В октябре 2017 года в Москве задержали и заключили под стражу Даура Барганджия, известного абхазского общественного деятеля, экс-депутата первого парламента и экс-председателя Нацбанка Республики Абхазия. Его обвинили в хищении у известного российского актера Владимира Этуша 28 млн рублей. А пять лет спустя, 18 октября 2022 года, ему пришло письмо от межрайонного прокурора Кудрявцева О.И., в котором сообщается о прекращении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления, и прокурор приносит извинения за вред, причиненный в результате уголовного преследования. О подробностях этого дела рассказал в интервью «Эху Кавказа» Даур Барганджия.
– Даур, расскажите, пожалуйста, что вас связывало с Владимиром Этушем и его семьей?
Финансовое благополучие семьи Этушей создавалось благодаря тому, что я приложил к этому немало усилий
– Я познакомился с Этушем в 1999 году, когда пришел работать в «Альфа-банк», и познакомился с ним первоначально просто как с клиентом «Альфа-банка». Со временем я стал его главным финансовым консультантом, я занимался размещением его денег. Разумеется, все это было на основе очень доверительных отношений. Этуш был vip-клиентом, но он зарабатывал не только на банковских процентах, большую часть денег я помогал ему зарабатывать за счет использования других финансовых инструментов. Не буду об этом подробно говорить, достаточно сказать, что за 15 лет, пока я с ним работал, его состояние увеличилось с 200 тысяч долларов до миллиона. Многие не знают, что актеры, особенно те, кто не очень часто снимается в кино, не так уж много зарабатывают. Сколько бы актер не работал в театре, этого достаточно на текущую жизнь, но чтобы человек стал долларовым миллионером, такого не бывает. В общем, финансовое благополучие семьи Этушей создавалось благодаря тому, что я приложил к этому немало усилий.
– Как возникло это уголовное дело, в котором вас обвинили в краже у Владимира Этуша очень большой суммы денег?
– Мы дружили семьями почти 20 лет, за эти годы сложились очень теплые и дружественные отношения. Я многократно бывал у него дома, мы были довольно близки, и тем не менее потом произошло то, что для меня было очень неожиданно. Началось все с того, что в начале 2017 года мы договорились о том, что они выходят из одного определенного проекта. А в конце 2018 года мы подписали соответствующее соглашение, которое заканчивалось 17 декабря 2017 года. Вроде бы все было нормально, и вдруг жена Этуша Елена мне звонит в панике и говорит, что Этуш уснул за столом. Она прислала мне фотографию, где видно, что он сидит дома за обеденным столом и прямо вот так уснул. Ему уже было 96 лет, у него была деменция, и я, и Елена, мы знали, что обычно в таком возрасте, если появились явные признаки деменции, после этого человек обычно живет один-два года. После этого случая она стала очень переживать, как мне кажется, не столько из-за Этуша, сколько из-за денег. Прошло еще некоторое время, и она стала требовать, чтобы я вернул ей деньги досрочно. Она не понимала, что у меня нет склада денег, из которого я могу просто взять и вернуть ей такую большую сумму. Весной 2017 года мы договорились о том, что я в любом случае до конца года верну им деньги.
Не надо объяснять, что, когда лично Бастрыкин, который вообще никому не подчиняется кроме Путина, начинает контролировать дело, то там все остальные только говорят: «Есть!» Так я оказался под арестом
Но летом в конце июня произошло еще одно событие: Владимир Абрамович неудачно оступился, упал и ударился очень сильно головой. Он попал в Склиф (клиника Склифосовского), у него отказали руки и ноги, он был в очень тяжелом состоянии. Врачи не говорили вообще ничего и не давали никаких гарантий. Тут Елена совсем сильно начала переживать, потом появился семейный адвокат Иоффе, разные друзья и знакомые стали ей говорить, что, если Владимир Этуш умрет, то она никогда не получит эти деньги, что такое невозможно и тому подобное. И хотя Владимир Абрамович на самом деле выкарабкался, он очень долго болел, я бывал у него в больнице, мы вместе с женой катали его на коляске, делали разные процедуры. Но прошло всего два месяца, ему стало чуть-чуть лучше, ему дали телефон, и он позвонил лично Бастрыкину (глава Следственного комитета России), они были знакомы, и сказал, что его ограбили. С этого и началась эта ужасная история возникновения уголовного дела. Не надо объяснять, что, когда лично Бастрыкин, который вообще никому не подчиняется кроме Путина, начинает контролировать дело, то там все остальные только говорят: «Есть!», включая не только его непосредственных подчиненных, но, к сожалению, и прокуроров, и судей. Так я оказался под арестом.
– Даур, сколько времени вы провели под арестом и как вы переживали это время?
– Обвинить меня было крайне сложно, ибо мой договор займа заканчивался только через три месяца. По такой логике можно было посадить кого угодно. Следователи написали, что я еще в тринадцатом году, пять лет назад, задумал их обмануть. Никаких доказательств этого у них не было. Но, когда 25 октября 2017 года начался суд, там было много журналистов, их туда нагнали специально для оказания давления на судью. Когда я спросил судью Затонскую: «Как же так, ведь у меня все еще действующий договор займа, который заканчивается через три месяца, почему вы решили, что я не собираюсь возвращать эти деньги, что я их украл и тому подобное?» Ответ был очень простой: судья Тверского суда сказала, что «мы сейчас не исследуем это дело, правы вы или виноваты, пускай разбирается следствие. У вас есть загранпаспорт, и вы можете сбежать, чтобы вы этого не сделали, мы должны вас посадить!» Вот такая очень интересная аргументация, разумеется, абсолютно незаконная. Тем не менее такова судебная практика в России, и я не один такой, под этим соусом сажают, как я потом выяснил, очень-очень многих людей, фактически ни за что, ни про что. Надо сказать, что активную роль сыграла пресса, которая оказывала большое давление на суд. Ну, а дальше, как говорится, все пошло и поехало. Я находился под арестом в Бутырке почти три месяца.
Он был очень зависим от тех, кто его окружал, поэтому внутренне я его простил. Я решил для себя, что тот Этуш, которого я знал до того, остался в моей памяти, а Этуш, который звонил Бастрыкину, уже сам за себя не отвечал
Конечно, попадание в тюрьму для меня было шоком, и я переносил это очень тяжело. Первое время, особенно в первый месяц, все это усугублялось не только личными переживаниями, связанными с семьей, с детьми, но и тем, что я считал, что Этуш меня предал! Предал нашу многолетнюю дружбу. Но потом я немножко по-другому оценил эту ситуацию с учетом того, что ему было 96 лет, что он был сам не свой, что он практически уже ничего не соображал и находился практически при смерти. Он был очень зависим от тех, кто его окружал, поэтому внутренне я его простил. Я решил для себя, что тот Этуш, которого я знал до того, остался в моей памяти, а Этуш, который звонил Бастрыкину, уже сам за себя не отвечал. Как говорят в таких случаях, он не ведал, что творил. Я его внутренне простил и, несмотря ни на что, до сих пор отношусь к нему с уважением.
– Как вас освободили и что в итоге выяснило следствие?
– Освободили меня через три месяца по апелляции Мосгорсуда. Причем я сам вообще ничего не знал, даже в тот самый день, 15 января. Интересно одно обстоятельство: так называемые блатные в тюрьме мне сказали, что «сегодня тебя освободят». Они сказали это еще до решения суда. Представляете, как это не кажется удивительным, но именно так и произошло. И до сих пор для меня загадка, откуда они это узнали.
Извинения, которые приносит прокурор и следствие, а также разъяснение того, на какое возмещение ущерба я могу претендовать, все это прописано в законах. Но кому закон писан, а кому не писан, ничего этого не было сделано
Итак, в январе восемнадцатого года я вышел на свободу. Адвокаты мне говорили, что, скорее всего, они будут вынуждены закрыть уголовное дело. И, действительно, месяцев семь не было никаких следственных действий. У меня даже не было подписки о не выезде. И вдруг летом, когда я находился в Абхазии, мне позвонил следователь и сказал, «срочно приезжайте, надо ознакомиться с уголовным делом». И они предъявили мне обвинение. Там такая процедура, когда следствие заканчивается, они отправляют дело в прокуратуру, чтобы прокуратура дала свое одобрение, после этого дело направляется в суд. Однако прокуратура дело не пропустила, потому что оно было очевидно «шито белыми нитками», они попытались дважды обойти барьер прокуратуры, причем обращались не только в межрайонную прокуратуру, но и в прокуратуру Центрального округа. Тем не менее они получили отказ и после этого еще тянули какое-то время, почти год продолжались эти попытки, даже были попытки придумать какую-нибудь другую статью вроде того, что я оскорбил какое-то должностное лицо, в общем, любым путем пытались меня посадить. Общее время следствия было почти два года, но 23 августа 2019 года они были вынуждены закрыть уголовное дело в связи с отсутствием состава преступления. Когда уголовное дело было закрыто, никто не принес мне никаких извинений. Я долго этого ждал, потому что извинения, которые приносит прокурор и следствие, а также разъяснение того, на какое возмещение ущерба я могу претендовать, все это прописано в законах. Но кому закон писан, а кому не писан, ничего этого не было сделано.
– Расскажите, пожалуйста, о письме от прокурора, которое пришло на ваше имя?
– Я был вынужден в 2022 году подать иск в суд по материалам уголовного дела. Прошло первое заседание 19 октября, и, видимо, прокурор понял, что будет судебное решение, обязывающее его принести официальные извинения от имени государства, как прописано в законе. Поэтому он решил опередить события и прислал мне вот такое письмо, которое сейчас стало общеизвестным. Вот такая была история с письмом прокурора. Однако судебные процессы еще не закончились, речь идет о компенсации ущерба, и, самое главное, суд должен решить вопрос о средствах массовой информации. Я буду добиваться такого судебного решения, которое обяжет СМИ сообщить информацию о моей реабилитации, о том, что я Этуша не грабил, что я вообще не преступник!
– Даур, если можно, подытожьте эту историю. Какие из нее следуют выводы?
Мы все знаем про безобразия наших милиционеров и следователей с прокурорами, но это ничто по сравнению с тем, что творится в России. Вы даже представить себе не можете, как работает российская репрессивная машина
– Я хочу обратиться и ко всем гражданам Абхазии, и к руководству Абхазии, дело не в моей личной истории, а дело в том, что все это имеет огромное значение для судьбы нашей республики. Я хочу сказать, берегите свой суверенитет, отстаивайте свою самостоятельность, особенно в тех вопросах, где у нас есть свой определенный нажитый уровень. Я люблю Россию, я люблю русский народ, я прожил в Москве больше половины своей жизни, но на данный момент не может быть и речи ни о какой синхронизации или оптимизации касательно наших внутренних дел. За это надо бороться, и это не просто так, я отвечаю за свои слова. Я знаю на своем собственном опыте, что абхазская правоохранительная, а тем более судебная система на голову выше российской. Мы все знаем про безобразия наших милиционеров и следователей с прокурорами, но это ничто по сравнению с тем, что творится в России. Вы даже представить себе не можете, как работает российская репрессивная машина. Не дай бог нам создать что-то вроде аналога российского следственного комитета. Знаете ли вы, что сотрудника Следственного комитета России никто даже не может обвинить в совершении преступления без личного согласия руководителя Бастрыкина? Понимаете ли вы, к каким последствиям и к какой безнаказанности это приводит? По существу, Следственный комитет России на данный момент – это настоящие опричники с правами времен Ивана Грозного. Спасибо за внимание.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Форум