Вчера в интервью ИА «Абхазия-Информ» председатель политической партии «Амцахара» Алхас Квициния, президент Фонда политических и социально-экономических исследований Аслан Бжания и председатель республиканской общественной организации «Кяразаа» (она не входит в Блок оппозиционных сил, но поддержала идею проведения референдума) Дмитрий Дбар рассказали о проделанной ими работе. По их словам, создаются центральный – в Сухуме, и районные штабы по участию в референдуме, планируются встречи с гражданами в городах и селах для информирования населения, разъяснения своей позиции… И это опровергает появившиеся уже было рассуждения некоторых в обществе, что в оппозиции засомневались и собираются, как говорится, «дать задний ход». Вместе с тем названные лидеры говорят в интервью, что некоторые госчиновники запугивают своих подчиненных увольнением в случае явки на референдум, что совещание на эту тему было проведено в МВД республики, а Алхас Квициния заявил даже: представители власти «говорят, что будут ставить камеры слежения и следить за теми, кто придет голосовать».
Your browser doesn’t support HTML5
Референдум: месяц на размышления
Я не собираюсь тут ни оспаривать, ни подтверждать сказанное ими. Напомню только, что подобными опасениями делился еще в марте, как только было инициировано проведение референдума. Просто еще не было в условиях нашей зачаточной демократии такой властной команды, которая не использовала бы во время выборов административный ресурс. По крайней мере, «самодеятельность» на местах, увы, была, есть и в обозримом будущем будет; причем мотив тут не только в том, чтобы выслужиться перед вышестоящим начальством, но и чтобы, прежде всего, самим «сохраниться во власти». Во время референдума же, когда ответом многих на поставленный вопрос будет неявка, этот самый ресурс задействовать много проще…
Ну, а что говорят о грядущем референдуме не политики и не завсегдатаи интернет-форумов (бог знает, кто там «сидит» под никами, а, бывает, и под несколькими сразу), а рядовые граждане при встречах? В абхазском обществе, помимо разговоров в кофейнях, весьма распространенной площадкой для высказываний и выслушивания других давно стали такие места массового сбора людей, как свадьбы и похороны. Вот стоишь, скажем, в ожидании выноса покойного и то с одним встреченным поговоришь, то с другим, то с третьим; сперва, понятное дело, – об ушедшем из жизни, но потом разговор обычно переключается на другие темы и почти неизбежно – на политику.
Вот и мне на этой неделе пришлось участвовать в таком траурном мероприятии. И так получилось, что разговаривал в ходе его с разными знакомыми, среди которых были сторонники и власти, и оппозиции. Было любопытно сравнить их суждения. Но первый из этих разговоров состоялся с человеком, которого я мало знаю и даже не могу судить о его симпатиях к тому или иному политическому лагерю. Но одно было ясно: парня беспокоила опасность общественно-политической дестабилизации в стране после того, как президент «влегкую» (он повторил это слово несколько раз) назначил референдум. Собеседник сходу забросал меня вопросами, сколько избирателей должно принять участие в референдуме, чтобы он был признан состоявшимся, сколько у нас сейчас их в общем списке. Я ответил, что этого пока еще никто не знает, списки будут уточняться, и вокруг этого наверняка разгорится борьба (по идее, власть должна тут быть заинтересована в большем количестве избирателей, чтобы труднее было набрать половину пришедших на референдум, а оппозиция – наоборот), но могу привести цифры по президентским выборам августа 2014 года. Я как раз накануне перечитал публикацию об этом в подшивке газеты и мог сказать ему достоверно: те выборы проходили уже после аннулирования многих тысяч паспортов в восточных районах Абхазии, к избирательным урнам пришло около 99,9 тысяч человек, то есть округленно сто тысяч, и явка составляла 70%. То есть тогда в списках значилось около 142 тысяч.
Запомнился мне там же разговор еще с одним человеком. С ним я, наоборот, хорошо знаком и знаю, что его нельзя заподозрить ни в симпатиях к действующей власти, ни в том, что его можно запугать применением административного ресурса. Тем не менее он поделился своим твердым намерением (если, конечно, не передумает за месяц) не участвовать в референдуме. И объяснил мотивы. Не хочу, говорит, вносить свой вклад в создание подобного прецедента, когда каждая новая оппозиция в Абхазии будет добиваться вот так досрочной смены власти. А еще он признался мне в том, что в 2014-м, 24 августа, голосовал не за Хаджимба, но… обрадовался его победе в первом туре, потому что, как и многие, очень не хотел, чтобы и дальше продолжилось это политическое перетягивание каната.
А сегодня я решил пообщаться на эту тему с двумя известными в обществе людьми. Сначала я позвонил сопредседателю общественной организации «Наш Дом Абхазия», в недавнем прошлом главе МВД республики Раулю Лолуа. Тот отметил, что изначально он, и это была консолидированная позиция «НДА», был против проведения этого референдума, не видя в нем способа решения существующих в государстве проблем: никто, в частности, не гарантирует, что инициаторы референдума готовы сформировать более эффективную властную команду, и, вообще, многое тут «предстает в тумане». Но когда президент принял решение о назначении референдума, это уже стало мероприятием, проводимым государством, и граждане должны принять в нем участие, высказать свое мнение. Есть, кстати, в проведении референдума тот позитивный момент, что это обретение опыта проведения подобных прямых советов с народом на разные темы, что давно практикуется во многих демократических странах, и у нас они тоже должны стать практикой. Обменялись мы мнениями и по поводу утверждения Аслана Бжания во вчерашнем интервью, что «призывать людей не участвовать в референдуме недопустимо, это явное нарушение законодательства». И сошлись во мнении: смотря что тут понимать под агитацией. Если она граничит с давлением, запугиванием, то, разумеется, недопустима, но если сидят где-то люди и рассуждают между собой, идти или не идти, то это их личное дело. Сказать, что не пошедший на референдум, как и на выборы, – незаконопослушный человек, тоже нельзя.
Член Общественной палаты РА, сотрудница Центра гуманитарных программ Асида Шакрыл сказала, что у нее к референдуму двойственное отношение. С одной стороны, для нее очевидны многие серьезные недостатки в деятельности нынешней власти, а с другой – возникает ситуация, когда у общества нет пока возможности, какая бывает во время выборов, сравнить программы, воззрения возможных претендентов на власть, и это выглядит как необходимость некоего преждевременного решения. Кроме того, считает Асида, нагнетание напряженности из-за возможности давления на избирателей, чтобы не допустить их участия в референдуме, может привести к весьма нежелательным последствиям.
Что касается агитации против участия в референдуме, то она не приемлет ее: каждый гражданин должен сделать свой осознанный выбор – «за» или «против», иначе результаты референдума нетрудно будет поставить под сомнение и оспорить. Еще очень важно, чтобы и у власти, и у оппозиции были равные возможности для изложения своих взглядов, в частности на телевидении. Оппозиция же, в свою очередь, должна использовать такую возможность прежде всего для изложения своей конструктивной программы решения существующих проблем.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия