«Я окончательно ухожу из политики и покидаю публичное пространство», – заявил Бидзина Иванишвили 11 января 2021 года. Но 30 декабря 2023-го на съезде правящей «Грузинской мечты», он был избран ее почетным председателем и сказал, что станет «новым центром тяжести» в партии. Очередной выход миллиардера из тени не вызвал такого же ажиотажа как в прежние годы, но тем не менее обсуждается в Грузии повсеместно.
Политическая биография Иванишвили состоит из нескольких цикличных этапов. Обычно за точку отсчета принимают 5 октября 2011 года, когда он объявил о намерении создать партию и принять участие в выборах, хотя этому событию предшествовал предварительный период, который, заимствуя врачебный термин, можно назвать «пренатальным». Иванишвили несколько раз говорил, что после «Революции роз» контактировал с руководителями страны (Саакашвили, Мерабишвили и др.), давал им советы и финансировал различные программы. Они этого не отрицали, но, как и сам Иванишвили, не углублялись в детали. Исследователи не могут положиться лишь на устные свидетельства, поскольку все участники процесса по сей день остаются политически заинтересованными, противостоящими друг другу фигурами, поэтому нередко опускают прелюдию и начинают повествование с задокументированных фактов осени 2011-го.
И до победы «Грузинской мечты» на парламентских выборах (01.10.12) и после нее Иванишвили говорил, что не намеревается долго занимать пост премьер-министра и в ноябре 2013-го действительно подал в отставку, отметив, что «уже выполнил свою роль в политике». Однако, в мае 2018 года он вернулся на пост председателя «Грузинской мечты» – тогда он утверждал, что причиной стали «незначительные», но «ненужные, беспочвенные и вредные для страны» процессы внутри партии. Позже в нескольких интервью Иванишвили намекнул, что главную угрозу его интересам создала попытка премьер-министра Георгия Квирикашвили начать независимую, опасную «Мечты» политическую игру, но его обвинения не были сформулированы достаточно четко. На минувшей неделе он описал события 2018-го куда более драматично: «Бывший посол Евросоюза, с которым мы дружили семьями, сказал: “Если бы ты не вернулся, через месяц от правящей партии ничего не осталось бы”. Я очень хорошо знал, что дело обстояло именно так. Но благодаря заявлению посла я осознал, что увиденное и оцененное мною, оказывается хорошо видели и снаружи».
В январе 2021-го, объявив об «окончательном уходе из политики», Иванишвили подчеркнул: «Я более не собираюсь консультировать команду… Они не будут звонить мне, я не буду критиковать их, не буду выступать публично». Но в июне того же года он нарушил молчание, дабы убедить сторонников «Грузинской мечты», что ушедший в отставку с поста премьера и создавший свою партию Георгий Гахария не является его «политическим проектом», поскольку эта точка зрения стала среди них весьма популярной. Лидеры «Мечты» в 2021-23 годах неоднократно говорили, что не встречаются с Иванишвили; например, в сентябре 2021-го, сменивший его на посту председателя партии Ираклий Кобахидзе заявил: «Последняя коммуникация с Иванишвили у нас была в январе». Вопреки этим заверениям противники властей утверждали, что олигарх продолжает управлять партией и страной.
Иванишвили поведал делегатам съезда, что ему пришлось «взвалить на себя функцию советника» после отставки Гахария (18.02.21): «Если бы я не помог команде консультациями, процессы развились бы по тяжелейшему для страны сценарию. После этого у меня была коммуникация с 2-3 лидерами партии, что способствовало сохранению здоровой обстановки в команде». А премьер-министр Гарибашвили сказал, что считает «бесценной» роль, которую Иванишвили исполнял в последние три года: «Лично я не скрывал, да и скрывать было нечего, что у меня были и консультации, поскольку команда прошла через такие трудные периоды и кризисы, что консультации по стратегическим вопросам были необходимы». Подобные заявления выставляют Ираклия Кобахидзе лжецом, но комментаторы не почти не обращают на них внимания; их больше интересует, почему Иванишвили решил вновь стать председателем «Мечты» (на сей раз почетным, о котором в уставе партии в момент его избрания не говорилось не слова). Иванишвили подчеркнул, что разница является политической, а не стилистической: «Как почетный председатель партии, я буду главным советником команды. У меня нет желания совмещать полномочия действующего председателя, который прекрасно осуществляет менеджмент партии и продолжит управлять партией и в будущем». Он также сказал: «Я не буду кандидатом в премьер-министры. Премьер-министр не сменится». Однако, судя по упомянутым выше заявлениям, Иванишвили в 2021-23 годах и так был «главным советником» – важно выяснить, почему он решил изменить свой статус именно сейчас?
Лидеры грузинской оппозиции в любой непонятной ситуации объявляют себя победителями и на минувшей неделе они часто говорили, что олигарх пытается предотвратить неминуемое поражение «Мечты» на парламентских выборах 26 октября 2024 года. Их предположения подкрепляет прецедент 2018 года – тогда Иванишвили, по его же словам, вернулся из-за опаснейшего кризиса в правящей партии. Впрочем, рейтинги показывают, что она по-прежнему лидирует. В последнем опросе NDI у «Грузинской мечты» было 19%, у «Нацдвижения» – 4%, у других партий – 12%; в последнем опросе IRI у «Мечты» – 25%, у «Нацдвижения» – 13%, у остальных – около 25% в общей сложности. Есть еще два выгодных для «Мечты» обстоятельства: опыт прежних лет показывает, что большинство партий, набирающих 1-2% в опросах вряд ли преодолеют 5-процентный электоральный барьер, а в «Нацдвижении» произошел масштабный раскол и его лидер Михаил Саакашвили, который 12 лет безуспешно пытался победить Иванишвили, находится не в лучшей политической форме. Вместе с тем, противники «Мечты» лишились важного козыря – они разыгрывали его без малого два года, утверждая, что действующее правительство не сможет привести страну к получению статуса кандидата в члены ЕС (он был предоставлен 14 декабря). Шансы «Грузинской мечты» выглядят, как минимум не хуже, чем перед выборами 2020-21 годов, к тому же, по сравнению с 2020-м, барьер выше на 4%, что снижает шансы небольших партий. Сам Иванишвили предложил не связывать его возвращение с выборами, заявив на съезде: «К сожалению, оппозиция полностью уничтожена». Еще одна причина – ожесточенная борьба лидеров «Мечты» вокруг формирования партийного списка не упоминалась вовсе, да и вряд ли привела бы к столь радикальным переменам.
Ее почетный председатель сказал в характерной тяжеловесной манере: «Отсутствие оппозиции легко может вызвать головокружение в правящей партии и расслабить ее. Помимо этого, в отсутствие внешнего противника возникает соблазн перенести противостояние внутрь команды. Также в условиях отсутствия оппозиционного контроля растут и риски коррупции, что требует чрезвычайной подстраховки. Если бы парламентские выборы проводились сейчас, «Грузинская мечта» и без предвыборной кампании получила бы 90-100 мандатов [из 150]. Соответственно, моя главная цель не большее предвыборное усиление партии, а защита избыточно усилившейся команды от человеческих соблазнов. Правящая партия нуждается в новом центре тяжести, и я считаю, что выполнение мною миссии нового центра тяжести является своевременным и необходимым. Коммуникации с 2-3 лицами для этого недостаточно, и я считаю, что выполнение стоящих перед страной задач требует куда более широких консультаций и координации между мной и командой». Ожидания Иванишвили в связи с итогами выборов, покажутся многим завышенными, но тем не менее, его реплику следует расшифровать.
Если мы сопоставим пропаганду «Грузинской мечты» в периоды «ухода» Иванишвили (2013-18 и 2021-23), то увидим во втором случае очевидную тягу к использованию героического дискурса. Если в первый раз Иванишвили присутствовал где-то рядом в качестве руководителя НПО «Гражданин» или «политического телепроповедника» и относительно легко преодолевал трудности (по крайней мере так об этом рассказывали его приближенные) во время конфликта между «старой и молодой гвардиями» в руководстве партии или пресловутого «заговора банкиров», то в последние годы его пребывание в тени связывали с тяжелейшей, бескомпромиссной борьбой с некими зловещими глобальными силами, которую несведущим массам предлагали познавать через ее отголоски и лишь отчасти. К примеру, в ноябре 2022-го Ираклий Кобахидзе говорил, что Иванишвили шантажируют, блокируют его деньги (в Credit Suisse), используют «неформальные санкции», но «ни формальным, ни неформальным шантажом не испугают его, не заставят сделать ни единого шага против его воли – они хотят, чтобы этот человек вернулся в политику ради конкретной цели и эта цель – открытие в Грузии “второго фронта” и этого они конечно же не достигнут». Подобных реплик были десятки и их принялись выводить из оборота лишь пару месяцев назад, видимо после того, как решение о «возвращении» окончательно оформилось (иначе получилось бы, что «они» отчасти добились своей цели, вернув фигуранта в политику). Сам Иванишвили 30 декабря сказал: «Через месяц после начала войны в Украине мне остановили все активы и водят меня по судам… реально, де-факто нахожусь под санкциями», но добавил, что, «исходя из политической целесообразности», расскажет о перипетиях тайной борьбы позже. Таким образом, сюжет, который развивал Кобахидзе вместе с другими лидерами «Мечты» в течение более чем полутора лет, останется в повестке, но будет подкорректирован.
Может показаться, что «Грузинская мечта», углубляясь в героический дискурс, оглядывается на мысли выдающегося американского ученого Джозефа Кэмпбелла из «Тысячеликого героя»: «Путь мифологического приключения героя обычно является расширением формулы всякого обряда перехода: уединение – инициация – возвращение: которую можно назвать центральным блоком мономифа. Герой отваживается отправиться из мира повседневности в область удивительного и сверхъестественного: там он встречается с фантастическими силами и одерживает решающую победу; из этого исполненного таинств приключения герой возвращается наделенным способностью нести благо своим соплеменникам». Однако, описывая «возвращение», нельзя пройти мимо отношений Иванишвили с партией, поэтому стоит привести и цитату видного специалиста по древнегреческой драме Виктора Ярхо, который, препарируя «Елену» Еврипида, писал: «В основу трагедии положен старинный фольклорный сюжет о возвращении мужа (или влюбленного) к ожидающей его верной жене (или невесте); до соединения с любимой муж подвергается всевозможным опасностям, но и жена в его отсутствие должна преодолевать немалые трудности, чтобы сберечь свою честь». Пропаганда, рассказывая о «возвращении», эксплуатирует обе сюжетные линии и в данном контексте реплики Иванишвили о партии (каков Одиссей, такова и Пенелопа) могут вызвать улыбку – верность вроде бы сохранена, но «человеческие соблазны» так актуальны… Мало кто из оппонентов Иванишвили обратил внимание на то, что в первую очередь он упомянул коррупцию.
Банальное обогащение за счет тендеров, «откатов» и взяток едва ли требовало появления вождя на авансцене – если кто-то из вассалов решит самочинно, резко и неосторожно увеличить свои неправедные доходы и нанести партии имиджевый урон непосредственно перед выборами, на него могут натравить Службу госаудита, следственные и контролирующие органы, на худой конец – структуры «теневого государства», СМИ и общественное мнение. Иванишвили, скорее всего, подразумевал иные источники наживы и расширения влияния. В комплексе убеждений, подпитывающих любой постсоветский режим, важное место занимает идея о расколе внутри правящей элиты, как обязательной предпосылке смены власти («Революция Роз», украинские «майданы» и пр.). Страх перед могущественными внешними акторами и их внутренними агентами, разлагающими, «перекупающими» часть верхушки особенно ярко проявился в последние годы и, возможно, Иванишвили решил, что должен лично контролировать это направление. Речь не о том, реальна ли такая угроза или нет – главное, что он, по всей вероятности, воспринимает ее как сверхактуальную, а также считает свои проблемы с Credit Suisse частью направленного против него плана, хотя они возникли не только у него (и не все, у кого они возникли, связаны с политикой). К этим субъективным опасениям примыкают вполне обоснованные предположения о «головокружении от избытка сил» - все три партии, правившие в Грузии с 1995 года, выдавив конкурентов на обочину, будто бы втягивали политику внутрь себя – борьба за влияние и источники дохода из межпартийной превращалась в фракционную (хотя у того, что называли «фракциями» было больше общего с кланами и ОПГ) и самоубийственную. Впрочем, сложности с партийной верхушкой не единственная и, наверное, не главная причина очередного «возвращения».
Часть оппозиционных комментаторов акцентирует внимание на страхе Иванишвили перед западными санкциями. Они пишут, что он хочет обезопасить себя с помощью политического статуса и нейтрализовать обвинения, связанные с неформальным правлением. Развивая версию, некоторые из них вспомнили, что Саломе Зурабишвили вскоре покинет пост и предположили, что «Мечта» собирается сделать президентом Иванишвили. Технически это будет возможно даже в том случае, если правящая партия в октябре получит меньше половины мандатов, поскольку в коллегию выборщиков президента, согласно Конституции (ст. 50 п. 3), войдут не только все депутаты парламента, но и все депутаты высших законодательных органов автономных республик Абхазии и Аджарии, а также лица, представляющие партии в выборных органах местного самоуправления (по утвержденным Центризбиркомом пропорциональным квотам). В таких условиях «Мечта» может добиться желаемого результата, даже не располагая большинством в Парламенте, хотя подобная попытка чревата политическим кризисом. Полномочия президента в Грузии ограничены, он, по сути, является «почетным председателем» (или, как шутят иногда – «главным нотариусом»), однако статус первого лица государства все же увеличивает политический вес, служит определенной защитой от санкций и похожих неприятностей, укрепляет имидж и позволяет уклоняться от ответственности за неудачные действия правительства. И оппозиционеры, и лоялисты рассматривают этот вариант с недоверием, как возможный, но маловероятный, прежде всего потому, что раньше Иванишвили не выказывал желания занять пост президента и демонстрировал пренебрежение к должностям и регалиям. Вместе с тем, не все комментаторы рассматривают угрозу введения против него персональных санкций как реальную - огромную роль в данном случае играют их политические пристрастия, но большинство оценивает перспективы достаточно сдержанно. Если вопрос все же появится в повестке до выборов, это не обязательно приведет к бегству избирателей от Иванишвили – консерваторы и националисты, которые относятся к внешнему влиянию подозрительно и враждебно, могут принципиально поддержать его партию тем более, что она наверняка продолжит подпитывать нарратив о глобальном заговоре, нацеленном на втягивание Грузии в войну.
Оппозиционные комментаторы обычно отталкиваются от негативных для Иванишвили факторов, а лоялисты выискивают положительные. Лишь немногие из них полагают, что Иванишвили явился пожинать политические бонусы, которые, несомненно, будут сопутствовать процессу евроинтеграции. Большинство склоняется к мысли, что Грузии скоро потребуется аккуратное ручное управление и главные причины этого являются внешне-, а не внутриполитическими. Такие умозаключения кажутся естественными в условиях, когда весь континент живет в ожидании радикальных и, вероятно, необратимых перемен. «Меняется мировой порядок, – заявил премьер-министр Гарибашвили: в такой сложнейшей геополитической обстановке роль господина Бидзины, конечно же, является решающей, и он взял на себя выполнение уникальной роли и в этом случае. Следующие 10 лет будут очень трудным периодом не только в регионе, но и во всем мире. Поэтому, такая ситуация сегодня и в стране, и в мире, что возвращение господина Бидзины в политику было необходимым». Сам Иванишвили высказался по масштабным вопросам кратко и обтекаемо: «У нас есть возможность до конца защитить нашу национальную самобытность, полностью восстановить государственный суверенитет и территориальную целостность страны, ввести Грузию в число стран с высоким доходом и сделать ее членом Евросоюза». Здесь необходима оговорка – даже непримиримые противники Иванишвили всегда признавали, что он является очень ловким внутриполитическим игроком, но даже самые преданные сторонники никогда не считали его крупным стратегом в сфере международных отношений, более того – его тягу к уединению и спокойствию нередко проецировали на отношение к внешней политике, стремление к изоляционизму, равноудаленному (или равноприближенному – это уж кому как нравится) нейтралитету и т. п. Какие компетенции Иванишвили – действительные или мнимые – позволяют ему играть «уникальную роль» в формировании внешней политики?
Теоретически, любые изменения глобального и даже регионального баланса сил можно рассматривать как новые шансы урегулирования конфликтов и восстановления целостности, но из этого вовсе не следует, что действующее или новое правительство сумеет воспользоваться ими с умом. Иногда сдвиги могут вызвать незначительные в мировом масштабе, но важные для региона события, например, начало строительства глубоководного порта Анаклия. Вне зависимости от того будет ли оно осуществлено китайскими или, наоборот, дружественными США компаниями и какую позицию займет Турция, проблема обеспечения безопасности порта, находящегося в считанных километрах от оккупированной РФ Абхазии, непременно привлечет внимание могущественных держав, как и сопутствующие вопросы создания в Анаклия свободной индустриальной зоны, о которой в июле 2014 года, еще в бытность министром экономики (как впрочем, и позже) рассказывал Георгий Квирикашвили, или перераспределения электроэнергии Ингурской ГЭС. Пространство маневра увеличится, если реализация проекта совпадет с окончанием войны в Украине и конструированием новой системы региональной безопасности (Ираклий Кобахидзе, к примеру, считает, что «вероятность того, что к началу 2025 года война в Украине завершится, весьма высока» и его мнение разделяют некоторые другие лидеры ГМ, намекая на различные формы заморозки конфликта, но никогда не описывая их конкретно). Неизвестно, сумеет и посмеет ли правительство воспользоваться новыми шансами во благо. Тем не менее, в лоялистском сообществе «без фанатизма», но вполне целенаправленно распространяют слухи о неких скорых изменениях и продвижении к объединению страны. Не исключено, что это лишь предвыборная игра, напоминающая известные заявления Саакашвили 2003-07 годов, но в данном случае правящая партия получила удачную для себя возможность связать ее с ожиданием масштабных перемен, пронизывающим не только Грузию, но и все соседние страны. Стремление встроить в него и Бидзину Иванишвили, выглядит вполне логичным с точки зрения пропаганды.
Критики много писали об «орбанизации» грузинского режима, обыгрывая фамилию Виктора Орбана (лидера партии «Фидес» и премьер-министра Венгрии), но упускали один ключевой нюанс. Консервативно-националистический комплекс идей в популистской обертке нуждается в персоналистском элементе, проще говоря – в олицетворении. Ираклий Гарибашвили – технический исполнитель указаний Иванишвили никогда не соответствовал этой роли несмотря на прогресс в рейтингах, поскольку всегда считался проводником чужой воли, подобно Ираклию Кобахидзе и даже Кахе Каладзе, хотя пиарщики последнего работали неплохо. Ни сильный вассал, ни тем более политик-марионетка не может восприниматься как подлинный руководитель страны или партии не только в эпоху тоталитаризма, но и мягкого авторитаризма. В первые годы правления «Грузинская мечта» мимикрировала, стремясь понравиться всем группам избирателей и зарубежным партнерам, и подстраивалась под них, как хамелеон. Но, когда процесс евроинтеграции ускорился, и граждане, как и вовлеченные в противостояние друг с другом зарубежные страны, стали требовать большей определенности, «орбанизация» была выбрана властями как наименее опасный с электоральной точки зрения курс, оставляющий возможности и для внешнеполитических маневров. Одни назовут это решение прагматичным, другие – оппортунистским, но оно в любом случае сделало «проблему олицетворения» более актуальной. Однако, если бы речь шла лишь о ней, Иванишвили, вероятно, нашел бы иные способы. Его выход из тени, стал вызовом тем критикам внутри страны и за ее пределами, которые часто говорят, что сближаться с ЕС следует уже без Иванишвили и его партии, принадлежащих, подобно Саакашвили с его ЕНД, постсоветскому прошлому с его архаичным, отравленным вождизмом мировосприятием. Иванишвили будто бы ответил им: «Государство – это я. И народ поведу тоже я». Лейтмотивом практически всех реплик, прозвучавших на съезде, являлось продвижение вперед под мудрым руководством господина Бидзины, и внешняя политика в данном контексте внезапно могла показаться заложницей оценок и опасений одного человека. Не исключено, что таким образом зарубежным игрокам был направлен достаточно четкий сигнал: «Или со мной, или никак».
Прыжки в тень и обратно, как и усиление авторитарных тенденций в политике, возможны лишь потому, что общество допускает их – они вполне соответствуют среднему уровню политической грамотности и развития, несмотря на разговоры о деградации старых партий, которые постоянно ведутся в столичных вузах и редакциях. Иванишвили и его присные вполне могут в очередной раз выиграть выборы с озвученными на съезде лозунгами не только потому, что контролируют госструктуры, а оппозиция суетлива и слаба, но и благодаря социологам и пиарщикам, подогнавшим повестку «Мечты» под запросы и кругозор значительной части населения. Никакого «возвращения» не произошло бы без объективно существующего, усиленного технологами спроса на присутствие вождя на авансцене – многим спокойнее и веселее с ним даже если он представляет враждебную партию. Возможно, Иванишвили еще раз десять успеет сходить «туда и обратно», прежде чем авторитарное мировосприятие начнет разрушаться под воздействием демократических идей. Впрочем, за кулисами поговаривают, что ближайшие пять лет он собирается провести в лучах софитов на вершине политического Олимпа и пока непонятно, сумеет ли кто-нибудь сбросить его оттуда. Не стоит постоянно задавать вопросы вроде «Зачем вернулся Будулай?» (заголовок нашумевшей в позднем СССР статьи с острой критикой второго сезона известного сериала). Бидзина Иванишвили, перечеркнув прежние обещания, вновь занял главное место в политической жизни Грузии прежде всего потому, что общество, которое мнит себя безупречным, не только не помешало, но и помогло ему в этом. К нему-то он и вернулся.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Форум