Первый вице-спикер югоосетинского парламента, врач анестезиолог-реаниматолог Александр Плиев был одним из тех, кто еще весной, во время действия карантина, бил тревогу о неготовности местной системы здравоохранения к пандемии. Коронавирус уже в Южной Осетии, число зараженных стремительно растет. Насколько республика готова к этому вызову, какие меры предпринимаются для спасения жизни и здоровья людей? Об этом рассказал гость этой недели Александр Плиев.
– Как вы оцениваете эпидемиологическую ситуацию в республике.
Пандемия COVID-19 набирает обороты. Игнорирование санитарных норм дает тот результат, который мы сейчас имеем: инфекционная больница у нас фактически переполнена
– Пандемия COVID-19 набирает обороты. Мы видим, что с каждым днем увеличивается количество больных. К сожалению, население Южной Осетии не соблюдает санитарно-эпидемиологические требования – это и социальная дистанция, масочный режим, самоизоляция и т.п. Игнорирование санитарных норм дает тот результат, который мы сейчас имеем: инфекционная больница у нас фактически переполнена, с позавчерашнего дня мы начали госпитализировать больных в новый госпиталь на сто коек, обустроенный в здании республиканской детской больницы. Хотя, по последним данным, там уже тоже не хватает мест.
– Летом вы предупреждали, что если в республике случится пандемия, то местного персонала не хватит. Как обстоят дела сейчас?
– Мы еще до пика пандемии не дошли, но уже работаем на пределе. Серьезная нагрузка легла как на поликлиническое звено, так и на персонал стационаров. У нас и скорая работает через не могу, очень много вызовов, связанных, в том числе, и с сезонным гриппом. Я в тесном контакте с главным врачом скорой помощи. С его слов понятно, что они, можно сказать, уже выдохлись. Другая проблема – это нагрузка на единственный в республики компьютерный томограф, хотя он прекрасный, новый, современный. Я недавно разговаривал с персоналом томографа, с их слов, они слишком перегружены. Люди, надо не надо, ринулись проверяться на КТ. Я бы попросил жителей нашей республики не делать КТ без назначения врача. Если мы все подряд начнем делать, то можем упустить тех реально больных, кто нуждается в обследовании.
– Как обстоят дела с обеспечением больниц медикаментами и расходными материалами?
Проблема у нас в основном с кислородом. Мы обеспечиваем наших больных баллонами, которые возим из Северной Осетии. Ежедневно от нас выезжает две-три машины, но они не могут обеспечить поставки кислорода из-за того, что у них возникают серьезные проблемы на российской таможне
– Проблема у нас в основном с кислородом. Мы обеспечиваем наших больных баллонами, которые возим из Северной Осетии. В последнее время потребность в них увеличилась. Сейчас нам как минимум необходимо пятьдесят баллонов – больших, на сто пятьдесят атмосфер. Ежедневно от нас выезжает две-три машины на север, но они не могут обеспечить поставки кислорода из-за того, что у них возникают серьезные проблемы на российской таможне при пересечении границы и туда, и обратно. Вчера и позавчера я ездил на границу и видел, как наши машины стоят, и видел, с какими трудностями сопряжено оформление грузов. Их по большому счету не пропускают. Я слышал, что даже лично президент Бибилов вмешивался, но это не выход. Меня сегодня министр заверил, что готовятся договоры с российскими коллегами, которые могли бы ускорить оформление на границе грузов, причем именно кислорода. И второй план «Б» – это установить у нас большой резервуар, куда бы мы закачивали сжиженный кислород, который мы завозим из Северной Осетии. Около сорока тонн там будет помещаться, а из этого резервуара мы будем уже обеспечивать потребности нашей медицины Проектно-сметная документация на этот резервуар уже подготовлена. Как-то так собираемся решать проблему, но на сегодняшний день она все еще остается, и проблема эта серьезная
– Я слышал, что тестов не хватает?
– Да, тестов не хватает, но все равно людям с клиническими проявлениями мы проводим тесты в любом случае.
– Почему не хватает, что происходит?
– Последние шесть месяцев тесты завозились в определенном количестве, и нам этого количества хватало. Но когда произошел первый всплеск заболеваемости, у нас и количество больных увеличилось, и народ хлынул проверяться – есть в этом определенная доля паники. Кто-то, например, контактировал с человеком, который потом оказался больным. Вот и паникуют, сразу бегут в больницу сдавать тесты, хотят провериться, хотя никаких клинических проявлений еще нет, но контакт был. А тут еще и сезонный грипп – как только появляются кашель, насморк, повышенная температура, люди думают, что это коронавирус, и бросаются сдавать тесты. Таким образом, в разы увеличилось количество людей, которые хотели бы провести тесты.
– По опыту первой волны на Северном Кавказе одна из главных ошибок региональных минздравов заключалась в том, что не обеспечили адекватной защитой персонал скорой помощи и поликлиник, участковых врачей, которые лечили больных на дому. В результате за первые две-три недели пандемии больше половины врачей слегло, и больные остались без медицинской помощи. Как у вас с этим?
Гражданам необходимо соблюдать масочный режим, но врача она не спасет, когда в помещении происходит большая концентрация вируса
– Эта порочная практика теперь перешла к нам. У нас поликлиническое звено не защищено. Врачи сидят в масках и принимают по двадцать-сорок пациентов в день. То есть люди, которые работают с потенциально зараженными пациентами, не защищены, потому что медицинская маска их не защитит. Маска, безусловно, нужна, гражданам необходимо соблюдать масочный режим, но врача она не спасет, когда в помещении происходит большая концентрация вируса. Поэтому я и предлагаю, чтобы поликлиническое звено тоже перешло на полную защиту или хотя бы на более серьезный уровень защиты, чем сейчас, чем эти маски.
– А как обстоят дела со скорой помощью?
– Скорая помощь как раз в полной защите выезжает на вызовы.
– Когда снимали ограничения на границе 15 сентября, вторая волна пандемии уже пришла на Северный Кавказ. В Северной Осетии, по официальной статистике, уже заболевало около 10 человек в сутки. То есть уже тогда было очевидно, что вирус придет, будет пандемия. Вот тогда какие-то меры были приняты властями?
– К сожалению, нет. Мы об этом и писали, и говорили, что Южная Осетия недостаточно подготовилась к пандемии, в первую очередь кадрами. Мы не смогли подготовить необходимое количество специалистов. Было организовано какое-то обучение в онлайн режиме, но этого явно недостаточно. Поэтому проблемы у нас будут, и мы сейчас к ним готовимся.
– Кто должен был принимать меры, готовиться к предстоящей пандемии?
Да, приезжала к нам небольшая группа специалистов из Северной Осетии, дали нам рекомендации, но этого явно недостаточно
– Это должен был решать оперативный штаб по борьбе с коронавирусной инфекцией, который был создан еще в марте. Он должен был просчитать все эти проблемы. Я не скажу, что они ничего не делали, но те проблемы, на которые депутаты указывали еще в мае, июне и июле, штаб проигнорировал. Если штаб еще уделял внимание проблеме продовольственного обеспечения, возникшим трудностям на таможне, то подготовка новых госпиталей и кадров для «красной зоны» его мало интересовала. Потому мы только позавчера открыли COVID-госпиталь? Разве не заранее мы должны его подготовить? Да, приезжала к нам небольшая группа специалистов из Северной Осетии, дали нам рекомендации, но этого явно недостаточно. В результате мы пришли к тому, что до 15 сентября мы должным образом к пандемии не подготовились.
– В минувшие выходные в Абхазию прибыли сразу два подразделения Минобороны России. Из Крыма прибыла колонна из одиннадцати автомобилей химической и биологической защиты, она будут дезинфицировать улицы. Еще приехал полевой мобильный госпиталь на 100 коек для лечения больных COVID-19 из Буденновска, Ставропольского края. Почему они не едут в Южную Осетию? Никто не пригласил?
– Я знаю, что этим вопросом вплотную занимается министр обороны Ибрагим Гассеев. Я сегодня общался с ним по этому поводу. По словам министра, у него есть определенные договоренности. Не хочу опережать события, но, насколько я знаю, в Российской Федерации готовится в помощь Южной Осетии такой же полевой госпиталь.
– Вы не только врач, но и политик. Поэтому следующий вопрос, как к политику: пандемия может иметь политические последствия?
Пока что власти не справляются, но если они все же смогут переломить ситуацию, тогда, быть может, у народа останется к ним доверие
– Безусловно, пандемия будет иметь политические последствия. Они могут быть как со знаком «плюс», так и со знаком «минус». Если власть в подобных ситуациях демонстрирует эффективность, тогда ее авторитет в обществе укрепляется. Но пока, как я наблюдаю, получается со знаком «минус». Пока что власти не справляются, но если они все же смогут переломить ситуацию и вывести ее в «плюс», тогда, быть может, у народа останется к ним доверие. А если не смогут переломить, если ситуация выйдет из-под контроля, а пока она выходит из-под контроля, тогда пандемия будет иметь тяжелые политические последствия.
– По официальной статистике, с 15 сентября заболело 215 граждан, из которых двое уже выздоровели и двое умерли. Это честная статистика? Не скрывают ли власти реальную картину по примеру своих северокавказских коллег?
– Население республики небольшое. Все друг у друга на виду, у всех везде есть свои люди, родственники, поэтом что-то скрыть невозможно, а пытаться бессмысленно. Поэтому мы показываем подлинную статистику.
– Сколько в республике тяжелобольных COVID-19?
– На данный момент один. В палате интенсивной терапии COVID-больницы у нас находится шесть человек, но среди них один тяжелый, а остальные уже более или менее средней тяжести. Я час назад оттуда пришел. Четверых самых тяжелых возрастных больных мы отправили в Грузию. Один из них – мужчина в возрасте восьмидесяти четырех лет позавчера скончался. Он стал второй жертвой пандемии в Южной Осетии. Первой была восьмидесятивосьмилетняя женщина, она скончалась на прошлой неделе. Но есть у нас еще и девяностотрехлетний мужчина, который сейчас потихоньку выходит из тяжелого состояния. Мы этому рады.
– Ранее вы говорили, что небольшая группа врачей едет на помощь в Южную Осетию…
– Троих мы точно ожидаем. Это наши друзья во главе с профессором Андреем Колесниковым. Он мой научный руководитель по кандидатской диссертации. Андрей Николаевич всю жизнь занимался вирусными пневмониями, не только ковидными, работает в донецкой инфекционной больнице огромной, заведует реанимацией. Он прекрасно разбирается с этим заболеванием. Сейчас обсуждается возможность приезда еще одного врача-пульмонолога, профессора Донецкого университета. Официально он пока не заявил о своем согласии на командировку в Южную Осетию, хотя в личных беседах говорил, что готов приехать.
– Есть еще какие-то хорошие новости, о которых мы не знаем?
– Сейчас мы ожидаем внушительную финансовую помощь для борьбы с пандемией, которую нам обещала Россия, и, я думаю, мы ее получим уже на следующей неделе. Речь идет о ста тридцати миллионах рублей.
– Вы хоть и вице-спикер, но все-таки врач. Вы готовы на время пандемии вернуться из парламента на свое рабочее место в реанимации?
Я всегда больше врач, чем политик. Я постоянно на связи со своими коллегами
– Конечно. Я всегда больше врач, чем политик. Я постоянно на связи со своими коллегами, каждый день захожу в свое реанимационное отделение, консультирую больных, консультирую специалистов, своих учеников, со старшими общаюсь. Так что большая часть моего времени все равно посвящена медицине.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
