Мустафа Эмре Чабук опасается за себя и своих близких, но верит в счастливый конец истории. Кому нужна его экстрадиция и есть ли связь между его школами и проповедником Фетхуллахом Гюленом? Освобожденный под залог педагог и менеджер сети образовательных учреждений намерен продолжить бороться за право остаться в Грузии.
Владимир Унанянц: Когда вы вышли из здания суда, вы заявили, что являетесь политическим заключенным. Можете объяснить, почему вы так считаете и почему, по-вашему, турецкие власти хотят видеть вас в тюрьме?
Мустафа Чабук: Ситуация со мной – исключительно политическая, так как турецкая прокуратура обвинила меня членом террористической организации, которую в Турции называют FETÖ. Но я на протяжении 15 лет работаю в Грузии. Я учитель и тружусь в образовательном секторе. На протяжении всего этого времени я ни разу не поддерживал никакие ни легальные, ни нелегальные группы. Но турецкие прокуроры хотят добиться моей экстрадиции. На протяжении 15 лет, которые я живу в Грузии, вся моя жизнь была на виду у грузинского народа. Я никогда не был замешан в преступной деятельности ни в Грузии, ни в Турции. Я не являюсь членом какой-либо террористической группировки. Я также не являюсь сторонником террористов, также не может быть речи и ни о какой финансовой поддержке. Одно из обвинений как раз касалось финансирования террористических группировок. Ни с одного из своих банковских счетов, ни со счетов организации я ни разу не перечислял ни одного тетри никаким, даже легальным, компаниям.
Your browser doesn’t support HTML5
Мустафа Чабук: «В тюрьме я чувствовал себя более защищенным»
В.У.: Вы видели документы, которые Анкара переслала Тбилиси и на основании которых турецкие власти добиваются вашей экстрадиции?
М.Ч.: Да, я получил их все. Но, к сожалению, все, что там написано, – ложь. Это неправда.
В.У.: Школы, которые были закрыты, в том числе в Грузии, турецкие власти называют аффилированными с Фетхуллахом Гюленом. У вас были какие-либо связи с ним и как вы вообще относитесь к этому человеку? Что вы можете сказать по поводу позиции Анкары, которая обвиняет его в финансировании террористических организаций?
М.Ч.: Нет, господин Гюлен на протяжении последних 20 лет живет в США и никаких связей между ним и грузинскими школами нет. Он не является ни владельцем, ни спонсором, ни акционером этих школ. Он – духовное лицо и лишь советует бизнесменам открывать больше школ для улучшения уровня образования, развития связей между людьми, между странами. Для мира, для закона, для толерантности. И единственное, что мы можем сказать, - это то, что акционеры нашей школы – три человека, они живут в Германии, вняли этому совету и открыли школы в Грузии.
В.У.: Возвращаясь непосредственно к вашей ситуации, Министерство образования не продлило авторизацию колледжу Демиреля после того, как вы были арестованы. Сталкивались ли вы с подобными проблемами до того, как оказались в тюрьме?
М.Ч.: Да, до моего заключения у нас была подобная проблема в августе 2016 года. Министерство финансов проводило расследование в трех наших учреждениях – школе Демиреля, в еще одной школе в Рустави и в международной школе в Тбилиси. Но по итогам они не смогли найти никаких нарушений по финансовой части. А в январе 2017 года авторизация школы в Батуми была отменена. Мы начали судебный процесс, и он до сих пор продолжается. А затем, после того как в мае меня арестовали, Министерство образования не продлило авторизацию колледжу Демиреля.
В.У.: Вы видите в этом политическую подоплеку?
М.Ч.: Это недалеко от истины.
В.У.: Была ли у вас какая-либо информация о том, что вас собираются арестовать? Может быть, от ваших коллег или друзей, например, из Турции?
М.Ч.: Было некое нехорошее предчувствие. Вы знаете, у меня есть друзья в Турции, и, как вы знаете, больше двух тысяч школ там были закрыты после попытки военного переворота в 2016 году. Многие учителя так же, как и представители других профессий, были уволены или оказались за решеткой. Так что у меня были определенные предчувствия относительно школ в Грузии. Но я не ожидал, что меня арестуют.
В.У.: Как это произошло?
М.Ч.: Это произошло около девяти часов утра 24 мая. Я собирался ехать в руставскую школу с визитом. Полицейские постучали в двери и меня арестовали. Они были очень вежливыми. Сказали, что в Грузии меня ни в чем не обвиняют и что меня арестовывают потому, что турецкий министр юстиции хочет моей экстрадиции.
В.У.: Правительство Грузии отказало вам в предоставлении статуса беженца. Будете ли вы продолжать добиваться предоставления убежища?
М.Ч.: Да, мы можем подать еще один запрос по прошествии шести месяцев. Я точно не знаю, когда истекают эти шесть месяцев. Мы думаем об этом, мы попытаемся с моей семьей получить статус беженца.
В.У.: Были ли вы уверены в том, что ваша семья была в безопасности, пока вы были в заключении?
М.Ч.: После моего ареста, через три или четыре месяца мы начали получать угрозы через социальные сети. Я, конечно, испугался, и мы написали заявление на имя министра внутренних дел с просьбой включить мою семью в программу защиты. Они провели расследование, действительно ли есть опасность, и после этого моей семье была предоставлена охрана. А в камере, где я находился круглосуточно, работала видеокамера.
В.У.: Это все еще эффективно? Вы чувствуете себя в безопасности сейчас?
М.Ч.: К сожалению, когда я был в тюрьме, я чувствовал себя более защищенным, чем сейчас. Потому что я слышал и читал в соцсетях, что многие учителя в Турции и за ее пределами были похищены. Так что я боюсь за себя и свою семью.
В.У.: Господин Чабук, видите ли вы свое будущее в Турции?
М.Ч.: Да, я верю в это. Я не знаю когда, но в один прекрасный день мы сможем свободно приехать в Турцию, чтобы навестить свои семьи.