ПРАГА---Как и почему эпидемия коронавируса в Дагестане стала явлением общероссийского масштаба? Особенности стиля руководства, отношения к проблеме самих жителей и как статистическая ложь прямо влечет за собой смерти людей, обсуждаем с «Гостем недели» – координатором проекта дагестанской газеты «Новое дело» «Институт города», юристом Расулом Кадиевым.
Вадим Дубнов: Эпидемия в Дагестане стала уже явлением федерального масштаба, (Владимир) Путин проводит совещания, а перед этим министр здравоохранения заявляет, что количество заболевших на самом деле в разы и даже в десятки раз больше, чем показано в официальных сводках. С чем было связано такое неожиданное признание?
Расул Кадиев: Надо добавить, что до этого было открытое письмо общественности с просьбой опубликовать сведения по пневмонии и по ковиду, по смертям, пошло обращение в Москву, которое дошло, в том числе, до «Единой России». После этого стало понятно, что в Дагестане надо руководству либо что-то открывать и говорить, и после заявления Владимира Путина 11 мая глава Республики Дагестан Владимир Васильевич оперативно в коридоре записал для Инстаграма и прессы заявление, что «на следующий день, до трех часов 12-го числа, я вам дам все ответы». И он сообщил, что, «да, вот кто-то скрывает, а мне бояться нечего», и огласил цифру – 481 умерший от пневмонии, 26 – от ковида. Он попытался там показать, что все будет нормально, скоро солнышко выйдет, вот, мол, у меня графики…
К тому моменту появилась информация о том, что врачи умирают в Дагестане, и об этом власть молчит. Дагестанские журналисты издания «Черновик» стали публиковать списки врачей (там уже было около 27, если я не ошибаюсь, на тот момент), и стало понятно, что министр здравоохранения может стать крайним. Естественно, пошла волна вопросов: а что творится в Дагестане, почему так?
Вадим Дубнов: А что творится в Дагестане и почему так?
В Дагестане, ничего не предприняли – не поставили сотрудников полиции, не закрыли муниципалитеты. Почему? Васильев говорил: «Мы не должны убивать свою экономику»
Расул Кадиев: Некоторые говорят, что у нас, дескать, традиции, нравы… Но я уверен, если бы в Москве в каждом квартале, микрорайоне не стоял ППС, не проверял соблюдение режима самоизоляции или камеры не считали тех людей, которые вышли в коридор мусор выкинуть, то в Москве была бы такая же история. Здесь, в Дагестане, ничего не предприняли – не поставили сотрудников полиции, не закрыли муниципалитеты. Почему? (Владимир) Васильев говорил: «Мы не должны убивать свою экономику».
Руководство республики очень хаотично действовало, скрывая арифметику, и люди удивлялись: «а почему мы должны сидеть дома, если у вас всего лишь там 20 заболевших?» А после выступления Путина о том, что надо как бы экономику держать, власти приняли 8 апреля распоряжение и разрешили 52 вида экономической деятельности. Достаточно было получить виртуальное разрешение с QR-кодом от Роспотребнадзора, заполнив виртуально соответствующую анкету, где надо было формально написать, какое количество у вас тонн дезинсекторов и сколько перчаток на работе, и все: вперед, работайте! В результате, 60 тысяч сейчас людей как минимум работающих.
Вадим Дубнов: Вы сказали, что, в общем, люди везде одинаковы, и это так, но тем не менее все-таки есть традиционные вещи – массовые похороны, например, как в Дербенте, после которых заразилась уйма народа, Ураза-байрам в выходные…
Расул Кадиев: Мы проводили опрос на сайте «Нового дела»: кто виноват? Первое место - в эпидемии виноваты сами люди, второе место – власти республики, на третьем – федеральный центр… Да, я абсолютно с вами согласен, но вопрос в том, что есть экономика правил: чем свободнее общество, тем жестче надо принимать меры. Германия, США жестко принимали меры. Какие бы у вас обычаи ни были, но если у вас есть эти обычаи, тогда еще жестче и своевременнее должны были быть меры, но власти на это не пошли. Более того, они еще делали все, чтобы не было этого карантина. Очень интересный скандал произошел с муфтиатом, потому что в начале мая было заявление жены муфтия, которая сказала: «вы знаете, первое заявление муфтия о том, что надо закрывать мечети, типа не ходите в мечети, мы их закрываем, – нас заставили переделать и убрать слово «карантин». С 18 марта (подчеркиваю), когда был объявлен режим самоизоляции, дагестанцы честно сидели, видно было – я снимал в Махачкале, – но как только власть начала играть в непонятную игру «людям тоже деньги нужны», стали какие-то невнятные сигналы посылать обществу, и люди стали получать разрешения на работу, говорили: «мне разрешили работать, я пошел работать». Васильев сказал на встрече с Путиным: «а вот зато мы 70 процентов экономики сохранили». Так, ребята, если у вас 70 процентов экономики работает, какая изоляция? Причем мы знаем дагестанскую экономику, в которой все состоит из самозанятости.
Вадим Дубнов: Но население видит, что происходит, почему они не боятся?
Когда вам показывают каждый день цифры: 1-2 заболевших, и не показывают, что забиты койки. А потом, наоборот, показывают: вот, скорая помощь выстроилась у больницы в очередь. Чего вы врете нам?
Расул Кадиев: Это в экономике называется «принятие решения в условиях ограниченной рациональности». Когда вам показывают каждый день цифры: один заболевший, два заболевших, и вам не показывают, что забиты койки. А потом вам, наоборот, показывают: вот, скорая помощь выстроилась у больницы в очередь. Как они выстроились у больницы, если у вас только десять человек заболевших? Чего вы врете нам? И были такие простые люди, которые так и говорили. А их толкает на это то, что они остались без денег…
Вадим Дубнов: Поэтому так процветало социальное творчество про чипирование, вышки 5G и далее по списку?
Расул Кадиев: Да, конечно!
Вадим Дубнов: В чем логика власти, чего она пыталась добиться? Или это просто элементарная паника?
Расул Кадиев: Во-первых, паника, во-вторых, руководитель Республики Дагестан Владимир Абдуалиевич Васильев, генерал-полковник МВД, он госдумовский человек – это вышколенный светский лев вертикали власти. И вот его отправили в Дагестан, чтобы замирить местных индейцев, которые восстали против местных коррупционеров, показать, что федеральная власть не такая плохая и надо федеральную власть уважать, любить, вот, мы к вам отправляем своего Васильева, у него авторитет. И к Васильеву в придачу прислали еще главу его администрации (Владимира) Иванова, который никогда не работал на административной должности такого рода, а был всего лишь начальником аппарата фракции «Единая Россия» в Государственной думе; отправляют (Артема) Здунова, который был министром экономики в Татарстане, т.е. люди, которые не знают Дагестан. Эта эпидемия и показала это.
Ведь надо понимать очень важные вещи. Можно сравнивать со Ставропольем, но надо понимать, что здесь и другая плотность населения, и другие принципы его распределения. Вот, скажем, Москва – это город, здесь можно организовать вывоз мусора, подвоз врачей, все распределено и организовано. Дагестан – это степи, пустыни, низменности, горы, предгорья, высокогорье и т.п. Где больше проживает населения? Примерно 5% территории Дагестана – это всего лишь 10 городов, в том числе Махачкала, в которых проживают 45% населения, а все остальное – в сельской местности. Надо же знать, что Дагестан – третий или четвертый из субъектов по количеству муниципалитетов, у нас 761 муниципалитет официально, 500 сел, в которых население от двух с половиной тысяч и меньше, и у них бюджет от 50 до 90 процентов уходит на местную администрацию, т.е. никаких средств там купить маски, обсерваторы сделать и что-то еще, нет. Система здравоохранения же оптимизирована по принципу: мы делаем медицинские центры и подводим туда дороги.
Когда в селе по два, по три человека хоронят, это уже вопрос: а что это? И люди понимают, это уже не стандартная пневмония
Смотрим дальше. В Италии уровень заражения был 400 жителей на одного заболевшего. Когда мы у нас считаем, то считаем целый регион, а надо считать муниципалитеты. Люди живут отдельно по муниципалитетам, но в статистике получается средняя температура по больнице. Когда в селе по два, по три человека хоронят, это уже вопрос: а что это? И люди понимают, это уже не стандартная пневмония. И когда 17-18 апреля глава Кизилюртовского района говорит: «В срочном порядке закрываем город, у меня 80 больных на больничных койках!» А 6 мая у него уже 450 было, а вчера мне сообщили, что уже 700 у него больных.
При этом власти с самого начала не разрешали вводить ЧС на территориях – а ведь муниципалитеты имеют право на своей территории отдельно вводить уровень готовности. Никому не дали это сделать.
Вадим Дубнов: Вернусь к логике власти…
Расул Кадиев: А просто они провалили работу. Эта т.н. эффективная власть, эти новые топ-менеджеры, которых направили сюда, просто пытались это спрятать. В Сергокалинском районе уровень заражения на количество населения – 70 жителей на одного заболевшего. Представляете, там 30 тысяч населения, то сколько это получается.
80 больниц по республике и где-то тысяча ФАПов (фельдшерско-акушерских пунктов), ФАПы – это ни про что, но инфекционистов-то нет. Представьте себе, чтобы в мирное время человек умер на операционном столе, потому что его оперировал детский стоматолог… А, кроме того, они же знали, что надо готовиться, и решающее значение имеет кислород – выясняется, что кислорода в Дагестане нет. Выясняется, что Дербент кислород стал у Краснодара покупать, потом из Ростова стали привозить…
Вадим Дубнов: Судя по всему, в Москве накопилось раздражение, сегодня московская делегация медиков в Дербенте прямо сказала, что «то, что вы обманывали со статистикой, отражается на людях, потому что лекарства отпускаются соответственно статистике, а у вас этих лекарств не хватит». Чем это может кончиться в отношениях Махачкалы и Москвы?
Проблемы с управленческой командой были всегда. Нет на запасной скамейке умных, талантливых, да еще и разбирающихся в эпидемии и т.п., а исправить очень тяжело.
Расул Кадиев: Проблемы с управленческой командой были всегда. Нет на такой запасной скамейке умных, талантливых, да еще и разбирающихся в эпидемии и т.п., а исправить очень тяжело. Если менять команду, то, опять, какие принципы?
Основная проблема в том, что нет взаимодействия с обществом. У команды Васильева вообще с этим была жесткая проблема, и у них была еще проблема, что он вообще не воспринимал экспертов. Все сами. Например, в Дербенте что случилось? Дербент управляется человеком Сулеймана Керимова, достаточно политически свободным по отношению к главе республики, и, конечно, они подняли бунт. Там получилась странная ситуация. Керимов купил на полтора миллиарда оборудования по просьбе руководства Дагестана, потом выяснилось, что это оборудование просто простаивает, что некоторое оборудование купили зря, неизвестно, куда ушли какие лекарства и т.п. Можно, конечно, обвинять, что у нас традиции, кумовство, взяточничество и т.п. Но посмотрите, сейчас в Грузии около 700, на 40-45-й день эпидемии, и посмотрите, мы где и посмотрите на тот же самый Азербайджан, где 10 миллионов населения, у них там до трех тысяч, и мы, которых даже официально ковидных получается почти 14 тысяч.
Вадим Дубнов: Кризис такого масштаба, в принципе, дает шанс на какую-то низовую организацию. Есть такие вещи?
Расул Кадиев: Конечно, на низовом уровне выхода другого нет, но там все это делают вне правового поля. Более того, самая смешное в том, что глава региона заявил муниципалитетам: «Мы вам передаем полномочия, которые передал нам Владимир Путин, и мы с вас будем спрашивать». Ребята, вы о чем? Есть законы. Тогда дайте им возможность, покажите, как вводить хотя бы ЧС.
Люди просят спонсоров, богатых выходцев, те отправляют лекарства, где-то найдут халаты, есть, конечно, богатые депутаты, богатые мэры… Но у них тоже ограниченный ресурс, там должно работать все немного по-другому, там должен быть какой-то порядок, соблюдение режима самоизоляции и т.п. Глава администрации что должен делать? Он должен по рекомендации Роспотребнадзора опубликовать: вот, у нас столько-то заразившихся, столько-то по домам, столько-то у нас коек. Самоорганизация – это когда старый детский садик начинают переделывать под обсервацию, т.е. тех, кто только чихнул, сгоняют туда, кормят их и т.д., но держат подальше от других. Ведь в Дербенте московские врачи что сказали? «Это не остановится ни через месяц, ни через два, т.е. вам надо научиться жить с этим».
