Президент Бибилов продлил ограничительные меры на границе с Россией до 1 сентября. Выезд в Россию запрещен, въезд автотранспорта – только по специальным пропускам для служебных машин и товаров первой необходимости. Все прибывающие обязаны проходить двухнедельный карантин, за исключением тех, кто уже переболел COVID-19 и готов подтвердить это тестом на антитела. Население в республике неоднозначно восприняло продление изоляции на фоне отмены ограничений в России.
Такое впечатление, что в республике продлением карантина на границе недовольны все. Одни жители республики считают, что карантин оказался дырявым, формальным. Они утверждают, что ограничительные меры не распространялись на российских пограничников, служащих 4-й военной базы и членов их семей. Они требуют срочно устранить все бреши в карантине. Сейчас с их жалобами разбираются депутаты парламента.
Другие, напротив, считают, что четыре месяца ограничений – это слишком долго, карантин пора отменять. Третьи умудряются возмущаться по двум поводам одновременно. Во многом это нетерпение провоцирует позитивная информация из телевизора о том, что болезнь ушла и российские регионы возвращаются к обычной жизни. Журналист из Нальчика Ибрагим Гукемух так описывает оживление в республиканской столице после отмены режима самоизоляции:
«Все открылось – рестораны, кафе, бассейны, спортзалы и прочие увеселительные заведения. На нальчикских озерах разрешили купаться, и теперь там много отдыхающих. Иногда попадаются люди в масках, в основном в больших магазинах, но носят их уже под подбородком.
– Не боятся заболеть COVID-19? Все-таки ежедневно около двадцати человек заболевают коронавирусной инфекцией в республике.
– Люди сейчас больше озабочены зарабатыванием куска хлеба. Все очень рады тому обстоятельству, что сняты наконец ограничения и можно заняться делом. Страха нет. Люди устали бояться этого коронавируса. Можно сказать, что люди привыкли с этим жить. Невозможно постоянно находиться в состоянии испуга. Кто-то привык жить, соблюдая меры предосторожности. Кто-то привык их игнорировать».
Настроения жителей России понять можно. Большая часть населения четыре месяца просидела без работы и без доходов. Работать не давали, зато заставили исправно платить по кредитам, коммунальным платежам и арендным обязательствам. Многие семьи остались без средств к существованию.
Южную Осетию все это не затронуло. Ограничений почти не было, никто не принуждал сидеть дома, не запрещал купаться в речке, ходить в горы, не требовал носить маски. Ограничения на бизнес были непродолжительными. По сути, люди все это время жили обычной жизнью.
Представьте, что на Северном Кавказе все это жаркое лето дети просидели дома, в душных квартирах, им позволяли лишь непродолжительные прогулки в сопровождении родителей. Вообразите картину – во дворе родители пытаются забавлять своих детей, не позволяя им приближаться к сверстникам. Сидят такими отдельными островками. Кажется, больше детей скучали старики, их общение ограничили более всего, как самых уязвимых перед болезнью.
Поначалу, конечно, правила соблюдали не все, но когда начали умирать люди, а в больницу стало не попасть, и скорую надо ждать по шесть часов, вот тогда стали прислушиваться к рекомендациям врачей.
Отдельная история – похороны умерших от COVID-19, более напоминающие утилизацию опасного мусора. Для традиционного общества – это нечто немыслимое: герметичный пакет с покойником вскрывать нельзя, проводить похоронные обряды и собирать родственников тоже нельзя. Тело закапывают санитары в скафандрах, члены семьи стоят в сторонке.
Согласитесь, карантин на границе в сравнении со всем этим выглядят как незначительное неудобство. А возмущения по этому поводу в глазах северян – просто блажь и капризы.
Югоосетинский политолог Вячеслав Гобозов находится в Северной Осетии с начала пандемии, он имеет представление о том, чего удалось избежать благодаря карантину, поэтому поддерживает ограничительные меры на границе. Относительно снятия ограничительных мер политолог указывает на одно обстоятельство: когда вводили режим самоизоляции, количество заболеваний в республиках Северного Кавказа ежедневно было в разы меньше, чем сейчас. Но на это мало кто обращает внимания, все сосредоточены на информационном позитиве и предлагают президенту последовать их примеру. Анатолий Бибилов, судя по всему, на это не повелся. Но при этом, очевидно, говорит Вячеслав Гобозов, что, помимо рисков, связанных с защитой здоровья граждан, от снятия карантина его удерживают и политические риски:
«Усилия властей по недопущению пандемии в Южной Осетии в какой-то мере нивелирует их неудачные действия в прошлом году, те недостатки, скажем мягко, с которыми была проведена парламентская избирательная кампания. Эти вопросы пока отходят на второй план. И теперь, после того как столько времени удавалось избежать эпидемии, допустить ее сейчас, значит, потерять свои политические позиции.
– Для властей это была в общем-то возможность продемонстрировать свою эффективность, при помощи набора простых и срочных действий?
– В какой-то степени да, это возможность продемонстрировать эффективность, используя, скажем так, минимум рычагов. Несмотря на повышение цен и некоторых других моментов, тем не менее в обществе есть понимание: власть правильно действует, когда прибегает к такой изоляции. Иначе давно бы были возмущения – южным осетинам много не надо, чтобы их выразить. Но здесь надо понимать одну вещь. Властям надо действовать, исходя из того, что рано или поздно режим смягчать придется. С каждым разом он будет вызывать все больше недовольства в обществе, особенно на фоне позитивных известий, которые будут приходить с севера».
По времени карантин совпал с ощутимым ростом цен на товары первой необходимости и воспринимается обществом как одно из его последствий. Звучат разные предложения, как вернуться к адекватным ценам, – начиная от временной отмены таможенных тарифов на товары первой необходимости и заканчивая мерами административного регулирования. При этом все понимают, что вернуть их на прежний уровень не получится. Из-за ужесточения таможенных правил на российской границе в этом году расходы перевозчиков на границе значительно увеличились, и это повлияло на цены.
Гражданская активистка из Ленингора Тамара Меаракишвили предлагает простое решение этой проблемы:
«Тех денег, на которые я раньше жила целый месяц, мне теперь едва хватает на десять дней. Цены у нас сейчас как минимум в десять раз выше, чем в Тбилиси. Почему нельзя, как на «Нижнем Зарамаге», открыть границу для грузов на «Раздахане»? Можно организовать поставки фруктов, овощей, продуктов питания из Тбилиси, как это было раньше. Санитарно-эпидемиологические меры предосторожности у нас обеспечить даже проще, чем на границе с Россией. Можно сделать так, чтобы водитель, который привез груз, вообще не выходил из кабины или выполнял какие-то другие требования безопасности, пока наши люди разгружают машину. Так можно сбить цены».
В принципе, никаких поставок организовывать не надо. Достаточно просто объявить об этом в Ленингоре и организовать правила безопасного приема груза. Никакой пугающей новизны в этом нет – этот трафик работал десять лет, пока власти его не прикрыли.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
