Заал Андроникашвили: «Предпосылок для новой революции нет. Но стагнация может быть бесконечной»

ПРАГА---Итоги революционного 15-летия и его совпадение во времени с развязкой самых, возможно, непраздничных грузинских выборов мы обсуждаем с Гостем недели, публицистом Заалом Андроникашвили​

Вадим Дубнов: Заал, невозможно не связать юбилей с выборами, один из финалистов которых идет как продолжатель дела Михаила Саакашвили, и, наверное, с формальной точки зрения он имеет на это полное право. Но если взглянуть на дело шире, исторически, насколько мы можем считать «Единое национальное движение» единственным наследником, монополистом дела революции в эпохе, в которой итогом революции можно считать некоторым образом все и всех?

Заал Андроникашвили: Чтобы ответить, мы должны спросить себя и других, в чем состояла эта первая революция, что это было такое, и, наверное, получим на это неоднозначный ответ, потому что все-таки люди, которые делали «Революцию роз», пришли с очень большими планами, реализовать которые удалось только частично. Целью «Революции роз» было, в принципе, то, что Грузия должна была освободиться от советского наследия, перестать быть постсоветским государством и построить наконец свободное и демократическое общество. Т.е., говоря словами немецкого философа Ханны Арендт, цель революции состоит в обосновании свободы. Вот этого как раз не получилось.

Гость недели – Заал Андроникашвили

Мы слушали сейчас сюжет, в котором Давид Зурабишвили – член Республиканской партии – дал оценку революции. Там действительно было очень много, мягко говоря, ошибок, потому что очень скоро уже, со второго срока практически, Саакашвили (даже до этого, начиная с 2007 года), революционеры пошли тем же путем, которым, в принципе, шли все постсоветские режимы – путем консолидации власти в руках одной партии. И вот как раз этот однопартийный авторитаризм «Революция роз» победить не смогла, а, наоборот, как бы воспроизвела. У нас сейчас это наследие существует уже в виде другой партии – «Грузинской мечты», которая, в принципе, в политическом смысле делает то же самое, т.е. они не идут по пути плюрализма, разделения власти, а идут по пути консолидации власти в руках одной партии, в данном случае, даже в руках одного человека – олигарха Бидзины Иванишвили, который является неформальным лидером.

Вадим Дубнов: Заал, я попробую заступиться и за тех, и за других. Быть революционером – дело неблагодарное, потому что ни одна революция, в общем, не заканчивается тем, для чего она начиналась. И революция Саакашвили будто бы создана для того, чтобы ее критиковать. Но ведь реальность изменена, ведь мы имеем сейчас страну, которая устроена куда более современно, чем это было при (Эдуарде) Шеварднадзе. Ведь и в общем-то, собственно, и Иванишвили плод этой революции, и нынешняя «Мечта», и многие люди, те же «республиканцы», – это тоже люди, которых выдвинула революция. Как нам все-таки теперь ее оценивать, вместе с тем, что она испортила в собственных построениях?

​Заал Андроникашвили: Опять же, что называть революцией. Сам этот революционный импульс пятнадцатилетней давности был однозначно позитивным. Это было желание, не думаю, только Саакашвили, и не только того, что стало потом «Единым национальным движением», но и всего гражданского общества, и я бы сказал даже всех грузин или, по крайней мере, подавляющего большинства вырваться из болота коррупции, постсоветского, которое олицетворял режим Шеварднадзе, и этот импульс был однозначно позитивным. Правительству Саакашвили и «Единому национальному движению» в первые годы удалось провести ряд очень важных реформ – то, что у нас, по крайней мере, на бытовом уровне практически нет коррупции, гражданские сервисы сейчас намного лучше, чем в ряде европейских стран. Это, безусловно, большая заслуга, и, конечно, этого списывать со счетов никоим образом нельзя.

Но я говорил о том, что этот революционный импульс не был доведен до своего логического конца, т.е. Грузия пока еще не стала до конца демократическим государством. Авторитарные рецидивы у нас пока еще очень сильны, и следующая задача – это окончательное утверждение свободного демократического общества. Я думаю, что ни один из кандидатов – ни кандидат от «Грузинской мечты», ни кандидат от «Единого национального движения», на самом деле, не в силах сделать это. Я думаю, что ни одна партия не в силах это сделать, это уже как бы задача гражданского общества и национальная задача. Я думаю, что основной урок, который можно извлечь, по крайней мере, из первого тура, – это то, что от грузинского избирателя тоже очень многое зависит, т.е. ни одна партия не может почивать на лаврах административного ресурса и думать, что все будет автоматически продолжаться так, как это было вчера.

Вадим Дубнов: 15 лет назад Грузия открыла жанр постсоветской революции, породив по соседству ожидания оптимистов и напугав власти. Но ресурс «оранжевого» оказался довольно ограничен, в том числе, и в Грузии. А сейчас еще где-то возможно, в частности, в Грузии, революционное развитие сценария и революционное творчество масс?

​Заал Андроникашвили: Я думаю, что для этого сейчас нет никаких предпосылок. Сейчас ситуация уже совершенно другая. В принципе, сейчас у грузинского избирателя есть, по крайней мере, ресурс менять правительство – это правительство сменилось с помощью выборов один раз, может смениться другой раз. Т.е. это уже какой-то нормальный демократический процесс, который, правда, идет на фоне совершенно невозможной избирательной кампании, где кандидаты поливают друг друга грязью, но это демократический процесс. Самое важное, что от избирателя зависит очень многое. Революционный импульс может родиться там, где эта система закрыта, где с помощью выборов ничего изменить нельзя. И может произойти бунт, а не революция, по крайней мере, потому что эту закрытую систему другим путем взломать нельзя, т.е. там либо дворцовый переворот, либо какая-то модернизация сверху, либо революция или бунт.

Вадим Дубнов: Заал, я попытаюсь вернуться к началу нашего разговора. С одной стороны, нынешние элиты – порождение революции, с другой – они переняли все самые скверные предреволюционные черты и привычки. Но это тот же авторитаризм, та же коррупция, или это все же уже какая-то мутация?

​Заал Андроникашвили: Недавно Саакашвили выступал и говорил, что это опять возвращение в 90-е и т.д. Я думаю, это уже постреволюционное, т.е. период Шеварднадзе вернуть практически невозможно. Сейчас можно сказать, что это уже даже не авторитаризм, а, по крайней мере, опять попытка консолидации всей власти в руках одной политической партии, которая хотя бы в виде фасада прикрывает неформального лидера Грузии. Но это коррупция не на том бытовом уровне, которая была при Шеварднадзе, – это уже какая-то коррупция на совершено других этажах, которая может даже и не касаться обычного гражданина. Ситуация, в принципе, коренным образом изменилась после революции, и она уже не может вернуться к этому старому знаменателю до 2003 года. Но ситуация может стагнировать бесконечно и мутировать уже в совершенно другую закрытую ситуацию. Но я надеюсь, по крайней мере, первый тур показал, что грузинский избиратель не склонен к новому закрытию политического пространства.

Вадим Дубнов: С каким знаком все-таки войдет Саакашвили в историю?

Заал Андроникашвили: На этот вопрос, наверное, очень трудно ответить, потому что он очень амбивалентен – там были и плюсы, и минусы. Я думаю, что он войдет в историю не как однозначная фигура.