так обычно поступают плохие менеджеры и просто недалекие люди.
Сторонники «Грузинской мечты» крайне разочарованы, поскольку для них Угулава и Окруашвили олицетворяют все зло, связанное с правлением Саакашвили
Сторонники «Грузинской мечты», а если точнее – противники «Национального движения» крайне разочарованы, поскольку для них Угулава и Окруашвили олицетворяют все зло, связанное с правлением Саакашвили. Их реакция породила еще одну, в меру безумную версию, согласно которой «Грузинская мечта» не отказывалась от выполнения обязательств, а оказывала символическое сопротивление, чтобы ее избиратели разозлились не так сильно. Но это не значит, что электорат «ГМ» завтра же разбежится – партии удалось использовать «схожее по параметрам» нарастающее раздражение в своих целях на выборах 2016 и 2018 годов.
Оппонентам Иванишвили следует считать произошедшее успехом, благодаря ему они удачно вышли из «положения вне игры», в которое попали после начала эпидемии. Однако (и в первую очередь это касается Михаила Саакашвили) они могут переоценить свои силы, как летом 2019-го, после «гавриловской ночи» и важных уступок (избирательная реформа и т.д.) «Грузинской мечты». Затяжная и бесплодная кампания выдохлась, а Иванишвили отказался от обещанных пропорциональных выборов и вдобавок выдвинул на пост премьер-министра главу МВД Георгия Гахария, отставки которого требовали протестующие. Вместе с тем, компенсируя нехватку собственных сил, лидеры оппозиционных партий сегодня апеллируют к заявлениям зарубежных партнеров намного чаще, чем это допускает самолюбие среднестатистического грузинского избирателя-националиста. У них пока нет тактики, позволяющей хотя бы частично нейтрализовать гигантские по грузинским меркам финансовые ресурсы Иванишвили, которые, безусловно, могут превратить парламентские выборы в «ремейк» второго тура президентских, притом, что его электоральные резервы – избиратели ненавидящие «националов» и многие бюджетники вместе с членами их семей – неплохо защищены от внешнего воздействия. Именно благодаря слабости оппозиции, после грубых, зачастую чудовищных ошибок (при иных обстоятельствах они привели бы к смене власти) «Грузинская мечта» возвращается примерно в ту же точку, где совершила их, и восстанавливает, а иногда и наращивает рейтинг, как птица Феникс – ощипанная, но живая.
В происходящем мало смешного, но граждане, как правило, начинают хохотать или материться (одно, в принципе, не исключает другого), когда представители нынешних, как, впрочем, и прежних властей, рассуждают о верховенстве закона и успехах судебной системы. Эта бесконечная, бесстыдная ложь обесценивает любые разговоры о демократическом развитии Грузии и планы улучшения ее жизни. Без независимого суда не только правящая партия или вся элита, но и страна в целом по-прежнему будет напоминать плывущий во тьме «без руля и без ветрил» Корабль дураков, вне зависимости от того, кто станет его капитаном и кого передравшиеся пассажиры выкинут за борт.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
